Большой космос (сборник) - Дэн Шорин

— В космос Кока! — возмутился Пётр. — Ты мне лучше путём объясни, что это за ромбик.

— Стандартный тектонический разлом класса «Прайм». При терраформировании частенько всякая фигня случается.

— А что за порода там выскочила?

— Сейчас глянем. Думаю, кремний вкупе с двухвалентным оксидом железа… Ого!

Последнее восклицание Мирера явно относилось к данным по разлому, поскольку других источников, достойных удивления, в рубке не наблюдалось.

— Ну? Не томи! — Пётр нетерпеливо плясал вокруг своего более опытного товарища.

— Практически чистый цирконий. Плюс фоновые следы эйнштейния и тулия.

— Это может быть естественным месторождением? Насколько данные элементы характерны для этой планеты?

— Ни для этой планеты, ни для этой галактики данные элементы в таких концентрациях нехарактерны. Про закон возрастания энтропии слышал?

— Слышал, не маленький. Ты думаешь, это они?

— Они? — переспросил Мирер.

— Иной разум. Пришельцы. Ксеноморфы.

Поль понимающе усмехнулся.

— Ну, пришельцами-то для них как раз будем мы. Если долетим.

— В смысле?

— Судя по всему, это корабль. Планета до терраформирования была необитаема. Значит, межзвёздные технологии. Стоит обшарить ближайшие системы. Хотя есть шанс, что этому кораблю уже много тысячелетий. Их цивилизация давно могла погибнуть.

— И что нам теперь делать? — растерялся Пётр.

— Тебе ничего. Отойди в сторонку и постарайся не путаться под ногами. Сейчас здесь слишком много народа будет.

— В смысле? — Не понял Пётр, но Мирер уткнулся в клавиатуру.

Ушной имплантат пронзительно заверещал, а потом в нём раздался механистичный голос:

— Внимание, всем свободным от вахты членам экипажа срочно явиться в рубку. Повторяю. Всем свободным от вахты членам экипажа…

2

Нехватка места серьёзно давила на мозги. Рубка была весьма просторной и могла без проблем вместить экипаж «Евразии», но привыкшие к пустоте спейсеры чувствовали себя не в своей тарелке. Пётр смотрел на экран и молчал. Синхронно молчали остальные члены экипажа. Пауза перерастала в растерянность.

— Дела! — присвистнул Кок, достал из кармана леденец-пластинку и запихнул его в рот.

— Осознали, — согласился Мирер. — Делать-то что?

— Космос его знает, — тихо сказал Кок.

Шёпот Кока услышали все.

Ситуации, когда Кок пребывал в растерянности, случались не так уж и часто и, как правило, носили характер локальной катастрофы. Или глобальной, это уже в зависимости от масштабов грядущих неприятностей.

— Приплыли, — тихо сказал Мирер.

— А в чём дело, — спросил Пётр, переводя взгляд с Мирера на Кока. — Послать экспедицию, взглянуть что там и как…

— Ты контактологию в каком объёме изучал, стажёр? — спросил Кок, нахмурившись.

— Базовый курс Пражской Академии.

— Первое правило контакта что гласит?

— Не навреди, — процитировал Пётр въевшиеся в подсознание строки учебного курса.

— Во-во, а профессиональных контактеров на «Евразии» нет, — хмыкнул Кок. — Представь, чём может всё закончиться, если мы двинемся напролом.

Стажёр представил себе возможный исход неудачного контакта и благоразумно промолчал.

— А чем всё закончится, если туда полезут сетлеры? — спросил стоящий у стены Капитан.

На корабле все его так и называли — Капитан — отдавая дань его опыту и недюжинной интуиции.

— Да уж, — тяжело вздохнул Мирер. Видимо он представил попытку сетлеров установить контакт. — Надо посылать экспедицию. Иначе можем опоздать…

— Послать роботов! — перебил Мирера чей-то голос из толпы.

— Роботов? — Поль Мирер нахмурился. — Да после роботов мы с этой штуковиной вовек не разберёмся. Хотя, если будет стоять выбор между роботами и сетлерами, я буду голосовать за роботов. У них хоть искусственные, но мозги.

Раздались отчётливые смешки.

— Отправиться туда придётся кому-то из нас, — сказал Капитан. — Закрываем район для сетлеров, и посылаем туда экспедицию. Небольшую — человек пять. Добровольцы есть?

Последний вопрос показался Петру излишним. Кто же в здравом уме упустит шанс забраться на ксеноморфный корабль? Стажёр украдкой окинул взглядом рубку. Однако умудрённые опытом спейсеры молчали, пряча глаза. Да они же боятся спускаться в гравитационный колодец, понял вдруг Пётр. Встретиться с чём-то непознанным в космосе, где каждый спейсер чувствует себя венцом творения — одно, а лезть в какие-то руины, будучи по рукам и ногам связанным гравитацией планеты — совсем другое.

