Возраст не помеха - Виктор Сергеевич Мишин

– Пока никого нет, пробуй, – кивнул доктор и ушел. Впрочем, тут же вернулся и добавил: – Если успею, предупрежу.

Я слез с кровати, точнее каких-то нар, разве что заправленных толстым ватным одеялом, и разогнулся. Да, тело болит, но нет времени, нужно начинать заниматься. Может, удастся научить это тело паре приемов? Мне не нужно вспоминать весь комплекс уровня сдачи на черный пояс, для местных реалий два-три удара, поставленных как надо, вполне хватит. Броски не нужны, нет ни сил, ни веса для их исполнения, а вот на короткие, хлесткие удары меня вполне хватит. Бить в лицо, или даже по корпусу парня старше меня лет на пять, а то и больше, смысла нет, но я и не собираюсь. Кто помешает мне в драке, а это будет именно драка со ставкой – жизнь, ударить противника, скажем – в горло или глаз? Да и мало ли еще таких уязвимых мест на теле?

Еще два дня только и мог, что разминаться, растирая руки и ноги, делая наклоны и приседания, от которых кружилась голова. Черт, видимо, сотрясение все же получил, шатает еще немного. В конце первой недели я уже начал отжиматься от пола, тяжеловато, но получалось. На стене, попросив помощи у доктора, закрепил маленькую подушку и стал учить свои новые руки попадать по ней кулаком.

Две недели пролетели как один день, благодаря доктору я почти в норме и здорово смог подготовить себя к новым испытаниям. Вообще, расчет только на неожиданность для противника. Любого, даже самого короткого, но поединка я не выдержу. Точнее, мне хватит пары ударов по моей многострадальной голове, чтобы упасть и больше не вставать. Эх, мне бы пару месяцев да питание нормальное. Павел Константинович хоть и помогал, но все же возможности его были очень ограниченными. Баланда и хлеб хорошо, что три раза в день, давали возможность набраться сил, если такое можно сказать и представить. Синяки на лице почти ушли, а опухоль сошла еще раньше. Выглядел я, конечно, дерьмово, но это даже плюс, от меня не станут ждать сопротивления, а значит, смогу прожить чуть дольше.

Немцы собрались на мероприятие, наверное, целой ротой. Представление обещало стать для них интересным, но кто-кто, а я в этом сомневался и мысленно подхихикивал. Ну, ребятки, тут или меня сейчас унесут, или моего противника, но в любом случае зрелище будет недолгим.

Я немного ошибся, но это была не моя вина. Парень, которого против меня выставили, был моим ровесником. А самое обидное, что он был не «шестеркой» из барачной банды, а таким же задохликом, как я сам. На меня напал ступор, я не знал, как поступить, тупо стоял и смотрел на него, а он на меня. Немцы сначала улюлюкали, затем начали свистеть, а чуть позже уже орать. Негодующие возгласы звучали все громче, и я, подойдя к пареньку, просто шепнул ему:

– Ударь меня, я упаду, и все закончится. – Мальчишка боялся, это было видно.

Но я повторил еще раз. Выбора-то нет, драться надо, а я имел более слабый вид из-за недавних побоев и выглядел откровенно непрезентабельно. У фашистов в руках начало появляться оружие, они клацали затворами, угрожающе кричали, и мальчишка решился. Ткнул как-то неловко хлипкой ручонкой, даже не сжимая ее в кулак, куда-то в район моего уха и тут же отскочил. Делая вид, что мне больно, я схватился за ухо и согнулся пополам, играю я, как мне кажется, совсем неубедительно. Мальчишка, подгоняемый толпой, подбежал и, даже неожиданно для меня в этот раз, взмахнул ногой и, блин, попал мне в нос. Кровь хлынула мгновенно, и, упав, я начал корчиться, изображая сильную боль. А мальчуган, вот ведь попросил на свою голову, ударил еще раз, да прям мне между ног. Скрутило меня так, что дыхание сперло. А дальнейшее удивило и напугало одновременно. Я услышал, как кто-то из фрицев разговаривает совсем рядом. Прислушиваясь, а это было трудно, все же удар по гениталиям это и для ребенка удар по яйцам, смог разобрать только:

– Ты победил нечестно, так могут поступать только трусливые шакалы, как и все большевики! – И тут же раздался выстрел из пистолета, сухой, короткий и совсем негромкий.

Я вскинулся, хоть и продолжал держаться за пах, и увидел, как фриц, довольно толстый детина, стоит над трупом паренька, а из ствола его «вальтера» вьется дымок.

Значит, все гораздо сложнее, я и сам ведь рассчитывал выигрывать в том числе и таким способом, и как же быть? А может, они поняли, что я поддался, и не понравилась жестокость мальчишки? Хрен их разберешь, этих фашистов.

– Если не встанешь через минуту, последуешь за ним! – был окрик в мою сторону.

И мне, хрипя, стиснув зубы, пришлось подниматься.

Зачем меня заставили встать, стало ясно уже через минуту. На участок вытоптанной травы, который был нам вместо ринга, выскочил еще один парень. О, этого я помнил, один из «шестерок», что уже бил меня. Фриц что-то крикнул ему, и тот бросился ко мне сломя голову. Чудом увернувшись от прямого удара, я, продолжая кусать губы от боли, попытался встать в какое-то подобие стойки. И тут же получил удар в челюсть. Вашу маман, да сколько можно?! Меня что, сюда забросили вместо боксерской груши? Парень был старше меня, лет четырнадцати. Хоть сейчас за счет худобы мы и не сильно отличались друг от друга, но все же разница была заметна невооруженным взглядом. Прошлый удар я пропустил только потому, что не смотрел тогда на противника, еще думал о боли в паху, а вот теперь я о ней забыл. Новый удар был медленным и, казалось, летел до меня целую вечность. Перенеся вес на левую ногу, я убрал голову из-под удара и сам, оказавшись левее и ниже противника, выкинул руку вперед. Удар кулаком в кадык, даже моей, детской рукой, серьезный удар. Мальчишка как будто на стену налетел. Схватившись за горло, мгновенно оказавшись на земле, он хрипел и крутился, как уж на сковородке. А мне уже хлопали и кричали, требуя добить. Слава богу, что не пришлось этого делать, мальчишка внезапно, дернувшись всем телом, обмяк. Да, я убил человека, такого же как я ребенка, пусть и полного отморозка, который убил бы меня не задумываясь, но все же это был ребенок. Мне стало плохо и пошла рвота. Вместе с кровью из носа смесь была просто убойной. Немцы с отвращением гомонили, а ко мне подскочил появившийся