Места без поцелуев - Мария Жукова-Гладкова

– Ну, я надеюсь, ты им скинул ответ, что мы всегда за то, чтобы помочь соседу за его твердую валюту?

– Понимаешь, Валентин…

– Олег, давай прямо, не тяни резину.

– Во-первых, они…

В этот момент дверь распахнулась, и в парную влетели три грации.

– Мальчики, – кричали грации, хотя кое-кто из «мальчиков» уже тянул на дедушку, – вы без нас соскучились? Мы приехали!

Ира, самая высокая из всех, начинавшая трудовую деятельность как фотомодель и приглашенная на постоянную работу Валентином Петровичем, тут же подлетела к Рысину, который был на голову ниже ее, но до безумия любил высоких женщин.

– Олежек, пойдем купаться! – потянула она его за руку.

Рысин с мольбой в глазах посмотрел на Туманова – бедняга разрывался между желанием последовать за длинноногой Ириной и чувством долга перед Валентином.

– До завтра дело подождет? – крикнул Туманов.

– Подождет. Но, может, еще сегодня успеем обсудить…

Ира уже вытягивала Олега из парилки.

Психологиня Света, натуральная блондинка, что в бане было особенно заметно, сразу же направилась к Алексу. Он, как обычно, выпучил глаза, не в силах отвести взгляда от ее налитого тела и грудей шестого размера.

– Пойдем, котик, покупаемся, – проворковала Света. – Мама сейчас тебе спинку потрет…

Самая младшая, Анжелика, прозванная Маркизой, остановилась перед «папой», изображая маленькую скромную девочку, прикрывающуюся веником.

– Ты меня попаришь, папа? – хлопая глазками, спросила она.

– Попарю, – кивнул Туманов.

Телохранители периодически выходили из комнаты, где стоял накрытый для них стол. Заходили то в парную, то в сауну, окунались и возвращались к себе. Они вели себя так, словно не замечали трех пар – мужчин средних лет и девиц, резвящихся у бассейна, в который теперь пустили теплую воду. Телохранители привыкли ко всему – насмотрелись за время работы на Туманова – и знали: на женщин принципалов можно смотреть, но нельзя трогать, даже если очень хочется. Но эти девицы им уже так примелькались, что воспринимались как коллеги по работе – тоже из штата Туманова и К°. В общем и целом так оно и было. Валентин Петрович любил постоянство во всем.

Вдосталь порезвившись у бассейна, Туманов, Александров и Рысин в сопровождении дам отправились к столу, где появились новые блюда и доходили очередные порции шашлыков.

Маркиза пристроилась на коленях у Туманова, Ира усадила себе на колени «малыша» Рысина, а Психологиня прижалась бочком к Алексу.

Начали с пива. Потом взялись за водку, закуску и шашлыки.

– Слушай, что ты там про датчан говорил? – повернулся к Рысину Валентин Петрович.

Олег оторвался от Ириных губ и сообщил:

– Факс сегодня пришел. Хотят фабрику строить.

Об этом компаньоны Рысина уже слышали. Ну и что? Мало к ним факсов от датчан и прочих скандинавов приходит?

– Фабрика колбасная. Под Гатчиной.

– Почему под Гатчиной? Другого места, что ли, не нашли? – пожал плечами Туманов.

Александров заметил, что уж, наверное, место не с потолка взяли. А почему именно Гатчина – у датчан узнать можно, если это так волнует Туманова.

Валентин Петрович попросил Олега Рысина продолжать.

Как обычно, потенциальные иностранные партнеры хотели, чтобы институт Туманова подогнал иностранный проект к российским условиям.

– В чем проблема? – удивился Туманов. – Подгоним.

Сам Валентин Петрович, естественно, подгонять ничего не собирался – для этого у него имелось множество специалистов, каждый из которых прекрасно знал свое дело, за что им шеф хорошо платил. Туманов же брал на себя лишь решение глобальных вопросов и определял магистральную линию. Держал в руках все нити, так сказать.

Датчанам к первому января требовалось сделать сто тридцать два чертежа.

– Сделаем, – сказал Туманов, разливая водку.

Сам Валентин Петрович даже не помнил, доводилось ли ему в техникуме, оконченном тридцать пять лет назад, что-то чертить. Бухгалтер Александров тоже ничего никогда не чертил и не представлял, чем отличается конструкторский чертеж от архитектурного.

– Боюсь, не успеем, – заявил Рысин.

Ира погладила его по голове, как гладит мама разволновавшегося мальчугана, и чмокнула в залысину.

– Да погоди ты, – сказал ей Олег Леонидович. Он слез с колен длинноногой фотомодели и сел на деревянную скамейку. Ира надула губы.

