Стамбул Стамбул - Бурхан Сёнмез
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Больше он ко мне не заходил, и я подумал, что он нашел себе нового парикмахера. Его жена была близкой подругой моей. Однажды она пришла к нам и рассказала, что Адаза ушел из дому и пропал без вести. После этого заболела одна из их дочерей. Жена Адазы попросила меня найти пропавшего мужа и привести его домой. Махизер поддержала ее просьбу, и я отправился на поиски. Обошел все места, где собираются архитекторы, обшарил бары Бейоглу, просмотрел новости о происшествиях на третьих страницах газет и в конце концов узнал, что Адаза прибился к бездомным, обитающим близ крепостной стены[13]. Тогда я начал обыскивать подземные туннели и тайные проходы, что тянутся кротовьими норами от мыса Сарайбурну до Кумкапы, да расспрашивать нюхающих клей уличных мальчишек и дешевых проституток, и вот однажды ночью я нашел его в Джанкуртаране, у костра, разведенного под стеной с той ее стороны, где проходит железная дорога. Вокруг костра собралась дюжина бездомных нищих. Они передавали друг другу бутылку с вином, а один из них пел заунывную, с надрывом песню: «Как тебе не стыдно, подлая судьба!» Я встал за деревом и некоторое время наблюдал за ними, не подходя ближе. «Дни мои чернее ночи…» – выводил певец, когда по железной дороге загрохотал поезд. Земля под ногами задрожала, среди деревьев мелькнул желтый луч и исчез. Когда шум поезда затих вдали, смолкла и песня. «Эй, Странник, – подал голос кто-то из нищих, – поговори с нами, как вчера говорил. Расскажи что-нибудь новое».
Странник этот был не кем иным, как архитектором Адазой. Когда он поднялся на ноги, я увидел на нем черную хырку, а в руке он держал длинный посох. И еще он был бос, как скиталец из притчи про стену. Держал он себя так, словно намеревался обратиться с речью к самому изысканному обществу. Обвел взглядом присутствующих и заговорил:
– Нам солгали. Человек, первым нашедший применение огню, что горит сейчас перед нами, не дал ему имени. Имя дали пришедшие позже и заявили, что человечество, мол, открыло огонь. Сущее существует, как его можно открыть? Нам не сказали, что первый человек не открыл огонь, а создал его. Пока огонь сам собой возгорался и сам собой гас, он был ничто. Однажды человек поджарил на огне добытое на охоте мясо, согрел им свою пещеру. И это было не открытие, а сотворение. От нас скрыли истину.
– Да здравствует Странник!
– Молодец, Странник! Мы ничего не поняли, но ты давай говори.
– Да выпей вина, а то в горле пересохнет.
Архитектор Адаза был пьян, но хорошо помнил то, что услышал когда-то от меня. Сейчас он повторял слова, сказанные мной однажды в парикмахерской, просто чтобы время тянулось не так медленно, пока я стриг его.
– Мы – жертвы города, – продолжал Адаза. – Мы бедны или несчастны, а чаще всего – и то и другое. Нас учили не терять надежды. Надежда – причина того, что мы миримся со злом. Но если сегодняшний день нам не принадлежит, где гарантия того, что нашим будет день завтрашний? Надежда – ложь, придуманная проповедниками, политиками, богачами. Они обманывают нас, скрывают от нас истину!
Эти слова вызвали у пьяных нищих еще больший восторг:
– Будь проклята надежда! Да здравствует вино!
– Правду говоришь!
– Надежда – опиум!
Адаза перебил эти возгласы вопросом:
– Братья, как по-вашему, этот город мертв или жив?
Я подумал, что он сейчас вспоминает свои университетские годы: говорил он так, словно обращался к революционно настроенным студентам, выкладывал годами копившиеся заветные мысли. Он тосковал по тому времени, когда примыкал к молодым бунтарям, и жалел, что отдалился от них из страха перед полицией. Однажды, выпив лишнего, он рассказал мне об этом и прибавил: «Ты можешь считать, что избавился от прошлого, но прошлое никогда тебя не оставит».
Бродяги загомонили все разом:
– Этот город одновременно и мертв, и жив!
– Тому, кто скажет, что он жив, я бутылку о башку разобью!
– Мертв, мертв!
Адаза разволновался. Снова заговорив, он то и дело привставал на носки:
– Мои бездомные братья! Отверженные и униженные! – Его голос звучал все громче. – Этот город создали не мы, оказались мы в нем не по своей воле. И убили его не мы. Выхода нет, корабли сожгли до нас. Кто сотворит новый город, как некогда первый человек сотворил огонь? Кто вдохнет в него душу?
– Говори, Странник, говори!
– Расскажи нам еще и про полнолуние!
– И про звезды!
Тут они все задрали головы. Я тоже отошел на два шага от своего дерева и глянул в небо. Небесная бездна была бесконечна – только у бездомных и пьяных нашлось бы время, чтобы нырнуть в нее. Здесь, вдали от городских огней, небо просто кишело яркими звездами, на которые горожане – разные там стоматологи, пекари, домохозяйки – никогда не смотрят. Звезды словно собрались в кучу над крепостной стеной и подрагивали в пустоте, каждый миг готовые посыпаться на землю.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Больница Святого Георгия – известна также как Австрийская больница, была основана в 1872 году монахинями из Австрии. Функционирует по сей день. – Здесь и далее примеч. перев.
2
Каракёй, а также упоминаемые далее в тексте Саматья, Ортакёй, Лалели, Бейоглу, Кумкапы, Джанкуртаран, Хисарустю, Бейазыт, Эминоню, Топхане – районы европейской части Стамбула.
3
Церковь Святого Антония Падуанского – католическая церковь в Стамбуле на проспекте Истикляль.
4
Галатская башня – крепостная башня, построенная в XIV веке генуэзцами.
5
Девичья башня – сооружение на острове вблизи азиатского берега Босфора.
6
Ходжа – принятое в Турции вежливое обращение к учителю.
7
«Цветы зла» – сборник стихотворений французского поэта-символиста Шарля Бодлера (1821–1867), выходивший с 1857 по 1868 год в трех редакциях.
8
Мейхане – питейное заведение.
9
Ракы – турецкий алкогольный напиток, анисовая водка.
10
Имеются в виду Принцевы острова, по административному делению – один из районов Стамбула. Турки называют их Стамбульскими островами или просто Островами.
11
Рагип-паша (Коджа Мехмед Рагип-паша, 1698–1763) – государственный деятель Османской империи (в 1757–1763 годах – великий визирь), поэт, переводчик. Основанная им библиотека функционировала до 1999 года, после чего была закрыта на реставрацию.
12
Хырка — разновидность плаща или накидки, которая обычно ассоциируется с образом дервиша.
13
Имеется в виду стена Феодосия, построенная еще византийцами в V веке и протянувшаяся от залива Золотой Рог до Мраморного моря. В наши дни значительная ее часть пребывает в небрежении и полуразрушенном состоянии.
