Заговор невест - Лиза Хендрикс

За кассой стояла старшая дочь Хаггерти, и когда она закончила с молодой женщиной – ни разу не назвав ее по имени, черт возьми! – и увидела своего следующего клиента, тут же расплылась в улыбке.

– Я слышала, что вы вернулись, мистер Ханрахан. Приятно снова видеть вас.

Женщина обернулась и посмотрела на него, и он смог как следует разглядеть ее лицо. Умные зеленые глаза, полные губы, широкий рот, едва заметная россыпь веснушек на высоких скулах. Боже мой!

По ее лицу было видно, что она его узнала, и в тот же момент Брайена осенило. Это же та проклятая телерепортерша, рыжеголовая барракуда из передачи «Ирландия на этой неделе». Она не здешняя. Она не вписывается в этот пейзаж. Вот почему он никак не мог ее узнать. Пока он искал хоть какой-нибудь выход из затруднительного положения, она улыбнулась и протянула ему руку.

– Мистер Ханрахан, я – Тара Брид О’Коннел из РТИ. Я надеялась, что случайно встречусь с вами.

Глава 4

Господи, как он красив, думала Тара, впервые получив возможность внимательно разглядеть Брайена Ханрахана. Он был гораздо красивее, чем на любой пленке или на фото, которые ей попадались, возможно, потому, что черты его лица были лишены того законченного совершенства, которое так любят камеры. Его нос слегка загибался вниз, на переносице имелся крохотный шрам, словно память о мальчишеской драке. Одна бровь была немного приподнята, как будто он постоянно чему-то удивлялся. А губы выглядели слишком полными и женственными на мужском лице. Но все вместе смотрелось хорошо. Очень хорошо. Она даже и не подозревала насколько.

Но главное, на что следовало обратить внимание, – это его глаза. Ни одна камера не способна передать такой синий цвет – их слегка бирюзовый оттенок затмевал синеву глаз бабушки. И еще камера не могла бы уловить жизнеутверждающую сексуальную притягательность, таящуюся в их глубине. Такая вспышка синевы способна заколдовать облака и заставить их спуститься с неба. Неудивительно, что все женщины от Килбули до Парижа падали к его ногам.

И подумать только, все это лишь фасад. Насколько было известно Таре, Брайен пользовался своей внешностью и обаянием, чтобы застать людей врасплох, а потом растоптать любого, кто оказывался на его пути.

Но сейчас, однако, Брайен Ханрахан явно не думал о своем обаянии. Синева его глаз обдавала ее холодом. Он подозрительно прищурился.

– Зачем вам это понадобилось? – спросил он.

Тара смутилась и опустила руку, когда поняла, что он не собирается ее пожимать, но улыбка упорно держалась на ее лице. Она тоже умела очаровывать, когда хотела добиться своего.

– Чтобы взять интервью.

– Обо всех интервью следует договариваться через мой офис в Дублине. – Он выудил из кармана несколько монет, бросил их на прилавок и прошел мимо нее. – Как репортеру вам это должно быть хорошо известно, мисс О’Коннел.

Тара подхватила свой пакет и пошла вслед за ним к выходу.

– Конечно, я знаю. Но мне не хочется получить еще одно из тех «законсервированных» интервью, которые дают ваши пиарщики.

– Я плачу им деньги, чтобы они давали эти «законсервированные» интервью.

– Правда? Ну, вам следует сказать им, чтобы они иногда переставляли пальму в кадке вправо – она у них всегда стоит слева.

Ей показалось, что он тихо рассмеялся, но не замедлил шагов, и так как ноги у него были длиннее, он быстро уходил от нее. Ей надо привлечь его внимание.

– Им придется лучше выполнять свою работу, если вы надеетесь пройти в нижнюю палату парламента.

Он остановился и теперь уже откровенно смеялся над ней.

– Как вы об этом узнали?

– Вам наверняка известно, что весь Дублин только об этом и говорит. Тем не менее, если это неправда, буду счастлива вас выслушать. Мой оператор сейчас на ленче, но я могу немедленно его вызвать.

– Хорошая попытка, мисс О’Коннел, но это уже было бы интервью. А мой ответ остается отрицательным.

– Почему?

– Потому что я у себя дома. Я приехал сюда, кстати, и Для того, чтобы отделаться от ваших… людей. – Его тон ясно говорил: «от ваших стервятников».

Она проигнорировала насмешку.