Туманов спустил с колен Анжелику, понимая, что вопрос требует решения. Алекс тут же отодвинулся от Светланы.

– Девочки, сходите искупайтесь, – приказал Валентин Петрович.

Дамы тут же молча повиновались: вымуштрованы были не хуже телохранителей и приказы выполняли беспрекословно.

– Почему не успеем? – спросил Туманов.

Рысин, оказывается, говорил с Виктором Сидоровым, начальником проектной части. Показал ему факс. Наши сидели с немецким проектом – его тоже до первого января следовало закончить. Рысин предложил Сидорову временно перейти на двенадцати-четырнадцатичасовой рабочий день или сколько там потребуется. И двойную оплату, естественно. Сидоров – мужик работящий, это прекрасно знали все трое компаньонов. И с его оравой – надо же было четырех детей нарожать! – ему всегда деньжатки кстати. Да и выпить он не дурак. Хоть ему и платят неплохо, но… Деньги никогда не бывают лишними. Однако Витька сказал, что просто физически невозможно эти два проекта потянуть, даже за тройную оплату.

– Значит, невозможно, – кивнул Туманов, уважавший Витю Сидорова и полностью доверявший ему в плане принятия проектных решений. – Надо искать другой выход. Не упускать же датские деньги?

Это было ясно всей троице. Ни датские, ни американские, ни русские деньги они никогда не упускали – по крайней мере, делали все от них зависящее, чтобы «зеленые» или «деревянные» не перекочевали в чужие карманы, а попадали в их собственные.

Александров поинтересовался, что предлагает сам Сидоров. Родион знал Витю много лет – как-никак в одном институте столько лет проработали, да и выпита была вместе, наверное, не одна цистерна «огненной воды».

Если датчане согласны перенести срок на первое марта следующего года – нет проблем. Заканчиваем с немцами – беремся за скандинавов.

Но они навряд ли на два месяца срок оттянут. Какую прибыль предприятие может наварить за такой срок?! Датчане не дураки. Они определенно готовы платить тумановским за срочность, только бы поскорее начать строительство, чтобы побыстрее запустить производство.

Александров с Рысиным молчали. Туманов снова наполнил рюмки. Все трое выпили, прожевали по огурчику. Валентин Петрович поднял глаза на Олега и поинтересовался:

– Еще какие-нибудь варианты Сидоров предлагал?

Витя мог бы нанять людей по договору – хотя бы из тумановских бывших сотрудников.

– Ты знаешь, Олег, что представляли собой наши бывшие сотрудники, – заметил Валентин Петрович. – Всех толковых мы оставили, остальные же…

Александров предложил кликнуть по другим проектным организациям. А Сидоров посмотрит, кого брать, кого нет. Все-таки Новый год приближается – людям деньги нужны. Может, каких толковых студентов последнего курса привлечь…

Туманов задумался. Потом заявил, что людей они как-нибудь найдут. Не здесь, так в Москве, не в Москве, так на Урале. И работать заставят. Деньги – великий стимул. Правда, наши люди, в особенности те, что вышли из НИИ, предпочитают ничего не делать и мало получать. Чудаки, разумеется… Для Туманова и его компаньонов психология таких научных сотрудников всегда оставалась загадкой.

– Вспомните, мужики, – заговорил Рысин, – как обстояли дела в нашем родном институте до того, как власть перешла к нам. Основная масса штаны и юбки просиживала. Женщины днем по магазинам бегали, мужчины в бильярд резались.

– В понедельник с утра вызову Ленку, – сказал Туманов. – Какая у нас там разница с Данией?

– Два часа, – подсказал Рысин.

– Датчане, наверное, начинают в восемь… У нас это десять. Ленке скажу, чтобы к одиннадцати нарисовалась. Позвоним, точно выясним обстановку, дадим принципиальное согласие.

Туманов снова разлил по рюмкам водку.

– За успех датского проекта! – поднял он рюмку.

Мужчины чокнулись и выпили.

Валентин Петрович крякнул. Александров по старой привычке поднес согнутый палец к носу. Рысин, усмехаясь, спросил:

– Помните, как в молодости рукавом занюхивали?

– А как по рублю скидывались, и хватало и на бутылку, и на плавленый сырок?

– А «Столичная», вот эта самая, родимая? – Туманов взял в руки бутылку. – Три десять стоила. Вы представляете: три рубля десять копеек…

– А коньяк за четыре двенадцать помните, мужики? И какой коньяк был! Не эта французская дрянь, которую теперь пьем, – заметил Александров.

– Эх, были времена…

На следующий день, с утра, все трое собирались занять «боевые посты». Каждый свой участок. Туманов сообщил друзьям, что дал задание службе безопасности заняться телефонами, которые Лена из Москвы привезла. С утра с ними и начнут разбираться.