Апостол зла - Фрэнсис Вилсон

— Надеюсь, до этого не дойдет, но все равно спасибо за предложение.

Искренняя озабоченность Джо Боба тронула Уилла и заставила устыдиться лжи больше обычного. Но он никак не мог пойти и убить полчаса, болтая и выпивая в бригадирской конторе.

Там стоял телефон.

Уилл отвел трактор в гараж, запер его на уик-энд и отправился на автомобильную стоянку.

По дороге домой сделал крюк, объезжая стороной Конвей-стрит, и начал вспоминать нынешний день. Сегодня он не общался с Лизл, так что, по крайней мере, не пришлось снова врать насчет перечитывания «Постороннего». Нельзя допустить, чтобы она узнала, что он на самом деле читает. Кроме того, она задает слишком много вопросов. Вопросов, на которые он не в силах ответить.

До чего глупо брать книгу с собой на работу! Как будто ему даже хотелось, чтобы она ее увидела, хотелось, чтобы она начала расспрашивать. Так ли это? Неужели подсознание нарочно подталкивает его обнажать свое прошлое, заставляет сдвинуться с места, прийти в движение, вместо того чтобы торчать здесь год за годом?

Может быть. Только не важно, чего хочет его подсознание. Уилл знает, что еще не готов вынырнуть на поверхность. Ему еще через многое надо пройти, прежде чем думать о возвращении.

Может быть, он никогда не вернется. Ему нравится здесь, в Северной Каролине; он тут прижился и во многом обязан этим приятным ощущением Лизл. Она помогла ему почувствовать себя лучше. У нее, разумеется, есть свои пунктики и больше всего бросается в глаза то, что она себя недооценивает. Умная, добрая, настоящая, абсолютно лишенная претенциозности, она словно струйка свежего воздуха в кампусе «нового южного Гарварда». Ей не составило никакого труда убедить Уилла в своих блестящих талантах, в своей привлекательности. Неужели она этого не понимает? Кто-то здорово подкосил Лизл. Наиболее очевидным виновником выглядел ее бывший муж, но Уилл чувствовал, что проблема гораздо глубже. Что у нее за родители? Как они ее растили? Усаживали перед экраном телевизора? Лизл, вероятно, подобно многим другим, кого он встречал за последнее время, воспитывалась при полном отсутствии ценностей. Блестящие способности, которые не на чем сконцентрировать. Она осталась неполноценной, глубоко уязвимой, ей не хватает жизненно важного — объекта любви. Подходящий человек мог бы связать для нее все воедино. Неподходящий — все снова разбить и запутать. Уилл знает, что он — один из неподходящих.

Ему хочется ей помочь, но он толком не представляет, как быть — сблизиться с ней или оттолкнуть, — желая открыться перед ней так, как она перед ним открывается, и зная, что он уже никогда, ни перед кем не сможет открыться по-настоящему.

Лизл остановилась на отведенном для нее на парковке месте и вышла из машины. Солнце быстро клонилось к закату, но воздух в начале сентября был еще теплым и слегка туманным от влажности. Туманным настолько, чтобы приглушить и смешать богатые оттенки зеленой листвы деревьев с буйными вспышками красок в кустах цветущих кругом хризантем. Только старые многоквартирные дома в садах не позволяли превратить эту картину в мечту импрессиониста.

Бруксайд-Гарденс представлял собой ряд двухэтажных кирпичных построек, занятых в основном молодыми семейными парами, многие из которых успели обзавестись детьми. По субботам здесь становилось шумно. Но Бруксайд вполне соответствовал требованиям Лизл. Квартирка, с одной спальней обеспечивала спокойствие и комфорт, прекрасно подходила по размерам и не обременяла банковский счет. Чего ей еще желать?

Чего ей еще желать в данный момент? Может быть, небольшой компании. Хорошо, если б Уилл жил поблизости, а не в пригороде. Так хочется заскочить к кому-нибудь, плюхнуться в кресло, поболтать ни о чем за бокалом вина. Но здесь нет никого, с кем она была бы достаточно хорошо знакома для этого.

Вот единственная проблема в Бруксайде. Тут у нее нет настоящих друзей. Живущим вокруг молодым женатикам она не подходит. Конечно, они приглашают ее на вечеринки и воскресные пикники, и она с ними выпивает, болтает, смеется, но никогда не чувствует легкости, никогда не ощущает себя своей среди них.

Ну, к нынешнему вечеру это практически не относится. Она собирается принарядиться к вечеринке у доктора Роджерса.

В прежние времена это назвали бы факультетским чаепитием. Теперь — вечеринкой с коктейлями. Собственно говоря, идти Лизл не хотелось. Она там никого не знает. В говоря, конце концов, собирается психологический факультет, а не математический. Они с Эвом всего-навсего помогли им решить летом несколько задачек. Не велико дело. Нет особых причин приглашать их на встречу. Безусловно, было бы легче, если бы Эв тоже пошел. Хоть было бы с кем поговорить. Но Эв никогда не ходит на вечеринки.

Сама Лизл человек не компанейский. Она считала себя скучнейшей на свете личностью. Никчемная собеседница, неспособная сразу сообразить, что сказать, она принималась мямлить что-то о погоде или высказывать общие замечания о новых студентах, потом следовало долгое томительное молчание, и они с партнером, кем бы он ни был, незаметно расходились по разным комнатам.

Удивительно, что ей никогда не составляет труда найти тему для разговора с Уиллом.

Но Уилла там не будет, так что забудем об этом. Если и сегодня все пойдет заведенным порядком, она покрутится в одиночестве, постоит у книжных полок, потягивая из пластикового стаканчика слишком кислое шабли, поглядывая на часы и притворяясь, что ей интересно, какие книжки каких авторов гнездятся в шкафах. Подборка, как правило, оказывается именно такой неинтересной, как она ожидает.

Прошедшее лето выдалось одиноким на редкость. Шесть дней в неделю, практически без вариантов, она моталась между работой и домом. Во время длинных, проведенных в одиночестве выходных перед Днем труда она решила, что пора заставить себя окунуться в какую-нибудь общественную… что? Деятельность? Нет, ее общественная жизнь никогда не была деятельной. И она не уверена, что ей этого хочется. Общественное шевеление больше соответствовало бы темпам ее существования. И она это устроит. С радостью.

Так что старушка Лизл вознамерилась стать другой Лизл обновленной, улучшенной, готовой к активной общественной жизни. Она не отвергнет ни одного приглашения на общественные мероприятия, какими бы жуткими они ни казались.

Именно поэтому она и собралась явиться сегодня на вечеринку Кола Роджерса.

Теперь самая насущная проблема состоит в том, что надеть. Обычно она выбирает что под руку подвернется, но сегодня не хочется выглядеть слишком небрежно. Почти вся удобная одежда относится именно к этой категории, а лучшие вещи фактически уже не годятся. За лето она набрала лишние фунты и весит теперь сто шестьдесят пять.