Конец «Гончих псов» - Анатолий Иванкин

— Ну что, барон, вы не забыли, где на самолете стоит сектор газа? — спросил он, улыбаясь своей односторонней улыбкой.

— Никак нет, герр обер-лейтенант, — ответил Карл, радуясь, что попал в его группу.

— Изучайте моноплан «Ардо-96». Через неделю начнем вывозную программу, — сказал Тео, набивая трубку турецким табаком.

Здесь, в центре, Карл встретил своих знакомых по отряду «Гитлерюгенд» — забияку Руди Шмидта и его дружка Ганса Хенске. Нельзя сказать, что это была встреча старых друзей. Для того чтобы указать кандидатам в летчики их место под солнцем, лейтенант фон Риттен полчаса тренировал их в отдании чести и передвижении по местности на получетвереньках. И только после того как парней прошиб третий пот, соизволил поинтересоваться новостями об общих знакомых. Великое дело — прусская система военного воспитания. Тут сразу становится ясно любому кретину, кто начальник, а кто нет. Прав был Гуго, посоветовав прежде всего получить офицерский чин. Ведь он давал не только высоко обеспеченное содержание, но и власть над подчиненными, всеобщее уважение со стороны цивильных.

Со следующего дня Карл и другие прибывшие для обучения кандидаты в летчики занялись теорией полетов. Моноплан «Ардо» мог развивать скорость около трехсот километров. Но теперь, после полетов на «клемме», Карла это не смущало. Успешно закончив курс «А», он уверовал в свои способности.

Его инструкторы Гуго фон Эккарт и Тео Рейнгард не стали тогда разубеждать его в этом, но Тео посчитал своим долгом предостеречь учлета от зазнайства:

— Вы, фенрих, со временем научитесь летать прилично. Но это произойдет в том случае, если не будете считать, что вам и черт не брат. Нет предела летному мастерству, как нет предела в искусстве музыкантов и художников. Все дается трудом, летной практикой. Но не дай бог явится мысль, что вы все постигли и вам можно делать все. Авиация не терпит зазнаек. Она обязательно выберет момент и подставит ножку. Не успеешь опомниться, как будет полон рот земли. Поэтому относитесь к полетам серьезно, будьте всегда начеку и в готовности выйти из любой передряги, из любого сюрприза, который может преподнести самолет.

Карл крепко запомнил слова этого прекрасного педагога с внешностью двуликого Януса, лучше которого в Германии летал, наверное, только один человек — Эрнст Удет. Карлу, поднимавшемуся в воздух с Гуго и Рейнгардом, бросалась в глаза разница в чистоте выполнения элементов полета. Родственник его, летавший от случая к случаю, «пахал» небесные нивы довольно коряво.

Геринг дождался, пока хромавший по ковровой дорожке Геббельс скроется за дверью кабинета фюрера. Рейхсминистру хотелось решить несколько вопросов с Гитлером без каких-либо свидетелей и тем более заинтересованных лиц. Он опасался помех со стороны военного министра Бломберга, фюрера СС Гиммлера и адмирала Редера, командующего флотом рейха. Каждого в отдельности он не боялся, но, объединившись против него, они могли отговорить фюрера от представления больших льгот для военнослужащих ВВС.

— Слушаю вас, Герман, — сказал Гитлер, когда тот почтительно остановился у его стола, держа в руках объемистую папку.

— Мой фюрер, прошу разрешения доложить проект формы для ВВС, знаков различия, штатную структуру и перечень требований, предъявляемых к кадрам люфтваффе.

Геринг разложил на столе альбомы с рисунками белокурых красавцев, облаченных в серо-голубую униформу.

Гитлер медленно листал альбомы, просматривая их через лупу.

Геринг давал пояснения:

— Цвет формы служащих люфтваффе будет отличаться от цвета форм армии и флота, так как это новый вид вооруженных сил, наша главная ударная сила. Покрой формы, фуражки, пилотки, обувь — все идентично общей армейской форме. Даже каски, но только они у личного состава люфтваффе будут синего цвета. Никаких дополнительных расходов на форму одежды не предвидится.

— Это разумно, — одобрил Гитлер.

— Обратите внимание, мой фюрер, на нагрудный знак принадлежности к ВВС. Он будет отличаться от обычного орла, носимого другими родами войск. Авиационный орел «косой», несколько развернут в профиль и держит в когтях не венок со свастикой, а саму свастику. Знак должен носиться на правой стороне груди.

— А это что такое? — Гитлер указал карандашом на крылатую эмблему под левым карманом.

— Это значок летчика. Его будут носить только члены летных экипажей.

