Апостол зла - Фрэнсис Вилсон

— Белого вина, пожалуйста.

— Замечательно! — Наливая из двухлитровой бутылки «Альмадена», он сообщил: — Общее правило в этом доме — первую наливаю я, потом управляйтесь сами.

— Прекрасно, — сказала Лизл. — Без ограничений?

Он поднял брови и ухмыльнулся.

— О, тогда это будет та еще вечеринка, правда!

— Надеюсь, что нет, — рассмеялась Лизл. Она секунду поколебалась, стоит ли спрашивать, а потом решила действовать. — По-моему, тут мелькают новые лица. Молодежь.

— Да, я пригласил пару новеньких аспирантов.

— Вижу, — продолжала она, бросая взгляд на смуглого юношу.

— Это Лосмара, — объяснил Роджерс, проследив за ее взглядом. — Рафаэль. Пижон, правда? Но ум блестящий. Поистине блестящий. Приехал из Аризоны. В сущности, почва там не особо благоприятная для талантов в области психологии, но он мне прислал тезисы статьи с описанием кибернетической модели шизофрении, которая меня просто потрясла. Я тут же понял, что этот малый далеко пойдет. И, куда бы он ни пошел, мне бы хотелось, чтоб он стартовал отсюда. Я не мог предложить ему денег — я так понял, семейство его богато, как Крез, — поэтому скромненько посоветовал выбрать Дарнелл для докторской диссертации. Думаю, он способен еще до защиты всех нас чему-нибудь поучить. А сегодня позвал его и других аспирантов в надежде, что они не перепьются, а смогут освоиться и почувствовать себя на факультете как дома.

— Как мило с вашей стороны.

Он улыбнулся и протянул ей бокал вина.

— А я вообще милый. По крайней мере, так мне студенты в глаза говорят.

Лизл бродила по тесному пространству гостиной и столовой, разыскивая кого-нибудь из знакомых. Книжные полки пока обходила стороной, считая, что еще хватит времени обследовать их попозже. Сделала полный круг и обнаружила, что стоит в одиночестве у стеклянных раздвижных дверей, ведущих в задний дворик.

Ничего не выходит. Она чувствует себя чужой, даже больше обычного, так как здесь нет ни единого человека с ее собственного факультета. Она оглядывалась вокруг и видела, что все люди прекрасно умеют вести беседу. Казалось, ни у кого с этим нет никаких проблем. Все демонстрируют, как это легко и просто. Почему же она не может остановиться возле какой-то компании, немножко послушать, а потом вступить в разговор?

«Потому что я не могу».

Она вышла в небольшой мощенный плитами дворик. Осмотрев в садике Кола несколько не объеденных жучком роз, повернулась, чтобы вернуться в дом.

И увидела рядом с собой смуглого юношу.

— Привет, — сказал он. Голос у него был бархатный и глубокий, но мягкий и мелодичный. Зубы белые-белые под темными усиками, глаза прямо светятся в темноте. — Я слышал, вы с математического?

«Так просто. Так замечательно».

Легкая болтовня. Для Рафа — так он представился — все это совершенно естественно. Раскованный, уверенный в себе, он дал ей понять, что с ним можно рассуждать на любую тему, и все будет кстати. Они немножко постояли бок о бок, потом направились к скамейке из красного дерева у столика для пикников. У Рафа скопилась масса вопросов о жизни в кампусе Дарнелла, особенно о том, что касается аспирантов. Лизл была полностью осведомлена на этот счет, поскольку сама защищала здесь докторскую.

Он слушал. По-настоящему слушал. Что бы ни говорила Лизл, ее интуитивные догадки, ее мнения — все, казалось, было для него важным. Отчасти она оставалась настороже, готовая ретироваться, ожидая, что он улыбнется, извинится и испарится, выведав все, что хотел узнать. Но Раф сидел рядом, задавал новые вопросы, вызывал ее на разговор, приносил ей вина, а себе — бурбон с содовой. Он оставлял ее время от времени, но каждый раз не надолго.

Хотя он был для нее слишком молод — года двадцать три, самое большее, — Лизл почувствовала, что он возбуждает ее. Он источал мужской дух, ощутимый почти как запах. Что бы это ни было, она сознавала, что реагирует на него. Из этого никогда ничего не выйдет, но ей приятно быть рядом с ним. Он скрасил ей вечер.

В ходе всей вечеринки она замечала любопытные взгляды других женщин, когда они проходили туда-сюда через двери во дворик. Лизл практически читала их мысли: что самый интересный в компании мужчина делает с распустехой, которая к тому же на добрый десяток лет его старше?

Хороший вопрос.

Она лениво выбирала крекер из вазы с ассорти посреди столика для пикников и потащила один, чтобы съесть.

— Вы всегда так делаете? — спросил Раф, переводя взгляд с печенья в ее руке прямо в глаза и обратно.

— Что делаю?

— Выбираете сломанные?

Лизл посмотрела на крекер, зажатый в пальцах. Половинка. Одна завитушка. Она смутно припомнила, что весь вечер, выбирала сломанные. Она всегда выбирает сломанные.

— Пожалуй, да. Это имеет какое-то значение?

Он улыбнулся. Теплой улыбкой, обнажившей белые крепкие зубы.

— Возможно. Важно то, почему вы так делаете.

— Ну, мне, наверно, не хочется, чтобы они пропадали. Все берут целые, а сломанные остаются. Они словно старые девы. Когда вечер кончится, их, может быть, выбросят. Поэтому я их беру.

— Иными словами, вы существуете, подбирая за другими остатки.

— Я бы не назвала это существованием…

— Я тоже. — Раф вытащил из вазы целое тройное колечко и протянул ей. Тон его вдруг стал серьезным. — Никогда не довольствуйтесь остатками.

Заинтригованная и восхищенная его вниманием, Лизл взяла крекер, засмеялась и тут же подумала — чересчур истерично.

— Это всего-навсего крекер.

— Нет. Это решение, заключение. Жизненная парадигма и ее выбор.

— По-моему, вы делаете из этого слишком далекие выводы. — В конце концов, он ведь аспирант-психолог. — Жизнь немножко сложнее, чем вазочка с крекерами.

— Вовсе нет. Это вазочка с вариантами выбора. Выстраивается ряд решений, которые вы с момента зарождения собственной воли до самой кончины время от времени принимаете и в каждом сделанном вами выборе, как в зеркале, отражается ваша внутренняя сущность. Они рассказывают и о том, через что вы прошли, и о том, куда идете.

Его серьезность чуть-чуть пугала, но волновала и затрагивала в ней какую-то струнку.

— Ладно, — заключила она, не желая спорить и не желая отпускать его, не добившись определенности. — Но ведь мы говорим о крекерах?

Раф выбрал из вазы еще одно целое тройное колечко и откусил от него большой кусок.

— О крекерах.

Смеясь, Лизл отгрызла добрую половину от своего собственного.

«Да. Весьма энергичный молодой человек».

Компания начала редеть чересчур скоро. Люди стали расходиться чересчур рано. Это, пожалуй, самая короткая вечеринка, на которой доводилось бывать Лизл. Она посмотрела на часы и поразилась, ибо на циферблате было шесть минут второго.