Поющий бархан - Николай Сладков

Тут-то пещера и начинает дурачить неопытного новичка! Он непременно услышит то, что больше всего боится услышать.

Если боится диких зверей, то обязательно услышит крадущиеся шаги и злобное ворчание. Если его пугает обвал — он услышит далёкий грохот камней, а если наводнение — плеск приближающейся воды.

Тогда приходят страх и растерянность. И хочется громко крикнуть, чтоб заглушить эту обманчивую тишину.

Но не надо кричать. И не надо бояться.

Под землёй надо заново учиться слушать.

Не надо чрезмерно вслушиваться в тишину и вглядываться в темноту. Да и без фонаря всё равно ничего не увидишь. Потому что нет нигде больше места, где было бы темнее, чем под землёй. Там даже сова и кошка ничего не увидят.

Ни утра, ни вечера, ни дня — одна ночь. 365 долгих ночей в году. И нет подземной ночи конца. Бесконечная череда медленных беспросветных лет…

Но влекут человека и непроглядная темнота, и мёртвая тишина.

Мы заблудились. Когда потеряешься в лесу, там всё приходит к тебе на помощь: мхи, травы, деревья, пни, муравейники, даже само солнце.

Совсем не то под землёй.

Ручей там не обязательно выведет к реке.

Тропа может завести в тупик.

Даже ветер, холодный подземный сквозняк, часто дует совсем не от входа в пещеру.

Под землёй и от компаса пользы немного. Что толку знать, что выход на юге, если каменный коридор ведёт на запад или восток? Мы уже не шли, а ползли.

Лежу плашмя, втиснутый в каменную трубу. Позади хрипло дышит товарищ. Упираюсь носками ботинок в уступ и с силой проталкиваюсь вперёд. Ой, как трудно дышать! А нет ничего страшнее тесноты и удушья. Спокойно, спокойно. В каменной тесной трубе бессмысленно дёргаться и спешить.

Выдыхаю и чуть протискиваюсь вперёд. Ползу, выкручиваюсь, как червяк.

Товарищ немного отстал: если я безнадёжно заклинюсь, он вытащит меня за ноги. Если сможет…

Фонарь я держу в зубах: он здорово мешает дышать. Нет, дальше так нельзя. Буду сигналить ногой — пусть тащит назад.

Разжимаю зубы и выпускаю фонарь. Он упал и погас. И я сразу увидел впереди свет!

Свет слабый, непонятный, зеленоватый. Как через толщу воды. Но что из того: свет под землёй — это путеводная звезда в ночи!

Велика сила света. Всё живое тянется к свету. Цветы поворачиваются за солнцем. Птицы летят на свет маяков. Бабочки мчатся на свет окна или костра. Рыбы сплываются на свет фонаря. Но сильнее всех тянется к свету человек. Свет — это жизнь. Это выход из подземного мрака.

Опять выдыхаю и протискиваюсь вперёд, выплёвываю песок. То вытягиваюсь, то сжимаюсь. И вываливаюсь наконец из каменного горла в широкий грот.

Но выхода наружу что-то не видно. Стены грота светятся сами по себе!

Свет струится со стен, с потолка. Он под ногами и над головой. Всё усыпано изумрудными капельками росы. Нигде на земле я не встречал подобного света. Только однажды, в глубине глухого лесного озера, у затенённого чёрными елями берега, видел я что-то похожее. Блики солнца качались по дну и выхватывали из темноты изумрудные пятна подводного мха.

Мох!

Трогаю ладонями стены: под руками моховой ковёр. Стены затянуты мхом: особым, мерцающим изнутри, диковинным, светящимся пещерным мхом! Таким светом сияют гнилушки.

Мы подносим растопыренные ладони к глазам — и видим свои чёрные пальцы на фоне зелёного света. Мы шевелим руками— чёрные ладони беззвучно скользят по зелёному сиянию. В глазах товарища я вижу зелёные искры!

А скоро нашли и лазейку наверх: она оказалась рядом. Солнце ослепило глаза. У ног наших яркий и пёстрый — даже в глазах зарябило! — альпийский луг. Под нами лиловые скалы. Внизу деревья — как зелёные фонтаны, бьющие из-под земли. Всё в тысячу раз чудесней и ярче, чем под землёй. И всё же видение сказочного грота, мерцание подземного мха с изумрудной росой возникает снова и снова, стоит лишь только закрыть глаза…

Я первый раз был в этой пещере. По дну её текла река. Значит, это была совсем ещё молоденькая пещера: реки обычно текут только в молодых пещерах. Была ей, наверное, всего-навсего какая-нибудь тысяча лет.

Я брёл по колено в воде, а воды не видел, такая она прозрачная. Фонарь освещал под ногами блестящие разноцветные камешки, похожие на мокрые леденцы. Захочешь поднять яркий камешек, нагнёшься, протянешь руку, а рука вдруг окунётся в ледяную воду!

Я бурунил воду ногами, и каменный коридор ухал и охал от всплесков воды.

Но и сквозь этот гул и плеск расслышал впереди какое-то неясное бормотание, будто там, впереди, кипел и булькал на огне огромный котёл.

Осторожно, упираясь руками в ослизлый каменный потолок, подошёл к чёрной дыре, в которой исчезла вода подземной реки.

Там кипело и клокотало. В луче света блестела лакированная вода и взлетали яркие брызги: подземный водопад на подземной реке. Водопадик так себе, в два человеческих роста всего, а внизу и вправду котёл — широкая каменная чаша, выбитая водой.

Цепляясь за мокрые камни, стал я спускаться вниз по самому краешку водопада, но ледяные струи всё равно сейчас же полились в рукава и за шиворот. Терять уже было нечего, и я карабкался напролом, заботясь лишь о том, чтобы упругая вода не спихнула меня вниз раньше срока.

Внизу я первым делом заглянул в чашу. И в чаше увидел то, о чём много раз слышал, но не видел ни разу в жизни.

В прозрачной воде, среди пены и брызг, лёгкие и блестящие, как пузырьки воздуха, плясали жемчужины! Всякие: крохотные — с булавочную головку, средние — с горошину, и большущие — с яйцо голубя. Я выловил их полную горсть: круглых, овальных, поблёскивающих словно комочки ртути. То тускло-серых, то розоватых, чуть голубых или желтых.

Сотни лет толклись в чаше с водой беспокойные песчинки и медленно, страшно медленно, обрастали солями.

Сотни лет. несколько человеческих жизней… В полной темноте, в брызгах и пене, среди гудения каменных стен, ни на мгновение не останавливаясь. Скрытно, неслышно, невидимо, неизвестно для чего и кого, песчинки превращались в жемчужины. Но как они беззащитны, как их легко погубить — стоит лишь сунуть в карман. Ещё и до выхода не успеешь дойти, как превратятся жемчужины в жалкие тусклые комочки, похожие на грязные камешки. Для жизни им нужен мрак и подземные водопады с клокочущей и бурлящей водой.

Наслышан я был про жемчуг подводный, а довелось увидеть жемчуг подземный.

И в этот раз я был не один. Спутник мой новичок под землей — и его всё удивляет. Очень поразили его стены подземного коридора: они были снежно-белого цвета и мраморно мерцали в луче фонаря.