Волнение - Ричард Лаймон

Мелани закрыла глаза и совершила глубокий вздох, как будто факт отсрочки явился облегчением.

Пен мягко привлекла сестру к себе. Мелани обняла её и прижалась лбом к шее Пен. Та могла чувствовать её горячее дыхание на плече через блузку. — Не волнуйся, ладно?

— Я боюсь.

— Я тоже.

— Что, если он умер?

— Нет, иначе Джойс сказала бы. — «Но у меня был отключен телефон», — подумала Пен. «Возможно, Джойс уже пыталась перезвонить». — Давай, Мел. Поехали, — она выпустила сестру из объятий.

— Ты знаешь, куда его доставили?

— В медицинский центр Беверливуд.

— Отлично. Это не далеко.

Они поспешили к выходу. Боди предложил сесть за руль. Его голубой фургон был припаркован у обочины. Пен села рядом, чтобы показывать дорогу, а Мелани устроилась сзади напротив промежутка между передними сиденьями и оперлась о спинки.

Пен чувствовала оцепенение. Всё происходящее казалось нереальным.

— Прямо, на Пико, — указала она путь.

Когда Пен, наконец, увидела больницу в конце следующего квартала, у неё было ощущение, что она стоит в лифте, пол которого убегает из-под ног. — Вот здесь, — выдохнула она.

Боди повернул фургон к обочине. — Так достаточно близко к тротуару?

— Нормально, — сказала Мелани.

«Всегда бы так», — подумала Пен.

Они вылезли. Боди опустил деньги в парковочный автомат. Мелани взяла его за руку, и Пен повела их.

Утреннее небо было тёмно-голубым. Лёгкий бриз, с ароматом свежести ночного дождя, отделял блузку Пен от кожи.

Она заметила, что чувствует себя прекрасно, и задалась вопросом, как вообще можно чувствовать себя нормально в тот момент, когда желудок сжался, а ноги трясутся, и едва в состоянии удерживать тебя. Да ещё и отец в этом здании…

Только бы он выжил. Только бы выжил. Пожалуйста.

Приближавшаяся женщина, толкала детскую коляску.

Он всегда хотел внука.

Всего неделю назад он сказал: — Знаешь, я не становлюсь моложе. Почему бы тебе, как нормальной дочери не выйти замуж и не забеременеть?

У Пен застрял ком в горле. Глаза начало жечь.

Боже, только не плачь.

С ним всё, чёрт возьми, порядке.

Не раскисай перед Мелани. Держись.

Она оглянулась. Мелани держала за руку Боди и пристально смотрела на тротуар. Боди встретился с ней взглядом. Пен задалась вопросом, как он себя чувствует, находясь в эпицентре семейной трагедии. Наверное, пожалел, что покинул Финикс. Сначала получил ножевое ранение, а теперь это.

Пен достигла перекрёстка, нажала кнопку пешеходного светофора, и стала ждать. По ту сторону улицы Бульвара Пико располагался вход в скорую помощь. У обочины был припаркован полицейский автомобиль.

Для пешеходов загорелся зелёный. Она сошла с тротуара, но плечо её схватила чья-то рука, резко оттянув назад. Ревущее красное пятно промчалось по улице, обдав её воздушным потоком. Отступив назад, Пен увидела низкую заднюю часть набиравшего скорость «Порше».

— Этот урод пролетел на красный, — сказал Боди.

Пен повернулась к нему. Он убрал руку с её плеча. — Спасибо. Наверное, мне нужно внимательней смотреть куда иду.

Мелани держалась рукой за сердце. Она смотрела широко раскрытыми глазами затаив дыхание, будто кто-то прыгнул на неё в темноте.

— Ты в порядке? — Спросила Пен.

Та кивнула.

Уже горел запрещающий сигнал, поэтому им снова пришлось ждать зелёный. Когда он загорелся, Пен сначала посмотрела на дорогу, прежде чем покинуть тротуар.

На противоположной стороне, она направилась к госпиталю, и понимая, что здесь нет входа, в замешательстве обернулась назад. Пожав плечами, она шагнула мимо Боди и Мелани, и увидела дверной проём перед Беверли Драйв.

Её оцепенение, казалось, возросло и окрепло, когда открылись стеклянные двери.

Она вошла в приёмную. Молодая женщина, закусив нижнюю губу, нервно взглянула на неё и отвела взгляд. Она сидела на скамейке и держала за руку ребёнка не старше пяти лет. Тот наклонился вперёд, и разглядывал чернокожую женщину с окровавленной тряпкой, обернутой вокруг руки. Она сидела на стуле возле дальней стены, держа себя за руку, покачиваясь взад-вперед, и негромко напевая. Взгляд у неё был отсутствующий. Ребёнок перестал глазеть на неё, отвлеченный новичками, и по-видимому, проверяя их на наличие ран.

