Вычеркнутая из жизни - Альбина Нурисламова

В лесу у озера они провели замечательный день и вечер. Купались, загорали, жарили неизменные шашлыки, пили красное вино и коньяк. Пели студенческие песни, Ленька притащил гитару. С удовольствием фотографировались. Бродили по лесу, даже набрали каких-то грибов. Правда, поскольку никто в грибах не разбирался, их пришлось выбросить.

Все прошло отлично – домой ехали довольные. Целовались – обнимались на прощание и клялись в вечной дружбе. Были уверены, что теперь станут видеться каждую неделю. В крайнем случае, каждый месяц, не реже. Первое время и в самом деле перезванивались, общались по интернету, выкладывали фотографии, увлеченно их комментировали. А потом…

Как и следовало ожидать, постепенно интерес угас, звонки стали редкими и вовсе прекратились, затянули привычные дела и заботы. В этой, сегодняшней, жизни друзей ничего не связывало, кроме общего прошлого. И только фотографии напоминали о том сказочном дне, когда они словно вернулись на десятилетие назад. Кира виновато думала, что совершенно не скучает по ребятам. А потом перестала мучиться угрызениями совести: ничего тут не поделаешь, и никто ни в чем не виноват, просто в одну реку нельзя войти дважды.

Сейчас Кира смотрела на телефонную трубку и вспоминала тот день. Нужно было позвонить Денису, Элке и Миле, рассказать про Леню. Она собралась с силами и набрала Денискин номер.

Глава 6

Денис Грачев откликнулся сразу же.

– У аппарата! – невнятно произнес он хрипловатым басом.

Спит, что ли?

– Денечка, привет. Это я, Кира.

На том конце провода повисло молчание.

– К-какая К-кира?

– Кира Кузнецова. Ну, Матвеева. Вспомнил?

Денис опять замолчал.

– Эй, – нетерпеливо позвала Кира, – ты что, уснул?

– Нет, – встрепенулся голос, – извини, Кирюх. Просто мы тут… маленько отметили.

Так он пьян, дошло, наконец, до Киры. Она досадливо поморщилась – как не вовремя! Объяснять нетрезвому человеку про Ленькину трагедию не хотелось. Но выхода не было.

– Денис, я звоню сказать, что с нашим Леней несчастье. Ты понимаешь?

– Конечно, – немедленно отозвался Дэн, видимо, из всех силы пытаясь взять себя в руки.

– Он умер. Покончил с собой. Завтра в одиннадцать похороны.

Денис молчал. Никакой реакции. Кира раздраженно подула в трубку – может, связь прервалась?

– Денис! – громко позвала она. – Ты меня слышишь?

Неожиданно тишину разорвал резкий женский голос.

– Денька! Очнись! Опять нажрался, сволочь! Чтоб ты сдох!

Кира слушала и не верила своим ушам. Респектабельный Денис на дорогущем джипе – и пьющий, опустившийся человек, на которого орет жена, никак не хотели связываться в ее сознании в один образ.

Послышалась какая-то возня, потом женщина требовательно проговорила в трубку:

– С кем я говорю?

– Добрый вечер. Меня зовут Кира Кузнецова. Мы с вашим мужем вместе учились в институте.

– Это с вами, что ли, он летом ездил? – Голос женщины звучал нервозно и отрывисто.

– Да. С нами еще трое ребят было. И я звоню сказать, что один из них вчера скончался. Леня Казаков.

– Ясно, – без тени сочувствия ответила Денискина жена.

– Вы, пожалуйста, передайте Денису, когда он будет… – Кира замялась, подбирая слово, – в состоянии. Похороны завтра, вынос в одиннадцать. Он знает, где Леня живет. Жил.

– Передам, как проспится, – пообещала жена.

– Спасибо. До свидания.

– Пожалуйста, – женщина бросила трубку.

Кира сидела расстроенная и растерянная. Мир сошел с ума. Ленька умер. Дэн превратился в алкоголика. Что дальше?

В кухню заглянул Саша.

– Кирюш, все нормально? – обеспокоено спросил он.

– Да, все хорошо.

– Будешь кино смотреть? Я скачал «Заложницу». Помнишь, мы собирались посмотреть? Интересный фильм.

– Нет, Саш, что-то не хочется. Мне еще позвонить надо. Может, потом.

– Ладно, я пока почитаю, – покорно ответил Саша и прикрыл за собой дверь. Какой он все-таки хороший, понимающий. Что бы она без него делала?

Кира вздохнула и позвонила Миле на сотовый, городского не знала. Механический голос уведомил, что номер не обслуживается. «Ладно, перезвоню позже», – решила она и набрала Элкин номер. Если и эта пьяна… Но боялась Кира напрасно. Эля откликнулась сразу же и была совершенно трезвой.

– Да, слушаю, – голос звучал странно. Настороженно и вместе с тем робко.

– Элечка, привет, это Кира.

– А, привет, Кирюха! – Теперь в голосе слышалось облегчение.

– Мне сегодня мама Ленькина звонила. Сказала… в общем, Леня вчера умер.

– Как так – умер?

– Покончил с собой.

