Путешествие во снах - Дмитрий Сергеев

- Но почему?!

- Да потому, что сытая борзая след не берёт!

- Куда мы пойдём? - после продолжительной паузы спросил Горин.

- Вперёд, - махнул рукой Нигиль.

Едва они сделали несколько шагов от огненного шатра, как он погас, словно его и не было, и всё вокруг осветилось белым матовым светом. Местность была такой пустынной, что было невозможно понять, как далеко она простирается, ограниченная будто сплошным облачным покровом.

В центре этой ровной как стол площади стояло кресло-качалка, точь-в-точь такое, как у Дениса дома. В нём, откинувшись на спинку и прикрыв глаза, сидела Лора в своем длинном зелёном платье. Какое-то вьющееся растение, обильно усеянное мелкими красными цветками, поднимаясь по ногам женщины, опутывало всё её тело и кресло. Приблизившись, Денис увидел, что тугие стебли растения крепко привязывали её руки к деревянным подлокотникам. Раня пальцы острыми шипами, Денис стал ломать и разрывать эти цветастые путы. Лора открыла глаза, но они смотрели не на него, а куда-то вверх.

- Горин, подними голову, - услышал писатель голос доктора.

Там, над креслом, плавно двигая крыльями, неподвижно висела Дэйва. Глаза её хищно поблёскивали, рот широко улыбался, зеленоватого цвета разветвляющийся хвост свисал очень низко, едва не касаясь головы Дениса.

- Я знал, что тебе снова захочется меня увидеть, - сказала она низким, хрипловатым голосом.

- Я пришёл за Лорой.

- Неправда. Она - твоё оправдание, а я - твоя цель.

- Умнейшая женщина! - восторженно воскликнул доктор и, тут же получив локтем чуть повыше живота, стал жадно хватать воздух ртом.

- Отпусти её, - попросил Горин.

- Хорошо, - неожиданно легко согласилась Дэйва. - Но при условии, что её место в этом кресле займёшь ты. Вместе мы сможем творить чудеса.

- Но ты правда отпустишь Лору?

- Конечно! - Дэйва, всё так же улыбаясь, опустилась ниже, коснувшись длинными тонкими ногами спинки кресла.

- Что ж, я согласен, - решился Горин, уверенный, что сумеет как-то выкрутиться.

- Ах, как это героично! - с насмешкой в голосе воскликнула Лора, освобождаясь от уже повреждённых Денисом колючих стеблей. - Какое самопожертвование! Да знаешь ли ты, что она вообще существует только потому, что ты этого хочешь, или, по крайней мере, недостаточно хочешь, чтобы её не было?!

- Замолчи! - злобно сверкнув глазами и угрожающе взмахнув хвостом, прервала Лору Дэйва.

- Вот как, - оживился Горин. - В таком случае, тебя нет! воскликнул он, шагнув в Дэйве. - Нет! Нет! Нет! - повторял он, делая перечёркивающий жест рукой.

Дэйва слегка отступила. В лице её появились неуверенность и даже страх. Но вот она сощурилась, будто прицеливаясь, а затем, широко раскрыв глаза, посмотрела Денису прямо в зрачки. И чем дольше она смотрела, тем больше хищной уверенности проявлялось в ней.

- Неправда! - наконец сказала она и, сделав паузу, показала острые клыки. - Я есть!

При этих словах уже выбравшаяся из кресла Лариса с разворота залепила Горину пощёчину.

- Но почему?! - в голосе Дениса выразилось недоумение.

- Это она за дело, друг мой, - вмешался в разговор Нигиль. Конечно, ты искренне привязался к Ларисе, но в глубине души, пусть даже немножко, хочешь, чтобы была и Дэйва. И с этим ничего не поделаешь.

- Ну вот что, - решительно сказал писатель. - Мы уходим отсюда, и нам никто не сможет помешать.

Он в упор посмотрел на Дэйву. Взгляды их скрестились. Дэйва смотрела сначала испытывающе, а потом всё с большей злостью. Она не могла его перебороть. Зрачки дьяволицы сверкнули красными искорками, и она вдруг с нарастающей скоростью завертелось на месте как юла. Сильный гул заглушил голос Нигиля, который, потрясая руками, пытался что-то кричать Горину. Он хотел приблизиться к писателю, чтобы тот мог его расслышать, но поднявшийся ураганный ветер не позволял ему сделать это. Кресло, приподнявшись над землёй, также завертелось на месте. Лору, пытавшуюся удержаться за подлокотники, оторвало от земли и завертело вместе с креслом, оказавимся в эпицентре смерча. Дэйва вращалась уже так быстро, что её было почти не видно. Горин, с трудом удерживаясь на ногах, потянулся к Лоре. В это время её оторвало от кресла, бросило в сторону, и она полетела, быстро исчезая из виду. Денис подпрыгнул, давая возможность ветру унести себя за Лорой, но его, развернув, бросило в другую сторону. Куда делся Нигиль, Горин уже не видел.

Денису казалось, что он падает в космос, так стремителен и долог был этот полёт. В глазах его, быстро сменяя друг друга, мелькали картины виденного с начала проникновения в мир снов - подземный лабиринт, Лора в саду, чёрные всадники, черти с факелами, бал в огненном шатре... Наконец он с грохотом упал на что-то твёрдое, и стало совсем темно. Слева и справа Денис нащупал какие-то стенки. Попытался двинуться - ноги упёрлись в преграду. Он поднял руку над собой - нет, вверху тоже была преграда. Тогда он закричал, ударяя во все стороны руками и ногами. Сверху что-то отвалилось, и он смог сесть. То ли в глазах Дениса медленно прояснялось, то ли помещение, в котором он оказался, наполнялось неизвестно откуда льющимся светом, но он уже отчётливо видел, что сидит в гробу, посреди круглого зала. Присмотревшись, он увидел, что в зале нет ни окон, ни дверей, зато стены, вернее, одна кольцеобразная стена, сплошь расписаны картинами. Денис выбрался из неприятного ложа и пошёл вдоль живописного панно. На стене вперемежку были изображены пейзажи, люди и сцены из его снов, прошлой и настоящей жизни. Никаких намёков на выход не было.

- Это склеп, - сказал он упавшим голосом. - Живописный склеп.

- Ищи, - услышал он едва уловимый, но очень знакомый голос.

Денис осмотрелся - в склепе он по-прежнему был один.

- Ищи, - повторил голос, и Денису показалось, что исходит он от изображения Лоры, сидящей в кресле в ослепительно белом платье.

Денис подошёл, тронул ладонью поверхность стены - то же, что и везде. Только глаза её казались живыми.

- Ты можешь говорить? - спросил он.

Ответа не последовало. Горин вновь пошёл вдоль стены, пристально всматриваясь в каждое изображение: мост в пустыне - не то, флигель в саду - не то, улица маленького городка, усаженная тополями и каштанами, - нет, это из детства, вот ещё одна знакомая улица, зима, снег, прохожие. Горин, всматриваясь, надавливет руками на стену, она неожиданно прогибается и вдруг прорывается. Денис падает вперёд, ощущая холод под ладонями, и быстро поднимается. Да, это он на своей улице, только почему-то одет по-домашнему, да ещё и в тапочках. А в чём он был там? Вряд ли в них - давно потерял бы.

- Скользко здесь, - сказала старушка, торговавшая на лавочке сигаретами. - Вы уже седьмой падаете.