Доверие - Димитр Ганев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подождав, пока урядник отойдет подальше, он бесшумно открыл дверь и исчез во тьме.
Было уже далеко за полночь, когда Славеев пересек двор лесничества и вышел на изрытую дождевыми потоками улочку. Прежде чем идти к дому Саира, он хотел убедиться, что Занин в штабе.
Красново тонуло в ночном мраке. Все еще моросило. Тучи, поредевшие, рваные, цеплялись за вершины горных хребтов. Откуда-то со стороны мельницы хрипло пролаяла собака, потом снова все стихло. На повороте к штабу возник, будто тень, маленький человечек: опираясь на длинную палку, он прижался к изгороди и, увидев урядника, поспешил за ним следом, стараясь не привлекать к себе внимания.
Перед воротами взад-вперед шагал часовой. Заметив, что кто-то приближается к штабу, он крикнул:
— Стой! Кто идет?
— Свой, — ответил Славеев, подходя к солдату. — Здравствуй, герой!
— Здра… — открыл было рот часовой, но урядник махнул рукой, чтобы тот замолчал.
— Тише. Знаешь ведь, как ночью все слышно. — Посмотрев на светящееся окно комнаты Занина, он добавил: — Будь бдительным, парень.
Затем сделал вид, что уходит домой, но, отойдя немного, повернул на другую улицу, которая вела к дому Саира. За ним шел Али. Когда останавливался Славеев, и он замирал на месте. Урядник перешел мост, постоял у ворот Саирова дома и проскользнул внутрь. Али занял удобное для наблюдения место напротив ворот и, прислонившись к стволу старого дерева, стал ждать. Его сомнения постепенно развеивались. Он был уверен, что утром сможет явиться к капитану, попросить его выстроить перед штабом своих подчиненных и из окна, как и обещал, указать ему помощника Караосмана.
Тихое журчание реки усыпляло, веки слипались. Али уже видел построенные перед штабом шеренги. Командир ведет его по лестнице наверх. «Ну как, выполнил свое обещание?» — спрашивает он. «А то как же? Али слов на ветер не бросает! Обещал же я показать из окна — не хочу, чтобы другие об этих делах знали!» Они в кабинете, подходят к окну. «Смотри, смотри и помни: ведь ты человека на смерть осуждаешь!» Игнатов опускает руку ему на плечо. «Не я — сам он себя осуждает. Глаз у меня, господин капитан, верный. Считайте слева направо. Первая шеренга, на фланге. Видите седого? Рашко Славеев». — «А не ошибаешься?» — говорит Игнатов, не сводя глаз с седой головы урядника. «Не ошибаюсь. Свою голову готов заложить! Ну что, я свободен?»
Охваченный радостным чувством, Али отдает честь, четко поворачивается кругом — совсем как в давние времена, когда хотел показать начальству, что он — настоящий солдат. Али выходит с черного хода, но идет не к дому, чтобы похвалиться Найде, а к корчме Кирима. Она опять переполнена. А вот и Пармак! Сидит в углу, попивает свою ментовку. «Кирим, бутылку ментовки кмету. Я же сказал — вон туда, Пармаку! — говорит он и садится за соседний столик. — От меня, Пармак! Выпей и иди. Иди посмотри на него!» Али выходит вслед за кметом. По дороге к подразделению двое солдат с насаженными на ружья штыками конвоируют Славеева. Урядник шагает тяжело, с опущенной головой и связанными за спиной руками. «Ну посмотри-ка, Пармак, красиво, а?»
Хлопнула калитка. Вздрогнув, Али протер глаза. На улицу вышел кто-то, очень похожий на Занина, хотя поручиться за это Али не мог: темно было. Тогда, держа царвули в руках, он босиком бросился вдогонку за этим человеком и бежал до самого моста. Там никого не было — человек будто сквозь землю провалился. Упершись ладонями в грязную землю, Али приник к ней, как учили когда-то в армии: вдруг удастся увидеть силуэт на фоне неба?
— Уж не здесь ли ты, Али, спать собрался? — услышал он вдруг низкий голос и, обернувшись, увидел урядника Славеева.
— А, это вы? — сказал Али. — А я было принял вас за…
«За Пармака», — хотел он добавить. Но Славеев не дал ему договорить:
— За кого же? — Подождав, пока он встанет, урядник наклонился и, подняв его царвули, добавил: — За Караосмана, а?
В его спокойном и даже любезном голосе Али уловил иронию и решил отвечать в том же тоне.
— Гоняться за Караосманом, — усмехнувшись, сказал он, — и быть на него похожим никак нельзя, господин урядник!
— Конечно, — согласился Славеев. — Ну, пошли, что ли? — Тяжелая рука легла на худое плечо Али.
Они пошли по улице.
— Так, говоришь, не похож я на Караосмана, потому что преследую его?
— Так точно, преследуете.
— Я — его, ты — меня!
— Шутите, господин урядник.
Рука урядника на его плече вздрогнула. Али дернулся было в сторону, но тот придержал его.
— Я-то шучу. А вот Караосман не шутит! — прошипел Славеев и, зажав ему рот, повалил в грязь.
— Пус-ти! — прохрипел Али, но тяжелое колено придавило ему грудь, толстые пальцы нащупали шею, сдавили горло.
— Следить за мной будешь?! — Урядник изо всех сил сжимал пальцы — до тех пор, пока взгляд широко открытых глаз Али не остановился на лохматых тучах, несущихся к северу.
Потом Славеев походил вокруг, обошел полянку и вернулся. Постоял, наклонился, поднял царвули, вскинул на плечо тело Али и понес его к реке.
9
Ранним утром следующего дня капитан Игнатов вызвал к себе Занина, приказав ему снять засаду, что была вокруг двора Саира. Он намеревался рассказать подпоручику о том, что сообщил ему полевой сторож Али.
Игнатов верил Али или, точнее, хотел бы ему верить. Всю ночь думал о том, что кто-то из штаба помогает Караосману, беспокойно ходил взад-вперед по кабинету, перебирая своих подчиненных, будто янтарные зерна четок, анализируя поведение каждого, спрашивал себя: «Кто? Кто?» Но ни один из всего списка не вызывал подозрений. И капитан снова возвращался мыслями к Али. Правду ли он сказал? Не руководило ли им только желание блеснуть перед Игнатовым — да и перед односельчанами — своим геройством? Если Али действительно напал на след, почему не назвал имя предателя?
Он представил себе реакцию командира дивизии на полученное донесение: «Сообщаю: полевой сторож села Красново Али Дервишев обнаружил, что такой-то является помощником Караосмана». Нет, подобное донесение скомпрометировало бы самого Игнатова. Еще бы: шпиона, работавшего на Караосмана под самым его носом, в штабе, удалось обезвредить не ему и не его подчиненным, а Али — человечку, которому не доверяли даже в группе содействия!
Капитан нервно ходил по кабинету, смотрел в окно на плац и снова принимался шагать, время от времени прижимая руку к животу: язва давала себя знать. В
