Ухаживания на скорую руку - Барбара Делински

– Пойдемте отсюда. Интервью закончено. – Он показался ей неоправданно строгим и даже суровым. Можно было подумать, что терпение, которое он демонстрировал на протяжении всего времени общения с представительницей средств массовой информации, неожиданно истощилось. Ей даже пришло в голову, что он сейчас схватит ее за руку и выведет из кабинета, как провинившегося ребенка. Стрэйхен, однако, чрезвычайно обходительно взял пальто, лежавшее у нее на коленях, и помог одеться.

Очень медленно Ния встала и, действуя согласно предложенным обстоятельствам, одну за другой сунула руки в рукава своего двубортного бушлатика. При этом она ни на минуту не забывала о присутствии Дэниэла, который высился у нее за спиной. Прежде чем отступить на шаг к стене, он на мгновение задержал ладони у Нии на плечах.

Ния наградила его наивной улыбкой.

– Меня, стало быть, изгоняют? – Она почувствовала, как на ее талию легла рука, которая легонько подтолкнула ее к двери. Ния подчинилась и двинулась в указанном направлении.

– Я проголодался.

– Что вы сказали?

– Я говорю, что голоден, как черт. Взгляните – уже час тридцать. А вы хотите есть?

– Хм… Я как-то об этом не задумывалась… – Ния сказала правду. Мысль о еде ни разу не пришла ей в голову. Даже если бы ее желудок урчал от голода, она, занятая беседой с владельцем кабинета, вряд ли бы обратила на это внимание. – Но должна вам сказать, что мне пора поторапливаться, в редакции меня ждут.

Дэниэл проводил ее к выходу, уверенно сворачивая в сделавшиеся уже знакомыми Нии коридоры и закоулки огромного комплекса.

– Вы, стало быть, обедать со мной отказываетесь?

– Обедать? – Взгляд Нии скользнул по сильному телу ее спутника, а потом остановился на его лице – мужественном и привлекательном.

– Кажется, мы уже обсудили эту проблему? – заявил Стрэйхен.

– Ни в коем случае! Мы обсуждали причины, исходя из которых тот или иной человек может дать согласие на интервью, – возразила она.

– В таком случае мы продолжим разговор за едой.

– Вы хотите сказать, – с надеждой в голосе произнесла Ния, – что есть вероятность того, что вы смените гнев на милость и согласитесь-таки со мной сотрудничать.

Он покачал головой:

– Ни малейшей.

Они вышли в холл, который вел прямиком к главному входу. Дэниэл замедлил шаги, чтобы не заставлять Нию поспевать за ним рысью, но она все равно чуточку задыхалась. Кто знает, может быть, причиной этому были все-таки утомление и голод?

– Зачем же вы в таком случае приглашаете меня на обед?

– Я проголодался. – Стрэйхен придержал дверь и пропустил Нию вперед.

– Мне почему-то кажется, что вы отлично обойдетесь и без меня, – сказала она, проскальзывая мимо стеклянных дверей. Сильная рука Стрэйхена внезапно легла ей на плечо и остановила ее.

Теперь его голос сделался глубоким – он рокотал, как далекий летний гром.

– Я бы поспорил с вами по этому поводу, если бы вы не были одной из этих. Но я отношусь к тому типу мужчин, которые предпочитают видеть прессу у себя в почтовом ящике и на дух не переносят ее представителей – особенно в собственной постели.

В первый раз за день Ния посмотрела на Стрэйхена оценивающе – как на возможного сексуального партнера. Что ж, его можно было назвать «опасным» мужчиной – настолько он был силен, умен и привлекателен. Но ее возмутил не столько его внешний вид победительного самца, сколько гнусный намек, прозвучавший в его словах.

– Вы чересчур в себе уверены! – воскликнула она, отбросив всякую осторожность и бросаясь в атаку. – С какой это стати вы решили, что я собираюсь забраться к вам в постель? Или вам слишком часто делают предложения такого рода?

На скулах Стрэйхена заиграли желваки.

– Случалось.

– Что ж, – сказала она, смерив его свирепым взглядом, – имейте в виду, ко мне это не относится. Прежде всего я не привыкла бросаться на шею мужчинам. И во-вторых, для меня попасть на баскетбольную площадку – все равно что угодить в яму с гремучими змеями. Ненавижу баскетбол и все, что с ним связано! Господь свидетель, чего бы я только ни дала, чтобы избавиться от этого проклятого задания!

