Измена. Её выбор (СИ) - Волк Саша

— Ты так красива, так соблазнительна сейчас, что я готов нарушить наш уговор сначала побеседовать и вместо этого целовать тебя так сильно и так долго... пока все твои переломы сердца и души не срастутся, — тихо, севшим голосом произносит Крис. — Посмотри на меня, милая, не прячься пожалуйста.

Откликаюсь. Поднимаю свой взгляд — и тону в его штормовых глазах.

— Пойдем, — протягивает мне свою руку он.

Наверное в моем взгляде мелькает страх — и тяжелые мысли об антураже на случай, если я соглашусь идти с ним в неведомые дали.

— Прости, — я не отталкиваю руку, которую он все еще протягивает мне, — я не могу так. Для тебя это всё так просто. Захотел, позвал, прижал к себе и будто ничего больше нет. Ты так привык наверное действовать с девушками да и по жизни, но я вот нет. Я совсем другая.

Я почти что всхлипываю под конец своих слов.

Лицо Криса принимает нечитаемое выражение. Тени шторма нет в его взгляде, он снова чист и безоблачен. Только желваки ходят на красивом лице. Ну вот, наверное, и всё.

Сколько раз тебе в жизни отказывали, Крис? Но я проглатываю этот вопрос.

— Я все понимаю, — чеканит он. — Прости. Я должен был сдержать свой порыв. Пойдем, Бобби.

И всё, и ничего. Только я, пустой парк — и мелкий противный снежок.

Глава 11. Ну, вот такая я дурочка!

В эти два дня Кристофер Хиддлстон исчез с радаров. Буквально. Он испарился, потому что я перестала ощущать его присутствие рядом со мной. И только верно ожидающий нас автомобиль на парковке отеля говорит о том, что мы в Лондоне не одни.

Глеб с утра до вечера сидел в своём телефоне. Он то болтает с Дарьей, то переписываться с ней же, то строчит одноклассникам о своих рано начавшихся зимних каникулах. И надо будет как-то потом успокаивать Егора по поводу того, что я сдернула ребенка из школы до этих самых каникул…Ведь Глеб учится в одиннадцатом классе и в этом году он у нас заканчивают школу.

Но кроме этого самого самоедства мне и деть-то себя особо некуда. Когда сын не торчит в мобильном, мы гуляем. Лондон то засыпает снегом, то накрывает влажным теплом. Поэтому я легко подхватываю насморк от такой сырости.

А ещё я каждое утро с надеждой смотрю в окно. Моя душа хочет мороза и снега. Ведь праздничное настроение, я верю, приходит только с ними.

Не смотря на текущий нос, я активно вожу Глеба по всем достопримечательностям Лондона.

Мы рассматривали коллекцию тартанов в музее Виктории и Альберта. Заказывали чай с молоком и яблочный пирог с заварным кремом в кафе Speedy's, и Глеб в очередной раз цитировал мне свой любимый сериал.

А у меня в очередной раз разливается внутри чувство, что этот город мне стал, как родной. Хотя, Лондон, многолюдный, но всё равно такой разный. Кажется на первый взгляд таким древним, но через несколько минут ты понимаешь он одновременно с этим — ультрасовременный. А ещё он не мрачно-викторианский — а яркий.

Вообщем Лондон полон голосов прошлого и звуков современности.

Хотя, может быть, мне нравится этот город, потому что здесь живет Крис?

Ладно не будем об этом. Ведь сегодня у нас сыном в планах музей Шерлока, и у Глеба — кроме прочего большого поклонника творчества Конан Дойля — особый настрой. У меня тоже, но не от предвкушения возможности окунуться в атмосферу викторианского Лондона еще глубже.

Нет. Ведь завтра Сочельник, а Лондон уже одет праздничными огнями. В холле отеля стоит впечатляющая елка, наш номер тоже уже украшен. Я не могу налюбоваться этой насыщенной, зелено-серебристой гаммой рождественского декора. Пушистые ветви обрамляют высокие окна всех комнат нашего люкса, с потолка в гостиной свисает традиционная омела, в вазах яркие ветви остролиста, небольшая елочка в углу. Запах хвои и праздничной выпечки. Не хватает только носков на камине, но его нет в нашем номере — а значит, делаю пометку я, Санте, пожелай он принести мне подарок, не откуда будет появиться здесь.