– Покончил… А что он сделал? – странно, но скорби и потрясения в интонациях не было. Скорее, какой-то неприличный интерес.

– Я не знаю. Не спросила. Как-то не до того было, – холодновато ответила Кира, не желая сейчас это обсуждать. – Похороны завтра. Если сможешь, подходи к одиннадцати.

Эльвира молчала и шумно дышала в трубку.

– Эля, ты меня слышишь?

– Слышу. Приду.

Было в их разговоре что-то странное. Кто-кто, но Эльвира точно не могла подобным образом отреагировать на смерть друга юности. Кира ждала, что ей придется долго успокаивать подружку, утешать, советовать принять валерьянки, плакать вместе с ней в три ручья. И только вот этого – отчужденности, холода, вроде бы даже равнодушия – она никак не ожидала.

Эльвира, которая терпеть не могла своего имени и всем велела называть ее только Элей или, лучше, Элкой, всегда была чересчур эмоциональна. И ничего не умела скрывать, хотя часто ей это вредило. Иногда люди, которые плохо знали Элку, обижались на прямоту ее суждений и откровенность. А она не понимала – как можно иначе?

Ходить с Элкой в кино или в театр, мог только человек с железной выдержкой. То хохочет на весь зал, как чумная, то рыдает, никого не стесняясь. Такой отзывчивый и благодарный зритель – мечта любого режиссера. Но сидеть с ним рядом в зале – суровое испытание. По лицу Элки можно читать, как по листу бумаги. Все чувства – вот они, напоказ. Любит, ненавидит, презирает, уважает – все с разбегу и в лоб. Началась любовь – весь институт знает. Закончилась – тоже. Правда, чужие тайны Эля хранить умела. Но своих собственных не имела вовсе.

Слыша ее голос по телефону, Кира недоумевала: неужели это она, безбашенная, искренняя, смешливая Элка?

– Эля, – снова неуверенно позвала Кира, – у тебя что-то случилось? Как твой художник?

– Художник? Какой еще… А-а-а, ты про это ничтожество? Не знаю, и знать не хочу!

Вот все и выяснилось. Элка просто в стадии разрыва отношений. Прощай любовь – здравствуй, депрессия! Наверное, еще не вполне осознала, что ей сказала Кира.

– Ладно. Завтра увидимся.

– Подожди, подожди, – поспешно закричала Эля, – ты нашим звонила?

– Звонила, – вздохнула Кира. – У Мили телефон отключен. Дэн пьяный, я все его жене передала.

– Дэн пьяный? – В голосе Элки прорезались прежние живые эмоции.

– Сама удивляюсь. Миле попробую позже позвонить. Ты тоже звони – вдруг дозвонишься.

Кира устала. От диалога с женой Дениса, от непонятного разговора с Элей, от необходимости несколько раз произносить страшные слова про Леню – вообще от всего. Хотелось отключить телефон и принять ванну. Не душ, а именно ванну. И пены побольше. Но они с Сашей два года назад установили душевую кабину.

– Пока. – Эля снова забралась в свой кокон. – До завтра.

Кира побрела в ванную. Сняла с лица косметику. Включила воду погорячее и забралась внутрь кабины. Согреться никак не удавалось, она мелко дрожала под струями горячей воды. Может, простыла, температура поднимается?.. Однако дело было не в болезни, и Кира отлично это понимала. Что-то чудное происходило в жизни: с ней самой, с друзьями. Но думать об этом сейчас не было сил.

Перед тем, как лечь, Кира еще несколько раз безрезультатно набирала номер Мили. Уехала, что ли, куда-то? Конечно, никакой фильм так и не посмотрела: не смогла сосредоточиться на сюжете, и, в конце концов, заснула где-то на середине, уткнувшись носом мужу в плечо. Хотя, кажется, фильм был стоящий: Саша смотрел увлеченно.

Проснулась уже глубокой ночью. Телевизор был давно выключен, Сашка уютно спал, негромко похрапывая. Киру что-то разбудило: сон или обломок какой-то мысли. Она никак не могла вспомнить, что это за мысль, но чувствовала, что некая важная деталь, которая днем ускользнула от ее сознания, ночью выплыла из глубин. Ухватить мысль не удавалось, и Кира раздосадовано прикусила губу.

Надо попытаться снова уснуть: завтра предстоит трудный день. Часы показывали два сорок восемь. Еще спать и спать. Но Кира чувствовала, что сон уже сбежал от нее. В голову полезли тяжкие мысли, и избавиться от них не было никакой возможности.

Она включила ночник и принялась читать. Сашу свет и шорох страниц совершенно не беспокоили, он всегда спал крепко, счастливчик. Книга была скучноватая, и Кира надеялась, что ее укачает. Напрасно. Она рассердилась на бестолкового автора, который ни заинтересовать читателя толком не смог, ни сон на него не навеял своим творением. Раздраженно отшвырнув книгу, выключила свет: будем пытаться заснуть своими силами. Но, проворочавшись до пяти утра, Кира смирилась с неизбежным. Тихонько встала и отправилась на кухню. Телефон зазвонил в половине седьмого, когда она уже успела накраситься, уложить волосы, приготовить завтрак. Через полчаса проснется Саша.