Она нашла в себе достаточно сил, чтобы вырвать руку из плена его сильных пальцев и, пылая гневом на всех и вся, повернуться на каблуках и стремительным шагом двинуться к припаркованной неподалеку машине. Злость душила ее – на Стрэйхена за то, что он спровоцировал эту вспышку, на себя – за то, что она поддалась на его уловку, на Билла – за то, что она по его милости оказалась в такой неприятной ситуации…

Мартовский ветер дул ей прямо в лицо, и от его резких порывов пальто распахнулось, и его короткие полы реяли в воздухе, словно крылья. Когда она добралась до своего автомобиля и попыталась вставить ключ в дверной замок, те же самые пальцы, которые недавно крепко держали ее за рукав, вынули у нее из руки медное колечко ключа и сомкнулись вокруг ее ладони в теплом дружеском пожатии.

– Давайте сядем в мою машину, – сказал он. В этом предложении самым причудливым образом переплелись твердость, которая заранее отметала всякое сопротивление, и нежность, которая превращала приказ в трогательное ухаживание. К своему большому удивлению, Ния сразу же с ним согласилась. Она безропотно пошла вслед за Стрэйхеном и, ни слова не говоря, уселась на переднее сиденье спортивного «Датсуна 280Z». Стрэйхен не спеша обошел машину спереди, открыл дверцу и сел за руль. Ния отметила про себя грацию, с какой он двигался и которая являлась продолжением удивительной координации движений, продемонстрированной им ранее на баскетбольной площадке.

Мурлыканье мощного мотора оказалось куда более ровным, нежели ее настроение. Разглядывая из окна машины пустынную стоянку, она втайне негодовала на себя. В самом деле – рядом с ней вольготно расположился самодовольный самец, не сомневавшийся в своей мужской притягательности. Минутой раньше он говорил ей дерзости, а она молчала и покорно сносила все его выходки. Что же такого особенного заключалось в Дэниэле Стрэйхене, что побуждало ее то гневаться на него свыше всякой меры, то сидеть рядом с ним тихо, как мышка? Возможно, она почувствовала исходившее от него обаяние необыкновенной силы – более привлекательного мужчины ей не случалось встречать уже очень давно. А он был мужчиной в полном смысле слова – в этом сомневаться не приходилось. А может быть, во всем был повинен флер загадочности, окутывавший его, будто плащом. Кто знает?

Они уже мчались по дороге, выдерживая направление на запад, когда Ния наконец отважилась подать голос:

– И куда же, интересно, мы держим путь?

– Здесь неподалеку есть приятное местечко, где можно перекусить. Итальянский ресторанчик. Вы любите итальянскую кухню?

Он на долю секунды повернул голову и посмотрел на нее, но потом снова обратил взгляд на расстилавшуюся перед ними дорогу, так что неопределенное пожатие плечами, которое позволила себе Ния, прошло незамеченным.

– Скажите, зачем вам все это нужно? – спросила Ния, слегка придя в себя. Ровное гудение мотора и плавное движение автомобиля среди прелестных зеленых холмов подействовали на нее успокаивающе.

– Вы хотите сказать, зачем мне понадобилось везти вас в ресторан? – Тут он ненадолго замолчал. – Очень просто. Я перед вами в долгу.

Ния мгновенно повернула голову в его сторону.

– Это за что же?

В профиль его лицо, казалось, состояло из одних прямых линий и самых разнообразных углов. Подчиняясь этому закону, прямая, словно вычерченная умелой рукой линия лба под соответствующим углом переходила в такую же прямую линию носа, подбородок имел прямоугольные очертания, а уголки рта острыми линиями врезались в этот прямоугольник.

– За то, что я в течение целой недели не отвечал на ваши звонки и тем самым заставил вас совершить ненужное путешествие в Вестон. Единственное, чем я могу компенсировать вам потерю времени, – это накормить вас обедом.

– Другими словами, вы готовы на все, лишь бы пресса на вас не особенно злилась, – так, что ли? – Ния раскопала в себе остатки гнева и теперь прибегла к нему как к последнему средству, позволявшему ей отстаивать свое «эго». Это чувство было сродни чувству самосохранения, и она выставила его словно какой-нибудь щит.

И снова он одарил женщину мимолетным взглядом.

– В данном случае оставим прессу в покое. Это просто гуманный акт, совершаемый одним человеком по отношению к другому.

«Хорошо еще, – подумала Ния, – что это не тот самый акт, который мужчина осуществляет по отношению к женщине».

– Но как вы не боитесь, – произнесла она вслух, подпустив в свои слова яду, – что во время обеда случайно оброните немного драгоценной информации на свой счет, на которую я тут же с жадностью накинусь?

– Я вам доверяю.

– И очень может быть, что напрасно. Да, я редактор журнала «Истерн Эдж», но прежде всего я журналистка. Репортер – если вам угодно. А вы разве не знаете, что репортеры – это бессовестные существа, готовые на все ради того, чтобы раскопать какую-нибудь скандальную историйку?