Его посылочка (ЛП) - Блум Пенелопа

— Он на кофейном столике. Пароль — БОБ.

Я посмотрела на дверь, словно могла прочесть его лицо сквозь дерево. Он собирался просто позволить мне открыть его телефон, не контролируя меня?

Я взяла его и попробовала ввести пароль, который, для протокола, был, вероятно, самым тупым и небезопасным паролем, который я когда-либо слышала. Это сработало, и я увидела практически пустой «домашний» экран, совсем-совсем без приложений. У него даже не было никаких уведомлений.

Несколько секунд я боролась с указательным пальцем, пока мне не удалось побороть желание заглянуть в его фотографии. В конце концов, я всегда задавалась вопросом, правда ли, что мужские телефонные галереи были полностью заполнены фотографиями членов.

Я открыла Google и начала искать слесаря, но браузер автоматически заполнился, как только я набрала «L» (прим. слесарь на англ. locksmith) с единственным предложением, основанным на его недавних поисках: Лиам Хайтауэр.

На мгновение я нахмурилась, глядя на экран, но услышала, как он открывает дверь из спальни, и быстро закончила печатать. Я набрала почтовый индекс, нашла местного слесаря и набрала номер.

— Нашла хоть одного? — спросил он.

— М-мх-м, — сказала я. Я надеялась, что мой голос прозвучал небрежно или, лучше сказать, раздраженно.

Теперь он был одет в простую белую футболку и спортивные штаны. Это должно было выглядеть небрежно или лениво, но, конечно, это хорошо смотрелось на нем. Его волосы были все еще влажными и в беспорядке, что только добавляло инстинктивное желание бросить его на кровать где-нибудь и потребовать, представив нож к его горлу, чтобы он оттрахал меня. К счастью, у меня не было ножа.

Через несколько минут я нашла его на кухне, он высыпал порошок в шейкер и все перемешал. Я протянула ему телефон.

— Вот. Парень будет здесь через три часа. Сказал, что это самое быстрое, что он может сделать.

— Спасибо. — Он сделал большой глоток коктейля и слегка поморщился.

— Это что, протеиновый коктейль? Разве они не вызывают газы? — спросила я.

Он ухмыльнулся.

— У меня крепкий желудок.

— Вижу.

— Значит, ты подглядывала сквозь пальцы?

Я вздохнула.

— Нет. Ты чуть не набросился на меня, пока устраивал стриптиз, раз шесть. Мне не нужно было подглядывать, чтобы понять, что ты какой-то помешанный на здоровье. Вероятно, ты даже не стал бы есть мармелад под дулом пистолета, не так ли?

Он выдвинул ящик кухонного стола, набитый по меньшей мере шестью двухфунтовыми пакетами изюма в шоколаде.

— Серьезно? — спросила я. — Из всех сладостей в мире, а ты предпочитаешь сушеный виноград в шоколаде?

— Итак, — сказал он, игнорируя мой вопрос. — Ты можешь поспать в моей постели, если устала. Я могу устроиться на диване.

— Ты думаешь, я свободно пойду в то сексуальное подземелье, которое ты устроил в своей спальне? Нет, спасибо. Я сяду на пол, прямо у двери. Таким образом, если ты попытаешься сделать что-нибудь жуткое, я смогу быстро сбежать.

Он усмехнулся.

— А что именно считается жутким? Просто хочу убедиться, что не спугну тебя.

— Если ты спрашиваешь, это плохой знак.

— Я заключу с тобой сделку. Ты можешь сидеть на полу, если позволишь мне положить подушку на пол и дать тебе одеяло.

— Как угодно, — пожала я плечами.

Он схватил одну из диванных подушек и кинул ее на пол у двери. Он вышел из спальни с чем-то вроде покрывала с кровати.

— Спасибо, — сказала я, садясь на подушку и натягивая покрывало на ноги. — Наверное.

Покрывало пахло его запахом, и я едва удержалась от желания поднести его к носу и сделать огромный, смущающий вдох.

Он сел на пол в нескольких футах от меня и поднял ладони в ответ на мой взгляд.

— Полегче. Я не пытаюсь делать ничего странного. Я просто решил составить тебе компанию. Три часа — долгий срок, чтобы сидеть и размышлять.

— Может, мне нравится размышлять.

