Путь Героя. Где моя восхитительная жизнь? - Алла Сергеевна Филина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда страх меньше нас, с нами остаются чувство риска, критическое мышление, внимательность. Если страх больше нас, он нас блокирует, парализует. Это диссоциация, дезориентация, это делает нас беспомощными. Поэтому очень важно оставаться в состоянии «я могу», в ресурсном состоянии. И для этого нужно уменьшить чувство страха с помощью следующей практики.
В первый раз эта практика может занять много времени, постепенно она будет занимать у тебя минуты и даже секунды.
Возьми лист бумаги и ручку. Напиши: «Мне страшно». К этому добавь контекст и аффирмацию: «Я у себя есть».
Например, мне страшно остаться без работы – я у себя есть. Мне страшно заболеть чем-то – я у себя есть. Мне страшно, что ребенок родится с каким-то заболеванием. Я у себя есть.
Как это устроено? Практика работы со страхами начинается с легализации, когда мы вытаскиваем наружу свой страх, признаём и делаем его видимым для себя. Затем мы поясняем контекст, от чего именно страшно. В конце мы формулируем аффирмацию.
Когда ты говоришь аффирмацию: «Я у себя есть», твоя субличность, твоя взрослая часть сообщает той части, которая боится, о том, что она старше, и о том, что все в порядке.
Любое новое – это смерть. Любое сомнение – это страх смерти. Если ты сомневаешься, что практики работают, что можно быстро все изменить, то это говорит страх. Мы очень любим быть стабильными в своей дерьмовой жизни, настолько, что очень боимся быстро все менять.
Мы всегда боимся перемен. Переход на другой уровень – это всегда выход в неизвестное. Выход в неизвестное – это всегда страшно. Выход в неизвестное – это всегда смерть. Потому что умирает что-то, что было раньше актуально, и начинается что-то новое.
Но хорошая новость в том, что за страхом, если через него пройти, очень много ресурсов, очень много легкости. На новом уровне всегда лучше, чем на предыдущем.
После того как письмо со страхами написано, очень важно это сжечь. Не нужно носить его с собой, это все и так достаточно долго с тобой было. Изменения наступят мгновенно.
* * *
Меня хватило, кажется, на 17 пунктов. «Сломалась» я на неожиданном – «Страх страхов».
Сломалась я настолько, что опять перехватило дыхание, пробила боль в пояснице, сильно сходная со схватками при родах, а также запястья. Я подумала, что двух панических атак за три дня многовато, решила на этом остановиться. При взгляде на листы бумаги, и ручку, и мысли о продолжении тело потряхивало.
Так что на сегодня это «стоп».
Семейство меня точно в ведьмы скоро запишет за регулярные костерочки. Анечка зажгла свечку, супруг чуть не устроил пожар, ровно в нее приложив упаковку хлеба. Возгорается она, как выяснилось, моментально.
Анна Назарова
Вина
Вот это *овно лежит у меня в отдельном сундуке под семью замками с надписью: «Опасно для жизни» – и черепом на нем. И доставать это очень неприятно.
Нужно выписать всю эту мерзость на бумагу.
Про вину скажу так: ощущение, что эта хрень тебя давит, как маленькую блоху. Слово miserable вполне описывает состояние. Чувствуешь себя жалким, никчемным, практически недостойным существования, ибо зачем ты вот такой нужен, который все портит.
Анна Поляченко
Признавать даже просто как факт, что ты боишься чего-то – уже огромная сила, а еще и видеть конкретно что, так это же просто чит-код на жизнь.
Илья Далецкий
Вина – это чувство, которое блокирует второй энергетический центр. Второй энергетический центр отвечает за сексуальность, радость, кайф, витальность, творчество, деньги.
Практика работы с виной очень похожа на работу со страхами: «Я испытываю чувство вины» (легализуем чувство) – контекст этого чувства (за что я испытываю чувство вины/ когда я испытываю чувство вины) – аффирмация: «Я себе это прощаю».
Это звучит, конечно, очень странно. Ты можешь долго думать и потратить еще несколько лет на то, чтобы понять, как это работает, а можешь просто сделать и охренеть.
Обязательно после этой практики мы сжигаем письмо.
Стыд
Стыд еще хуже, он просто еще более отвратительный, чем все самое гадкое на свете. Что-то липкое, грязное, мерзкое и воняет. И когда ты достаешь это из своего сундука, воняешь уже ты.
Написала. Спалила. Ничего не почувствовала. Не смогла уснуть. Потом пришли страхи. Потом мысли: «И что, спалив это все, ты думаешь, ты от этого очистилась? Думаешь, ты больше не виновата? Думаешь, смыла весь позор с себя?»
Утром встала с головной болью и тошнотой. Понимаю, что, по ходу, что-то я не доделала. Но сил идти опять это писать нет, ощущение, что точно блевану.
Анна Поляченко
* * *
На самом деле практики крутые и работают (поэтому я их не сделал с 3 января ни разу).
А сегодня так жалко себя стало, но есть нюанс.
Ныть, конечно, можно, да вообще все можно, что не запрещено.
Но если только ныть и ничего не делать, то выходит жопа.
Георгий Шейдер
Стыд – это такое чувство, избавившись от которого можно удивиться, как много стало тебе доступным. Ты сможешь сделать вообще все, потому что стыд блокирует нашу волю. Стыд не позволяет нам в полной мере быть проявленными.
Стыдно выходить в Инстаграм[1], стыдно/неудобно высказывать свое мнение. Стеснение, смущение, в том числе и в интимных аспектах жизни, – все это следствия подавленной воли. Подавленная воля – это всегда стыд.
Как отличить стыд от вины? Вина – чувство, исходящее изнутри, а стыд – чувство, навязанное обществом. Поэтому вина и стыд могут пересекаться в каких-то контекстах. Когда вы будете писать практику, вы можете обнаружить, что контекст тот же самый, что и в предыдущей практике. Это нормально.
Например, я ругаю своего ребенка. Я испытываю чувство вины, поскольку считаю, что не права. С другой стороны, я испытываю стыд, ведь общество, в котором я живу, сообщает: так себя вести не очень круто.
Конструкция письма в практике работы со стыдом следующая. «Мне стыдно» –
