Дарованный остров - Кристина Камаева

Раненого Дориана сопровождала Айрен. Позже остальных добрались они до его дома — большого светлого шатра, усыпанного серебряными звездами.

— Как красиво! — восхитилась девушка. — Ты живешь здесь … один?

— Да, — ответил он, опираясь на ее руку немного дольше, чем следовало, когда она помогала войти ему внутрь. В шатре было светло и прохладно.

— Ложись и отдыхай, — сказала Айрен, усаживая Дориана на циновку, — а я позабочусь о твоей ране.

— Всё будет в порядке, она заживет, — смущенно улыбнулся Дориан.

— Молчи, я знаю толк в этом деле, — не допустила его возражений Айрен. Она достала из походной сумки нужные травы и стала смешивать зелье. Дориан внимательно следил за сосредоточенными движениями девушки. Он познакомился с ней во дворце несчастного Тар-Палантира. Она подавала ему воду для умывания после долгой дороги. У неё был удивительно нежный, ласкающий взгляд, и этим взглядом она смотрела на него так пристально. Он возражал против её помощи, но она настояла на том, чтобы вымыть ему голову, шею и спину. Это было так непосредственно, что даже несколько смутило его. Он был сдержан от природы, как и все эльфы, и чувствовал себя неловко, когда она взялась массировать ему спину и расчесывать волосы. Ему показалось, что он обидит её, если отвергнет помощь. И вот он сидел, изумлённо глядя на нее в зеркало, и слушал, как она поёт, любовно расчесывая его кудри. Поймав в зеркале его взгляд, она сказала: «Я никогда прежде не видела эльфов так близко. Ты очень красивый».

Когда он уходил, она собрала ему сумку еды в дорогу и вручила едва не насильно: он не смог отказаться. Айрен прижалась на мгновенье к его груди и сказала: «Возвращайся поскорее, пожалуйста». А ведь они не были родственниками. Девушка вызвала в нем гамму доселе неизведанных, непонятных чувств, она его тревожила.

Он задумчиво глядел на неё, припоминая касания её рук. У неё был изумительный, тонкий профиль и светлые волосы. Айрен смело взглянула на него, он встретил ее взгляд и с радостью заметил, как она краснеет.

— Подай мне зара, — попросил он, указав на серебряный графин. Айрен легко поднялась и наклонилась за графином.

«Как она грациозна», — подумал эльф. Он пригубил кубок и воскликнул:

— Да он забродил, его хозяин слишком долго отсутствовал!

— Это не опасно? — встревожилась Айрен.

— Нет, этот напиток не может принести вреда. Теперь ты пей, — предложил он и протянул ей графин. Она послушалась и выпила пенный напиток. Он с удовольствием наблюдал за её движениями.

— Ну, как? — спросил он. И снова она подарила ему этот тревожащий взгляд.

— Голова кружится…, а у тебя?

Он поцеловал ее запястье. Айрен начала разматывать бинты, бережно касаясь эльфа. Когда последний слой оторвался от раны, стало больно, но даже эта боль принесла наслаждение. Тонкими, сильными пальцами Айрен нанесла на рану целительные травы. Дориан закрыл глаза.

Когда Айрен впервые увидела эльфа, сердце ее дрогнуло от счастливого предчувствия, а все остальное потеряло всякое значение. Впервые любовь властвовала над ней. Голова кружилась вовсе не от зара. Она лечила его рану, вдыхая запах его тела, чувствуя мягкость его кожи, любуясь стройным телом. Дориан взглянул на нее и понял, что она полностью поглощена его исцелением, и тут же почувствовал, как через движения её гибких пальцев в него переливается горячая волна энергии. Тут у Айрен все поплыло перед глазами, и она потеряла сознание.

— Айрен, Айрен, что с тобой? — испугался Дориан. — Очнись! Он взял в руки её голову и погладил. Какие мягкие волосы! — Айрен! — шептал он, невольно касаясь губами ее лба. Она открыла глаза:

— Я думала, что умерла…

— Что случилось с тобой?

— Я… я, — его взгляд ободрял её, — я хочу быть твоей женой. — И испугавшись своих слов, она уткнулась лицом ему в грудь. Дориан не отстранился. Её слова не показались абсурдными, он чувствовал, что так и должно быть. Никто, кроме нее, не может быть его женой. Он молчал, задумавшись, — Айрен решила, что перешла грань дозволенного, и разрыдалась.

— Тише, — успокоил он её, — посмотри на меня, — он поцеловал её нежно в заплаканные глаза. — Конечно, да. Я хочу, чтобы ты была моей женой.

Теперь можно было обнимать, ласкать это страстное искреннее создание, потому что она принадлежала ему. Уверенно он распустил её пояс, сознавая своё полное право так поступить. И потом они долго лежали, обнявшись, глядя на голубое небо в круглый просвет в крыше шатра, счастливые оттого, что обрели друг друга.

