Любимая для эльфа (СИ) - Astra Maore
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так ты видел?
Намеки Наоко не хочет понимать. Хорошо, Лукас скажет прямее:
— Наоко, тебе не о чем беспокоиться. Кто бы тут ни жил, тебя они точно не тронут. Об этом я позабочусь. Готовишь ты божественно, вот это настоящая магия.
Он съел нереально вкусное пирожное. Наоко поднялась из-за стола и принялась убирать пустую посуду.
Задумчиво выдала:
— Спасибо! Лукас, а что, если я тебе верю?
Во что, интересно, верит? Не в вампира же.
Но это оказалась та самая зацепка, которую Лукас терпеливо ждал.
Его время в городе поджимало.
— Тогда я обязан рассказать тебе о себе подробнее. Где мы можем поговорить без случайных свидетелей? — он поднялся из-за стола и цепко взглянул Наоко в глаза.
Огромный, хищный, опасный.
Наоко невольно замерла, оставив тарелки на столе.
Кто-нибудь эту дурацкую посуду вымоет, или она сама потом разберется.
Сейчас самое главное Лукаса не спугнуть и выведать все его страшные тайны.
Ну, хотя бы чуточку тайн.
***
Наоко привела Лукаса туда, куда особо больше никого не пускала.
— Вот. Это моя комната.
Лукас огляделся. Стены в квартирке смешные, но никто не отменял звукоизоляцию… магией.
Он произнес:
— Приятная комната. Наоко, то, что я хочу рассказать тебе, очень серьезно. Более серьезно, чем все, с чем ты когда-либо сталкивалась.
Мебели, кроме кровати и шкафа в комнате не оказалось, Лукас прошел вглубь комнаты подальше от двери и сел прямо на пушистый белый ковер.
Наоко мягко опустилась на колени рядом с Лукасом, готовая то ли устроиться удобнее, то ли немедленно вскочить и убежать.
В ее ушах грохотал пульс, и, хотя Наоко ждала что-то увлекательное, она совершенно не представляла, что на самом деле ее ждет.
Завороженно проследила, как Лукас придвинулся к ней ближе.
Очень близко.
Шепнул ей на ухо:
— Если ты это услышишь, пути назад уже не будет. Никогда. Подумай, хочешь ли ты такое знать. Мои бывшие девушки не хотели.
Чувственная волна прошла по всему ее телу.
Азарт, интерес и странное ощущение, будто в горло вот-вот воткнется лезвие кинжала.
Чужой притягательный мужчина ужасно близко. Его волшебный голос. Его сводящий с ума аромат, нежно окутавший ее ноздри…
Близко.
Необратимо близко.
Наоко невольно облизала пересохшие губы и замерла, ощущая, как теплая мужская ладонь ложится на ее талию, притягивая ее еще ближе к себе.
Губы Лукаса почти целовали ее ключицу, а его горячее дыхание ласкало ее шею.
— Я хочу доверять тебе, Наоко, — бархатный голос, наоборот, успокаивал, сладкой истомой разливаясь по венам.
Лукас обнимал Наоко властно и бережно, одна его рука гладила ее талию, а другая потянула вверх край юбки.
Наоко невольно дернулась. Ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
Нельзя же так, они с Лукасом плохо знакомы, но…
Неужели потому, что Наоко так зашуганно себя ведет, Лукас и встречается с темпераментной Эрис?
Та-то уж явно не пугается, когда кто-то трогает ее ноги.
Наоко несмело обняла Лукаса в ответ, едва касаясь его сильной шеи и плеч.
Если Лукас на чем-то станет настаивать, Наоко, наверное, согласится… На самом деле она…хочет всего, что уже может произойти.
Но не бояться выше ее сил.
И да, Лукасу обязательно надо рассказать, все, что Наоко хочет и ждет от отношений.
Она неловко замерла, а Лукас видимо заметил ее скованность и слегка от нее отстранился.
Ох нет.
Если Наоко покажется ему закомплексованной, неумелой, и неинтересной, то точно все испортит!
И ни одной его тайны не узнает!
Наоко ощутила почти физическую боль, когда Лукас вдруг вообще ее отпустил.
Сердце сжалось — сейчас он уйдет. Наоко замерла, не дыша.
Но Лукас не ушел. Вместо этого он растянулся на ковре во весь рост, улегшись на полубок и подперев голову рукой.
Негромко сказал:
— Прошу, Наоко, поменьше пересекайся с Робертом.
Если бы Наоко не была подавлена собственным некстати возникшим смятением — а рядом с Лукасом почему-то казалось ужасно стыдным выглядеть неопытной — она бы засыпала его вопросами. А так только выдавила:
— Э…
Неужели Роберт реально сделал те фотки для шантажа?
Лукас вновь мягко подался Наоко навстречу, словно окружая девушку своей аурой.
— Роберт готов далеко зайти в своей зависти и ненависти ко мне и причинить тебе боль.
Ненависть? Стоп. Какая ненависть?
Они же дружили. Выходит, они уже успели поругаться?
Конечно, Наоко ничего не знала о Паоле.
Паола болезненно восприняла их с Лукасом разрыв. Все-таки она надеялась, что их странные отношения, полные нежности, перейдут в обычные романтические. Лукас ее обидел, разбил надежду, и Паола попыталась найти утешение в объятиях удачно подвернувшегося Роберта. Возможно, она даже решила, что этак Лукасу мстит.
Кэйли словно куда-то пропала, пока никак не помогла, и Лукас давил в себе острейшее желание посадить Паолу под замок. Паола еще толком не окрепла, понятия не имеет, какой кошмар избежала, а все туда же — лезет в неприятности.
Беспокоит его эта блондинистая дурашка.
Но сейчас важнее Наоко.
Наоко решительно легла на ковер рядом с Лукасом.
Забавная. Думает, он поверит в ее непринужденность? Что ей просто так захотелось полежать на ковре, болтая ножками?
Милая, сейчас такая беззащитная и большеглазая. Совсем не наивная, но еще светлая.
Скоро это изменится, а пока Лукас не смог отказать себе в удовольствии нежно перевернуть Наоко на спину и аккуратно нависнуть над ней, обнимая.
Их носы соприкоснулись. Щекотно.
Лукас бережно пригладил ее короткие, уложенные в каре волосы.
— К сожалению, я не могу защитить тебя полностью и от всего, пока ты не скажешь мне «да».
Наоко уже явно не слушала. Вид Лукаса, его близость и запах совершенно ее опьянили.
Точно во сне она подняла руку и провела ладонью по его волосам.
Мягкие. Густые. Ммм…
Губами Лукас почти касался ее губ.
Высокий и тяжелый, он лег слегка наискосок — обнимал Наоко, но совершенно ее не придавливал.
Вот только если Лукас прямо сейчас ее не поцелует, Наоко с ума сойдет.
Она прикрыла глаза, растворяясь в обалденных ощущениях.
Соприкосновение их губ пронзило ее, как легкий удар током.
Лукас шепнул:
— Просто имей в виду.
А потом его губы — сладкие, упругие, потрясающие — захватили ее в плен.
Где-то далеко остались внезапно опасный Роберт, таинственные пугающие жрецы и целый мир.
Вокруг был только Лукас — умопомрачительно нежный — он целовал ее и обнимал, но он поставил жесткое условие, обещав расколоть жизнь Наоко на «до» и «после».
Если только она решится.