Пётр не сомневался, что добровольцы найдутся. В нестандартных ситуациях прерогативой Капитана было административное назначение «добровольцев». Но внутри было неспокойно.

— Я доброволец, — неожиданно для себя выкрикнул Пётр, разорвав напряжённую тишину.

Капитан неодобрительно посмотрел на Петра, но ничего не сказал.

Среди экипажей звёздных кораблей существует множество традиций. Некоторые — смешные, некоторые — нелепые, некоторые — жизненно необходимые. Одна из таких традиций относится к добровольцам. Считается, что первый вызвавшийся идти добровольцем, не может быть принудительно оставлен на борту. Не всегда спейсеры следуют букве традиций. Сейчас Капитан мог вполне одёрнуть Петра, сказать «не дорос ещё». Но не сделал этого. Только улыбнулся в усы, хмыкнул, лукаво посмотрел на Петра.

— А ты не мелок для такой миссии, брат? — спросил Петра Кок, нахмурившись.

— Не кипятись, вспомни себя в его годы, — сказал Капитан серьёзно.

Кок покачал головой.

— В его годы я на рожон не лез.

— Звезду Макарова помнишь? Не лез, говоришь?

— Не лез, — отрезал Кок, для наглядности рубанув рукой воздух. — На Звезде Макарова просто некому было идти в каньон. А группу Егоровой надо было вытаскивать.

— Совсем просто, — улыбнулся Капитан. — А может, пойдёшь, проконтролируешь молодняк?

— Без проблем, — Кок вызывающе посмотрел на Капитана. — И не думай, что взял меня «на слабо». Просто…

— Просто некому больше идти, — подсказал Капитан.

Кок пробежал взглядом по спейсерам и молча вышел из рубки.

— Он вернётся, — тихо сказал Капитан. — Кто ещё хочет быть добровольцем?

— Этот малец обещал сделать меня на торпедах, — хмыкнул Мирер. — Будет прискорбно, если он сгинет на ксеноморфном корабле. Можно я его проконтролирую?

— А если ты сгинешь на ксеноморфном корабле? — нахмурился Капитан. — Кто Евразию обратно поведёт?

— Автопилот поведёт, — улыбнулся Мирер. — Но этого не случится. Я всегда возвращаюсь.

— Не зарекайся, — просто сказал Капитан. — Космос велик.

— Не зарекаюсь, — не менее просто ответил Мирер. — Знаю.

— Кто-нибудь ещё? — Капитан оглядел спейсеров.

Тишина была ему ответом.

— Тогда ты, — Капитан ткнул пальцем в сторону Курта Циммера из планетарной разведки. — И ты, — второй жертвой случая оказался биохимик Станислав Вернер. — Назначаю вас добровольцами. Даю время на сборы, но чтобы через час были в переговорной. Клянусь космосом, вы станете героями. Чего ждёте? Время пошло!

Пётр медленно вышел из рубки. Предвкусие грядущего приключения заставляло сердце юноши учащённо биться. Каждый мальчишка в детстве играл в «корабль чужих», когда с завязанными глазами надо пройти весьма непростые испытания. И только одному из многих тысяч звездолётчиков удавалось увидеть настоящий корабль чужих. Обычно это были пустые металлические банки, летящие из ниоткуда в никуда. На них не было ничего ценного, они величественно дрейфовали в пространстве, выжженные лучами многих звёзд и почти полностью испарившиеся в вакуум.

Пётр спустился в каюту. Свет мягко замерцал, подстраиваясь под размеры зрачков Петра. Обои в каюте тут же расцвели сюрреалистическими цветами. Это был безобидный обойный вирус, который системотехники «Евразии» не могли вывести уже несколько лет. По определённым одному ему известным датам он раскрашивал стены кают радужными красками. Пётр машинально скользнул взглядам по стене, на секунду задержался на большом постере из двенадцатых звёздных войн, где звезда смерти проходила сквозь корону голубоватой звёзды, потом перевёл взгляд на отгороженную в углу каюты душевую.

— Для вас два письма, — мелодично произнесла весталка.

В своё время Пётр долго подбирал для весталки женский голос, который не вызывал бы у юноши раздражения. Ссора с Мариной не только привела Петра на звёздный флот, но и оставила в его душе неприятный осадок. Он боялся женщин, именно от них он бежал за много парсеков.

На «Евразии» женщины делились на две категории. Женщины-сетлеры, мирно спящие всю дорогу в анабиозе, которые физически не могли доставить Петру беспокойство. И женщины-спейсеры, относящиеся к особой касте. Они, как, впрочем, и все спейсеры, больше всего на свете ценили одиночество, никогда не сближаясь с человеком не желающим этого. Право на одиночество было среди спейсеров главной моральной нормой, устоявшимся табу. Благодаря этой традиции Пётр на Евразии чувствовал себя защищённым.