– Именно поэтому я здесь. Для большинства людей вы всего лишь бизнесмен и плейбой, но в какой-то степени еще и народный герой. Почти миф. Но я подозреваю, что есть и другая сторона, и мне бы хотелось ее показать. – Тара подумала, не скрестить ли пальцы, поскольку она так вольно обошлась с истиной. – И конечно, если вы действительно намереваетесь баллотироваться в парламент, – продолжила она, – вам необходимо позволить народу рассмотреть вас поближе, не в связи с бизнесом и всеми этими женщинами. Показать вас деревенским парнем, который приехал домой навестить свою старую бабушку.

– Если я намереваюсь баллотироваться. – Он скрестил руки на груди, вся его поза выражала упрямство.

Тара пожала плечами.

– Я все равно собираюсь сделать о вас репортаж, мистер Ханрахан. Это будет хорошая, крепкая, правдивая передача. Но она была бы более полной, если бы вы согласились на интервью. Я остановилась в гостинице – это на тот случай, если вы передумаете насчет пальмы в кадке.

Она направилась к гостинице и все же скрестила пальцы, но на этот раз – на удачу. Она чувствовала на себе его взгляд и изо всех сил старалась не вилять бедрами. Это навело бы его на мысль, что она попросту пытается соблазнить его. Конечно, при его репутации это могло бы сработать.

– Хорошая попытка! – крикнул он ей вслед. Она остановилась и обернулась.

– Это сарказм, мистер Ханрахан?

– Я не хотел, чтобы это так прозвучало. Если вам когда-нибудь надоест делать телерепортажи, можете подумать насчет перехода в сферу продаж. Вы хорошо умеете ездить верхом?

Что он задумал? Она осторожно ответила:

– Довольно прилично.

– У вас с собой есть подходящая одежда?

– Я могу найти. – Выпросит или одолжит, если придется.

– Тогда поехали со мной кататься верхом сегодня после полудня, и мы поговорим.

– Мой оператор боится лошадей.

– На него приглашение не распространяется. – Он покачал головой. – Не упускайте свою удачу, мисс О’Коннел. Вам всего лишь удалось убедить меня в том, что эту идею стоит обдумать. Теперь я даю вам шанс меня убедить – наедине, – стоит ли это делать и поручить ли это именно вам. Я не стану обещать вам интервью, но мы можем обсудить это во время прогулки.

Очевидно, эта прогулка станет частью теста. Она улыбнулась. Тесты ей всегда удавались.

– Вполне справедливо.

– Тогда в три ровно. Возле моей конюшни.

Она кивнула, он тоже, и они разошлись в разные стороны.

Несмотря на это, у Тары не возникло ощущения близкой победы. Все получилось слишком легко. Что за скользкий тип! Чего он добивается?

Он не отрицал, что собирается баллотироваться в парламент.

Она достала из пакета яблоко, потерла его о рукав и надкусила, размышляя о головоломке по имени Брайен Ханрахан. Противный вкус заставил ее выплюнуть откушенный кусок.

Тара посмотрела на яблоко. Такое идеально красивое и сладкое на вид снаружи, оно имело гнилую сердцевину.

Интересно, подумала она, не в этом ли решение головоломки?

Сидя в пабе за чашкой крепкого кофе и фирменным сандвичем Мэри Доннели, Брайен никак не мог понять, почему он так поступил.

Тара О’Коннел вызывала раздражение. Она была любопытна. Она была репортером, а видит Бог, он ненавидел репортеров. Он подозревал, что ее обещания сделать честную и объективную передачу – сплошное вранье.

И все же он пригласил ее в свою конюшню и в свой дом – и как раз тогда, когда бабушка так настаивает, чтобы он женился и завел детей.

Он поступил как лунатик, вот в чем дело.

Он бы свалил вину на полную луну, если бы это не произошло среди бела дня. Значит, все дело в ее волосах.

В них – или в том, что она первой из репортеров прямо спросила у него, намеревается ли он баллотироваться в парламент. Несмотря на ее утверждение, что слухи об этом носятся по всему Дублину, ей, должно быть, пришлось напрячь свой слух: он начал обдумывать такую возможность всего месяц или два назад.

Начисто все отрицать – с Тарой О’Коннел это не пройдет. Она просто вставит эту информацию в свою чертову передачу, а он будет выглядеть трусливым болваном, если объявит потом о своих намерениях. Но если он признает, что обдумывает подобный шаг, а потом передумает, то будет выглядеть еще глупее. Тогда она сможет припереть его к стенке.

Сверх того, у него возникло ощущение, что она не слишком интересуется его политическими амбициями. Он видел ее репортажи, и в них было мало политического анализа, в основном пустая болтовня и шум по поводу защиты интересов низших слоев. Она превращалась в бульдога, когда хотела получить ответы на свои вопросы – особенно если эти вопросы ставили человека в неловкое положение. Не одна карьера рухнула под напором тарана по имени Тара Брид О’Коннел.