Я ожидала, что он вздохнет или рассмеется, но он просто выглядел задумчивым, прислонившись затылком к стене.

— Мне тоже, иногда.

— Не могу сказать, что ты произвел на меня впечатление любящего размышлять.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— И я не могу сказать, что ты знаешь меня в действительности, — его тон застал меня врасплох, но след ухмылки на его лице смягчил эффект.

— Это приглашение спросить? Впрочем, меня это не волнует.

— Как насчет этого: ты расскажешь мне что-нибудь о себе, я расскажу тебе что-нибудь о себе. Звучит справедливо?

— Какое твое настоящее имя?

— Лиам, — просто сказал он. Он не колебался, но его взгляд переместился на меня, ожидая реакции.

Я только слегка удивилась. Лиам Хайтауэр, предположила я. Значит, он сам себя гуглил, что меня тоже не должно было удивлять. То, что его имя было фальшивым, казалось почти само собой разумеющимся. Единственное, чего я не знала, так это почему он притворяется кем-то другим. Бежал от долгов? Полиции?

— В нем больше смысла, чем в Бобе. Так почему же ты притворяешься кем-то другим?

— Нет. Теперь твоя очередь. Почему ты так стараешься убедить меня, что тебе это неинтересно?

— Может, потому, что мне это неинтересно?

— Нет, тебе интересно.

Я возмущенно фыркнула, но не смогла встретиться с ним взглядом.

— Тогда скажи, что я ошибаюсь.

— Даже если бы мне было интересно, меня многое интересует. Меня интересует, что происходит с нашими телами после смерти. Меня интересует, почему облака называют туманом, когда они на земле, но не когда они высоко. Меня интересует, как научиться есть еду, не капая немного на свою одежду каждый раз. Или почему…

— Почему ты пытаешься убедить меня, что не хочешь спать со мной?

— Потому что ты считаешь, что все должны хотеть?

Он усмехнулся.

— Что заставляет тебя так думать?

— Посмотри на себя, — я сделала вялый жест рукой в его сторону. — Сколько раз тебе приходилось делать больше, чем подмигивать девушке, чтобы заставить ее раздеться и умолять заняться с тобой сексом? Я чувствую, что обязана сделать так, чтобы тебе было тяжело.

— Ну что ж, ты этого добилась. Вообще-то, несколько раз.

«Ох…»

Я никогда не краснела, но мое лицо сейчас слегка запылало. Должно быть, у меня поднялась температура. В любом случае, мне хотелось сменить тему.

— Моя очередь. К чему такая секретность? Почему ты притворяешься кем-то по имени Боб Смит? И с чего ты вообще взял, что «Боб Смит» — вполне приличный псевдоним?

— Это два вопроса, поэтому я отвечу на первый. Все дело в моей сводной сестре. У нас с ней были... разногласия. Она считала, что лучший способ отомстить — это распространять обо мне слухи во всех журналах и таблоидах. Через несколько недель я объявил себя геем, заявил о своем намерении сменить пол, описал врачебный диагноз всех моих ЗППП, и он был длиннее, чем резюме… Я мог бы продолжать, но ты поняла. Она хотела быть уверенной, что ни одна женщина в городе не приблизится ко мне ближе чем на пять футов, и это был лишь вопрос времени, когда мерзкие слухи начнут вредить бизнесу.

Я подняла бровь.

— Это такие слухи, в которых есть зерно правды или полностью выдуманные?

— Попробуй угадать.

— Зерно истины?

Он яростно посмотрел на меня.

— Полностью выдуманные. Но это не имеет значения. Если я публично буду отрицать их, это сделает их более правдивыми и привлечет к ним внимание. Если я не буду обращать на них внимания, это будет выглядеть так, будто я скрываюсь от правды. Я решил, что лучше всего спрятаться на виду и надеяться, что ей надоест превращать мою жизнь в ад, если она не сможет меня найти.

— Звучит как действительно глупый план.

— А что бы ты предложила?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не знаю, дать ей то, что она хочет? Насколько все может быть плохо?

— Она хочет, чтобы я завел с ней роман.

— О... О... — я помолчала, переваривая услышанное, а потом расхохоталась. — Мне очень жаль, — сказала я. — Это просто, ну, это немного потрясающе, в испорченном, глубоком смысле.