Айрен отказалась ехать с Мириэль, она попросила позволения остаться у Верных. Мириэль испытала странное чувство: показалось, что часть ее самой отрывается от нее. Айрен всегда была рядом и заботилась о ней. Но ни словом не упрекнула она подругу.

— Будь ей хорошим мужем, — сказала она Дориану.

Тепло простившись с Верными, королевская чета отправилась в обратный путь. Чернолун был рад, что его госпожа снова с ним, но он чувствовал, что Мириэль грустит и, поддавшись её настроению, размеренно и спокойно скакал вперёд. Юниэр и Мириэль почти не разговаривали.

Свадьба

Занималась заря. Обитатели королевского замка ещё спали, а Юниэр уже давно сидел в саду, в беседке. Вокруг было тихо, в последние дни ему так не доставало тишины. Он пришел сюда, чтобы подумать, представить себе, что ждёт его дальше. Днём он не смог бы сосредоточиться в этом круговороте суеты, в котором жил сейчас. Юниэру было грустно: он не хотел быть королём и не представлял себя на троне. И не завидовал тем, кого судьба вознесла высоко. Он предпочел бы жить сам по себе, никому не подчиняясь, никем не управляя. До сих пор он считал себя одним из счастливейших людей в мире: радости встречал с упоением, несчастья быстро забывал, а ненужной суеты избегал. Конечно, самым прекрасным событием в его жизни была встреча с Мириэль. С того самого момента, как он впервые обнял ее Сиреневой ночью, Юниэр понял, что не одинок больше, и что бы ни случилось, он всегда будет стремиться к ней.

Он мечтал о том, чтобы, доверившись ему, она пошла бы за ним в далекие страны, чтобы свободно, как простые путники, они вместе переходили из одного города в другой, останавливались там, где понравится, знакомились бы с людьми, гостили у друзей. Конечно, у них был бы какой-нибудь дом, зимнее пристанище от холода и вьюг. А вообще, сидеть на одном месте скучно, а дороги дарят встречи и делают мир ярче. Юниэру хотелось бы, чтобы Мириэль отреклась от власти. Это же смешно, его Мирэ — королева! Но, наблюдая за ней в эти дни, Юниэр чувствовал, что его желание не сбудется. Мириэль стала вдруг серьезной, ответственной и на диво деятельной: выступала перед людьми, вела переговоры с Верными. Даже Фаразон не мог ей перечить, он как-то стушевался, даже как будто постарел, и потакал ей во всём. Юниэр думал, что Фаразон будет препятствовать его обручению с Мириэль, ведь ни для кого не секрет, что только себя он представляет на Нуменорском троне. Но и этого не случилось.

Да и кто он, собственно, такой? Никто не знает об этом. Он безродный, Фаразон прав, ему некого назвать отцом. Как его запишут в книгу правителей Нуменора? Король без родословной? Юниэр не любил думать, а тем более говорить, о своём происхождении, от таких загадок с ума можно сойти.

Его нашли в Средиземье, у Андуина. Говорят, было и в нём, и в его вещах что-то особенное, необычное. Лицом младенец был светел и чист, не было заметно, что ему пришлось долго путешествовать, а еще он был запеленат в ткань, каких не было ни в Нуменоре, ни в Средиземье. К сверточку не прилагалось ни колец, ни цепочек или каких-нибудь талисманов и объяснительных писем. Ребёнок был красив, и Эреб решил воспитать его вместе со своими сыновьями. Но он никогда не называл его сыном, и Юниэр с малолетства знал, что взят в дом из милости. Эреб был нуменорцем, славным воином, без огрехов в происхождении, и жена его, Любилия, тоже отличалась благородством и добрым характером. У них было три собственных сына и четыре дочери, так что Юниэр вырос в многолюдной семье. Его никто не притеснял и ни в чём не отказывал, но мальчик был чужим. Он вырос в Средиземье, был силён, всегда полон энергии, дерзок, сметлив, но все-таки чем-то отличен от других. Когда ему минуло шестнадцать лет, Эреб отдал его в армию Фаразона. И началась кочевая жизнь…

Фаразон посоветовал ему до того, как окончится траур, навестить в Средиземье Эреба, чтобы тот усыновил его, дал имя, и тогда он и Мириэль обручатся по правилам.

Вчера они обсудили это предложение с Мириэль. Юниэр ожидал, что она возмутится, заплачет, будет убеждать его в том, что она ни дня не может без него прожить. Но она лишь сказала: «Да, пожалуй, так будет лучше, по закону. Только постарайся вернуться поскорее. Если этот Эреб будет упрямиться, обещай ему, что я пожалую его каким-нибудь титулом». Всё это нисколько не нравилось Юниэру.