Пен повернулась к окнам слева от неё. Через стеклянную перегородку, она увидела двух женщин в белой униформе. Одна из них сидела за столом, другая, полная с каштановыми волосами, оторвала взгляд от бумаг и улыбнулась приближавшейся к окну Пен.

Пен застыла.

Она была в нескольких шагах, нескольких словах, всего в нескольких мгновениях от того, чтобы узнать что случилось… но бремя этого знания парализовала её. Она посмотрела на женщину и попыталась восстановить дыхание.

Боди обошёл её, и наклонился к окну. — Нам сообщили, что вчера после несчастного случая сюда был доставлен некто Уит Конуэй. Это его дочери. Нам хотелось бы знать, в каком он состоянии.

Женщина посмотрела на что-то, что находилось за окном, прямо перед ней. — Уитмен Конуэй?

— Да.

— Он был доставлен в госпиталь вчера вечером, в сопровождении своей супруги. — Медсестра прекратила говорить, но продолжила читать.

Желудок Пен сжался.

Мелани схватила её за руку.

— Диагноз — перелом обоих надколенников…

— Что это значит? — Спросил Боди.

— Сломаны обе коленные чашечки. Также сломано правое плечо, — добавила она, уже не используя медицинских терминов. Она потёрла губы. — Помимо этого, у него тяжелая черепно-мозговая травма. Он был без сознания, когда его доставили сюда.

Рука Мелани дрогнула в ладони Пен.

— Он был помещён в больницу на операцию. Здесь у меня только данные о госпитализации, поэтому Вам лучше обратиться в главную больницу, чтобы получить информацию о его текущем состоянии.

Медсестра дала Боди направление. Он кивнул, а затем спросил: — Известно ли, как он получил эти травмы?

— Он был сбит автомобилем при переходе улицы в Беверли-Хиллз. Автомобиль скрылся с места происшествия.

Боди поблагодарил её, и направился к двери в задней части помещения. Пен и Мелани последовали за ним по коридору.

Сбит автомобилем. Пен подумала о недавнем эпизоде на улице, но в её фантазии Боди не удалось задержать её, и автомобиль сломал ей колени. А головой она влетела в лобовое стекло.

Папа.

Тяжелая травма головы.

Операция.

«По крайней мере, он не умер», — сказала она себе. «По крайней мере, не был мёртв, когда покидал отделение неотложной помощи».

Женщина в ординаторской была бы в курсе, если бы он скончался? Хотя, может и нет. Или, возможно, она знала, но предпочла, чтобы кто-то другой сообщил им эту новость.

Они вышли из коридора в вестибюль. Двойные стеклянные двери открывали вид на Пико. За информационным столом сидела женщина.

— Я постараюсь узнать, что происходит, — сказал Боди. — Присядьте пока.

Пен кивнула. Она отвела Мелани к дивану у стены, и они сели.

Боди переговорил с женщиной за столом. Она сделала телефонный звонок, что-то ему сказала, и он вернулся, присев рядом с Мелани. — Сейчас выйдет доктор и поговорит с нами.

Они ждали.

Пен вытерла о штаны вспотевшие ладони.

Мне очень жаль, мы сделали всё, что было в наших силах.

Из двери в холл вышел мужчина, и направился прямиком к ним. Он не был стар, как предполагала Пен. Молодой, на вид не более тридцати, статный, энергичный. На нём были белые теннисные туфли, серые брюки и белый расстёгнутый пиджак, под которым виднелась клетчатая рубашка и зелёный ослабленный галстук. В руках доктор держал медицинскую карточку.

Пен попыталась прочитать выражение его лица, но оно было по-деловому бесстрастным, и не выражало ничего.

Боди уже стоял.

Пен также заставила себя подняться. Мелани, поколебавшись, сделала то же самое.

— Я доктор Грей, — представился врач и обменялся рукопожатием с Боди. — Нейрохирург, который оперировал мистера Конуэя. — У него был приятный голос и привлекательная улыбка.

— Как он? — спросила Мелани сдавленным шёпотом.

— Состояние вашего отца стабильно.

Эти слова рассеяли туман в голове Пен.

С папой всё в порядке.

На глаза наворачивались слёзы. Всё в порядке, Боже мой, он не умер, он жив. — Мы можем его увидеть? — спросила она всхлипывая. «Я рыдаю. Но это уже не важно».

— Конечно. Но сначала нам необходимо поговорить. Пройдёмте, пожалуйста.

Поговорить.

Значит, не всё в порядке.

Доктор Грей проводил их в офис. Они расселись на мягких стульях, а он присел на край стола, лицом к ним.