Эх, и Санта пропал с моих радаров…

Я с усилием отсылаю эту мысли прочь. Сегодня у меня в программе только предпраздничное настроение и Шерлок!

***

Мы почти что оттоптали все ноги, но оно того стоило! Мы посидели и в знаменитом кресле, и просмотрели большую коллекцию фотографий с эпизодами из разных экранизаций приключений великого сыщика, выпили чаю со сливками в соседнем кафе. Я осталась под впечатлением и от интерьеров, точно воспроизводящих ту самую атмосферу старинного Лондона, и от мелочей, вроде турецкой туфли, наполненной табаком. Правда эта отсылка прошла мимо меня, но Глеб был от неё в диком восторге.

А письма, прикреплённые перочинным ножом к каминной полке! Тут и я заулыбалась, ловя какой-то невероятный вайб. И тут же вспомнила Хиддлстона отчего-то… Чертыхнулась про себя — и направилась за сувенирами. Еще на входе я присмотрела там подарок для Криса.

Да, это совсем идиотизм, конечно. Ведь его больше нет рядом, он вернулся в свой мир, который от моего так далек и так бесконечно невозможен, что и думать мне об этом глупо. Но, тем не менее, я купила Кристоферу это дебильное охотничье кепи.

Ну, вот такая я дурочка!

Глеб тоже купил для Дарьи какую-то открытку — и мы отправились домой. Поездка по Лондону мимо светящихся праздничных витрин, спешащего народа настраивает на особый лад. И я готова отдаться ему. Прямо здесь и сейчас. Готова забыть все, перестать думать и обдумывать — просто отдаться этой волне тепла и романтики Сочельника.

Ввалились мы в отель: Глеб радостный от известия о завтрашнем свидании с Дарьей, я какая-то уравновешенная и точно знающая теперь, чего я хочу на Рождество. Протопали на свой этаж.

— Ужин? — спрашиваю Глеба, надеясь, что он откажется.

Потому что мне надо уложить этот новый для меня баланс в картинку моего мира и Криса как-то туда упаковать. И чует моё сердце, что эту самую картинку надо менять к чертям собачьим.

— Не-а, — к моему удовольствию отвечает Глеб, — я не голодный. Я спать.

«Ну да, ну да, — думаю я, сама себе улыбаясь, — Спать он пошел, как же. Снова будет с Дарьей полночи переписываться».

Киваю в ответ и тоже иду в спальню. Нет, всё же картинку мира надо сносить к чертям. И открывать саму себя навстречу новому миру. Начинать новую чистую главу.

Ведь всё, чего я хочу на это Рождество, это чтобы каким-то сумасшедшим чудом оказался за моей дверью, Кристофер Хиддлстон!

Если там кто-то сейчас на небе слышит меня, пусть он будет в моей жизни снова, пожалуйста!

***

Мне сниться в эту ночь очень приятный сон.

Огонь пляшет в камине, на широкой каминной полке стоит тайная мечта моего детства, мысли о которой сразу настраивают на особый, праздничный настрой — каруселька со свечами и колокольчиками. А рядом, оборачивая собой, своим мягким, теплым объятием, шепчет мне на ухо «С Рождеством, любимая» самый лучший мужчина во всей моей Вселенной. А его губы мягко касаются моего виска, даря мне легкий невесомый поцелуй.

И меня прошибает током от этой простой ласки. И я придвигаюсь ближе, тянусь вся к нему.

— Поцелуй меня, Крис, — шепчу, едва слышно, тая от нежности. Объятия твердеют, становятся крепче.

— Как пожелает моя леди», — слышится горячим шепотом ответ Криса…

И я просыпаюсь. За окном крупными хлопьями падает снег. И стоит такая сумасшедшая тишина, которая, наверное, бывает только в канун Рождества. А на подоконнике, прошибая меня в какой-то экзистенциальный трепет, крутится рождественская каруселька. Со свечами и колокольчиками. Отблеск свечей в мягком кружении снега и оконном стекле — словно сбывшаяся мечта из моего далекого детства.

И оттуда же это ожидание праздника. А из всего этого волшебства твердая уверенность, над которой теперь нет надобности думать — Крис не просто поселился в моем сне, он пришел в мою Вселенную. Внутри меня будто зажигается одна из этих изящных белых свечей.