Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта - Владимир Ильин

Прогремели один за другим тяжелые взрывы. Мост рухнул в реку. Бегом к нам приближались подрывники. Было около пяти часов дня. Наш состав медленно двинулся в сторону Армавира. Мы проехали районный центр Гулькевичи, потом, проехав еще несколько километров от этого города, состав остановился и дальше не пошел. Нам сообщили, что путь на Армавир разрушен, так как немецкая авиация сильно бомбила находящуюся впереди нас станцию Отрадокубанскую.

Наш состав стоял в поле. Командир батальона приказал всем сойти с поезда и занять круговую оборону вокруг эшелона. Наш взвод занял оборону на небольшой высотке юго-восточнее эшелона. Мы выкопали глубокие одиночные окопы, что оказалось очень своевременно, так как примерно через час после остановки нашего поезда налетели три немецких бомбардировщика и стали бомбить и поезд, и окопы. К счастью, ни одна из разорвавшихся бомб в цель не попала и никакого вреда ни нам, ни нашему эшелону не причинила. Очень хотелось пить, но нигде поблизости не было воды. Недалеко от нас находилось поле с арбузами. Я послал двоих своих товарищей за арбузами, которыми мы не только утолили свою жажду, но и умылись их соком. Наступила тревожная ночь. Где-то у нас в тылу во многих местах горели какие-то населенные пункты и склады. Были видны огненные взрывы, это, видимо, горели цистерны с бензином.

Всю эту ночь я не спал и думал о своих родных и моей невесте Ире. С тех пор как наш авиационный полк был перебазирован под Анапу, я не получил ни одного письма ни из дома, ни от Иры. Почтовая связь была нарушена, и я не знал с самой весны, как дела у нас дома. А оказывается, мой брат Борис, участвуя в битве под Москвой, был тяжело ранен в руку и находился длительное время на излечении в госпитале. Моя сестра Зоя и ее семья были уже давно эвакуированы вместе с авиационным заводом на Урал. В середине лета Иру тоже, как и многих других девушек, призвали в армию. Ее направили в один из артиллерийских полков, который в это время сражался против гитлеровских войск, рвущихся к Сталинграду. Я, конечно, в то время всего этого не знал.

Вернемся снова к нашему эшелону. Весь следующий день прошел в тревожном ожидании нового налета. Но больше немецкие самолеты нас не беспокоили. Вооружены мы были довольно плохо. У меня. в отделении все были вооружены только винтовками, и то не нашего производства. Запаса патронов к ним совсем не было. И только у меня одного, как командира отделения, был автомат ППШ с одним запасным диском, но автомат был неисправный, плохо стрелял очередями. Стрелковые роты были вооружены несколько лучше нас, подрывников-диверсантов. У них было несколько пулеметов и автоматов.

К вечеру этого дня мы уже несколько успокоились, так как надеялись, что немцы, подойдя к реке Кубань, не сразу ее форсируют, а наши части, заняв оборону по реке, смогут остановить дальнейшее продвижение противника. Но мы глубоко заблуждались. На самом деле, положение на фронте было совсем не таким, как мы думали.

Пятого августа 1942 года рано утром за нашими двумя ротами стрелков пришли грузовые автомашины и увезли в северном направлении, в сторону излучины Кубани, где километрах в двадцати от нашего расположения одной из немецких частей удалось форсировать реку и занять небольшой населенный пункт на нашем берегу реки. В связи с этим нашему батальону было приказано выбить противника из этого хутора. Наши стрелки отлично дрались и показали, на что они способны. Подойдя скрытно к этому населенному пункту и бросившись в атаку, они в ожесточенном бою одержали победу, отбросив немцев из этого хутора в реку. Но под прикрытием темной ночи немцы снова форсировали реку и рано утром выбили наших стрелков из него.

У нас в это время происходило следующее. Всю ночь с пятого на шестое августа мимо наших окопов сплошной массой двигались обозы и отдельные части отступающих войск. Вначале в ночной темноте мы окрикивали первых проходящих в колоннах солдат: «Стой! Кто идет?» И в большинстве случаев мы вместо ответа получали от отступающих солдат крепкие слова брани, а некоторые из них нас громко высмеивали, говоря:

— Эй, вы, чего тут сидите на голой степи? Ждете, когда вас немецкие танки подавят как клопов?..

Когда же мимо нас сплошной массой пошло огромное количество обозов в несколько рядов, мы уже больше никого окликать не стали, но никак не могли понять, что же это делается, такая сила отступает и такая паника. Перед рассветом отступление наших войск прекратилось. Далеко в степи не было видно ни единой души.

Все утро и первую половину дня наши стрелки вели неравный бой с гитлеровцами. Многие из них погибли смертью храбрых. Но немецкое командование все больше и больше вводило в бой своих солдат.

В обед и за нами, оставшимися в резерве, приехали грузовые автомашины и повезли на помощь нашим стрелкам. Дни в августе на Кубани стояли очень жаркие. Даже в кузове грузовой машины было очень жарко, да и волновались мы очень сильно перед будущим боем. Поэтому гимнастерки у всех были сырые от пота. Проехав кукурузное поле, мы выехали на окраину станицы, находящейся в двух километрах от хутора, где вели бой наши стрелковые роты. На въезде нас встретил политрук, который был ранен в лицо и забинтован так, что мы его еле узнали. Он приказал нам двигаться в центр станицы. Там нас ожидали наши командиры.

Только что был артиллерийский обстрел станицы, и кругом по улицам видны воронки и осколки разорвавшихся немецких снарядов. Сойдя с машин, мы, растянувшись цепочкой по отделениям, двинулись вслед за нашим политруком. Жителей станицы не было видно, все находились в глубоких подвалах домов или в специально вырытых и замаскированных окопах. Была необычная тишина, как будто и не было никакой войны.

Скрытно по виноградникам и складкам местности мы прошли на северную окраину станицы, там был вырыт глубокий противотанковый ров. Продвигаясь по нему, мы подошли к большому фруктовому саду, сильно заросшему травой и мелким кустарником. Нам было приказано остановиться, так как мы уже пришли к нашим стрелкам, которые находились впереди нас на северном краю этого сада. Здесь была линия обороны нашего батальона. Окопов никаких не было. Они залегли под деревьями этого сада. В тени деревьев и высокой траве их совершенно не было видно со стороны противника. Мы последовали их примеру и тоже залегли рядом с ними. Я выбрал место за толстым стволом старой яблони, слегка окопался и стал вести наблюдение за противником. Напрягая все свое зрение, я ничего подозрительного в районе возможного расположения противника не увидел.

Через некоторое время ко мне, тщательно скрываясь за кустами и сгибаясь, прибежал связной и передал приказ всем командирам отделений и взводов собраться на командном пункте, который находился в противотанковом рве. На командном пункте командир стрелковой роты объяснил, где располагается противник, а также поставил перед нами задачу.