— Хорошо, Герман, с формой одежды я согласен.

Теперь Герингу предстояло решить главный вопрос, ради чего он остался после совещания.

Он опустился в просевшее под его массой кресло и развязал тесемки тонкой красной папки.

— Здесь, мой фюрер, проект штатной структуры авиаэскадр и авиагрупп. — Он положил перед Гитлером несколько листков с текстом, напечатанным очень крупным готическим шрифтом, рассчитанным на подслеповатого фюрера.

Гитлер отодвинул листы назад.

— Доложите, Герман, словами основную суть вопроса.

— Эскадра, мой фюрер, должна состоять из трех авиагрупп и соответствовать по численности русской авиабригаде.

— Сколько же в ней будет самолетов?

— В бомбардировочной — сотня, а в истребительной — сто двадцать.

— Дальше! — Гитлер, по-видимому, куда-то торопился. Геринг заметил, что он покосился на каминные часы. Это обрадовало его: «Значит, не станет дотошно копаться во всех мелочах».

— Авиагруппа, — продолжал он, — основная тактическая часть, будет состоять из трех штаффельн (отрядов), которые, в свою очередь, подразделяются на звенья. В звене истребительном — четыре самолета, а в бомбардировочном — три.

— Хорошо, Герман, что там еще?

Геринг, оторвав тяжелый зад, заполнивший все пространство между боковыми ручками кресла, достал из папки еще несколько листов бумаги.

— И, наконец, мой фюрер, «Перечень льгот для летного состава» и «Требования, предъявленные к кадрам люфтваффе».

— Эти документы, Герман, вы могли бы подписать сами. Почему я должен заниматься вопросами, которые входят в сферу служебной деятельности рейхсминистра Геринга?

— Мне не хотелось этого делать, не заручившись вашим согласием. Это уже будет касаться некоторых дополнительных финансовых расходов, связанных со стимулированием летного труда.

— Хорошо, давайте ваши бумаги. — Гитлер начал внимательно читать, изредка делая пометки на полях толстым красным карандашом. Прочитав документ, Гитлер задумался, вперив взгляд в портрет Фридриха Великого, висящий на стене.

Геринг терпеливо ждал, не осмеливаясь прервать затянувшееся молчание. Он знал, что сейчас на него могут посыпаться коварные вопросы. От того, как он сможет на них ответить, будет зависеть судьба документа. Он незаметным движением извлек небольшой лист бумаги со справочными данными.

— Какое жалованье, Герман, вы, будучи начальником Прусской полиции, платите рядовым эсманам?

— Шестьдесят рейхсмарок, мой фюрер. Вдвое больше, чем заплатил Понтий Пилат Иуде за Сына Божьего, — позволил себе пошутить Геринг.

— А сколько марок собираетесь платить рядовому летчику?

— Мой фюрер! Рядовой летчик у нас будет как минимум унтер-офицер.

— Хорошо, так сколько вы собираетесь платить вашему «рядовому унтер-офицеру»?

— Сто марок и семьдесят пять — добавка за работу в воздухе. Точнее — это «плата за страх».

— Вот видите, летчик у вас будет получать почти тройное жалованье эсмана. Все молодые и здоровые парни разбегутся от Генриха Гиммлера и будут обивать пороги люфтваффе, нанимаясь к вам на работу. А кто же будет охранять нас? Мне кажется, Герман, что вы перестарались с льготами для ваших летчиков. Думаю, что вскоре мне придется отбиваться от Гиммлера, Бломберга и Редера, которые, чтобы сохранить свои кадры, тоже потребуют для них добавки к жалованью.

— Мой фюрер, я предвидел этот вопрос. Вот требования, которые будут предъявлены к кандидатам для поступления в люфтваффе. Убедитесь, что нам подойдет далеко не всякий молодой и здоровый немец, который предложит свои услуги.

Гитлер пожевал губами и еще раз заглянул в перечень.

— Не слишком ли жестки требования по здоровью? Где вы возьмете столько идеально здоровых юношей?

— Мой фюрер, мы не имеем права брать в ВВС хлюпиков, которых через два-три года отстранят от полетов по состоянию здоровья. Это будет неоправданный расход драгоценного самолетного ресурса и авиационного бензина. На этом мы сделаем экономию намного большую, чем на льготах для летчиков. — Геринг заглянул в «шпаргалку» и уверенным голосом стал развивать свои мысли: — Чтобы создать для Германии лучший в мире военно-воздушный флот, мне потребуются отборные люди. Они должны быть не только идеально здоровыми, храбрыми и агрессивными, но и до мозга костей пропитаны великими идеями национал-социализма!