Наваждение темного воина (Другой перевод) - Кресли Коул

— Это твоя ярость берсеркера говорит в тебе… говорит глупости. Ты только вдумайся в свои слова! Мы же все продумали и выбрали свой путь, и не собьемся с него.

Реджин знала, что чем горячее разгорается его ярость, тем быстрее и сильнее он становится. Если она сейчас же не уйдет отсюда, то все будет потеряно. Поэтому она решилась на обманный маневр: сделала вид, что ускользнет влево, а сама метнулась вправо, уворачиваясь от него…

Он поймал ее платье, притягивая Валькирию обратно.

— Эйдан, нэй!

Он заключил ее в клетку из своих рук,и понес в постель, опустившись на меха вместе с нею.

— Это неестественно – отрицать эту роковую потребность! Ты это знаешь, ты тоже это чувствуешь!

Прежде чем она смоглаубежать, он ухватился за вырез ее платья и разорвал его. С ревом он освободил ее тело от остатков одежды. Его жаждущий взгляд тяжело скользнул по ее груди и медленно начал опускаться ниже.

Он, словно находился на грани безумия, мускулы стали выделяться все сильнее.

— Раньше ты хотела, чтоб я тобой овладел… Теперь ты передумала?

— Нет, конечно! Я все еще хочу тебя, но не сейчас!

Он сбросил свои ботинки и штаны, возвышаясь над ней. Его член уже был готов, восставший, набухший.

Настоящий, дикий мужчина.

Против ее желания, грудь Реджин отяжелела, странное тепло разлилось внизу живота.

Каждый раз, когда просыпался дух его медведя, что-то внутри Валькирии отвечало ему. Словно он передал ей часть своего зверя, словно наложил на нее свой отпечаток.

Поэтому, как только он пробудился, она, словно сошла с ума. Реджин жаждала ответить на призыв.

И теперь ей нужно было бороться и с собственными желаниями.

— Нэй! Не делай этого!

Она била его кулаками в грудь, но когда он находился в таком состоянии, ее сила не шла ни в какое сравнение сего собственной. Он одной рукой обхватил ее запястья и завел их Реджин за голову.

— Эйдан, я…я умоляю тебя, просто подожди…

Слова застряли у нее в горле, когда его губы накрыли ее грудь, сомкнувшись на маленьком соске.

Посасывая ее вершинку, он мягко скользнул пальцем в нее.

— Влажная для меня, — зарычал он, на миг, отпустив ее сосок. И тут же ввел еще один палец, переместившись ко второй груди. Он упивался ее плотью, смакуя ее.

Ее соски были влажными и жутко ныли, требуя его внимания. Ее плоть пульсировала, сжимаясь вокруг его пальцев.

— Эйдан!...

— Ты готова, уже на грани.

Он вытащил из нее свои пальцы, и Валькирия застонала, покачивая бедрами.

Держа ее руки у нее над головой, он накрыл ее своим телом.

— Ты моя Реджинлейт!

Он мягко опустил свои бедра меж ее ног.

Она чувствовала его член, пульсирующий так близко, она так нуждалась в нем…

И, да помогут ей боги, она двинулась ему на встречу.

— Моя! — прорычал он.

***

— Мы сделали это, звездочка, — сказал Эйдан голосам, севшим от удовольствия, его горячее и сильное тело было прижато к ее. – Теперь ничего не изменить…

Он прижался к ее лбу своим.

Но Реджин едва могла сдержать слезы. За прошедшие несколько часов она испытала больше восторга, чем могла себе вообразить. Но теперь песок в их часах стремительно кончался. А сделать нужно так много.

-Ты сожалеешь об этом, военачальник?

— Лишь о том, что не делал этого на протяжении всех предыдущих месяцев.

Она через силу улыбнулась:

-Ты должен сделать эти двадцать лет моей жизни лучшими.

— Ты же не думаешь, что я передумал насчет вечности с тобой? – он приподнялся, возвышаясь над ней, обнаженный, огромный и смелый. Такой красивый, что у Реджин наворачивались слезы от восторга.

— Если бы ты видела мои подвиги, если бы видела, скольких вампиров я уничтожил, чтоб прийти сегодня к тебе!.. Ничто не сможет удержать меня вдали от тебя! Ничто не сможет остановить меня! Когда ты, моя женщина, рядом я уже чувствую себя бессмертным!

О боги, он так и выглядел.

— Один должен будет гордиться тем, что я стану его сыном.

— Эйдан!

— Откажет ли он мне, когда я выиграю тысячу битв, нося его метку?

Он указал на свою, покрытую татуировками грудь.

— Я завоюю весь мир во имя его, если понадобится!

Мощь тела этого военачальника. Сила его желания. Возможности его меча...

Его уверенность была столь велика, что Реджин заразилась ею. Если они вместе, разве им не все по плечу?

Он снова накрыл ее своим телом, входя в нее.

— И ты будешь меня ждать. Я не прошу об этом. Я требую.

Он накрыл ее рот грубым поцелуем, не допускающим никаких возражений.

Ее тело выгнулось навстречу ему, и Реджин знала, что всегда будет ждать его. Что-то в этом мужчине влекло ее, очаровывало. Она не могла объяснить что это, но не станет больше с этим бороться.

Любовь это или нет…

Но он был ее мужчиной и всегда им будет.

А затем снова было блаженное воссоединение, невообразимое удовольствие…

И позже, когда она уже начала дремать, сплетясь с ним телами, он держал ее лицо в колыбели своих ладоней, покрывая легкими поцелуями ее лоб, щеки.

— Я обещаю тебе вечность, Реджинлейт!.. И с каждым днем я буду любить тебя все сильнее…

Внезапно боль обожгла ее, словно огнем.

— Эйдан!

В нее вонзилось лезвие? Как? В панике она приподнялась и выпуталась из его объятий. Кровь хлынула рекой.

— Реджинлейт?— растеряно выдохнул он. Из его груди торчал наконечник меча.

— Эйдан! – завопила она. – Ах, боги, нет!

Вампир маячил за его спиной, убийца переместился в их жилище и нанес Эйдану удар в спину.

Вампир выдернул меч, поднимая его, чтобы покончить и с Реджин.

— За жизни, что ты отнял вчера, берсеркер! За твои войны…сейчас ты и твоя женщина умрете!

Он замахнулся; Эйдан закрыл ее своим телом, и удар пришелся ему по спине.

В тот самый момент, когда вампир собирался нанести еще один удар, Брандр ворвался внутрь и отсек ему голову топором. Вампир рухнул замертво.

Брандр бросил всего один взгляд на Эйдана и пал на колени.

— Нэй, Эйдан, — прохрипел он. – Этот дьявол, должно быть, следовал за тобою.

Все еще стремясь защищать ее, Эйдан перекатился на израненную спину и потянулся к своему мечу.

Брандр поспешно протянул ему оружие, но сказал:

— Здесь больше никого нет, друг мой. Рас-слабься…

Когда Эйдан повернул к ней свою голову, шок едва не поглотил ее. Даже оцепенело свернувшись калачиком рядом с ним, в душе она все еще вопила, все еще жаждала уничтожить ту тварь, что сделала это.

С каждым мигом Эйдану было все труднее дышать.