Развод и другие радости - Ашира Хаан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Откуда ты это знаешь? – округлила глаза Лариса.
– Да вот был опыт… – туманно ответила я, горечью кофе запивая горечь воспоминаний о своем глупом и наивном желании почувствовать хоть немного тепла и любви после развода. Да, мужчины обращали на меня внимание, даже не нужно было скачивать приложения для знакомств. Но после нескольких свиданий я поняла, что больше не выдержу такого отношения.
Лучше уж быть одной до конца своих дней… ну или пока Лея не вырастет.
– Брось! Просто не очень повезло! – оптимистично заявила Лариса. – Давай я дам тебе ссылку на вебинары одной блогерши, она там очень хорошо объясняет, как надо прокачивать женскую энергию, чтобы мужчины чувствовали в тебе ту самую, единственную!
– Обязательно дай! – широко улыбнулась я Ларисе, бочком-бочком продвигаясь к выходу с балкона. – Вот как только проект закончим – сразу посмотрю!
– Но когда закончим, то Гришина уже не будет!
И слава богу!
Но это я ей говорить не стала. Только выскользнула в тепло офиса и сразу погрузилась в свой уютный и предсказуемый мир планирования. В нем, конечно, случаются дедлайны, художники уходят в запой, фрилансеры улетают в Гоа, клинаперы срывают сроки, компьютеры ломаются, в рендерах вылезают косяки, а заказчики истерят. Зато все зависит только от меня и моих умений.
В отличие от личной жизни, где сколько ни работай – никто твои усилия не оценит и за них не наградит. Мой недолгий опыт семейной жизни очень доступно мне это объяснил.
Мажор без совести. Влад
За последние несколько месяцев Влад много раз проезжал мимо фармацевтического завода «Лагиан». Ну как – проезжал… Сворачивал за несколько кварталов и объезжал дальней дорогой. Как-то не хотелось появляться поблизости. Да и асфальт там разбитый, светофоры идиотски настроены, машины паркуются в три ряда. Нечего, короче, делать.
Сегодня пришлось не только подъехать к внушительному зданию, выходившему строгим фасадом на улицу, но и погудеть у шлагбаума, чтобы пропустили на территорию, на внутреннюю парковку.
И вновь идти по знакомым до боли коридорам, по которым два с лишним года назад его выводила из здания охрана.
Когда-то именно он был здесь главным. Отец отошел от дел и сидел в загородном доме, строгая вручную мебель, оставив на Влада все управление фармацевтическим концерном. И те, чьи презрительные и испуганные взгляды Влад ловил на себе, шагая к директорскому кабинету, стелились перед ним тогда ниже плинтуса и называли строго «Владимир Юлианович». А сейчас никто даже не кивнул.
В бывшем кабинете Влада вовсю шел ремонт. Строгую и стильную обстановку вынесли, стены стального цвета перекрасили в оранжевый, в углу стояли рулоны ковролина жизнерадостного зеленого цвета и накрытые пленкой подозрительно маленькие стульчики. Отец здесь детский сад, что ли, решил устроить?!
Но проблемы меблировки моментально вылетели из головы, когда он подошел к высоким дверям, обитым черной кожей. Секретарша вскочила, затараторив о том, что сейчас доложит Юлиану Владимировичу, и Влад остановился. Не для того чтобы соблюсти субординацию. Просто надо было вытереть вспотевшие ладони.
Дверь распахнулась сразу – отец решил не пытать его ожиданием. И захлопнулась за спиной с грохотом.
Отец не встал ему навстречу. Сидел за столом, смотрел тяжело и внимательно. За два года он подтянулся, загорел, стал выглядеть моложе… В глазах горел огонь, которого Влад у него давно не видел. Удачно, значит, женился.
– Садись.
Голос был мрачным. Захотелось развернуться и уйти. Выкрутится и без отцовских денег. Но Влад был упрямым. В отца. И не привык сдаваться. Тоже в отца.
И еще всегда искал выход из любого запутанного положения и выгоду в любом провале. Это в мать. В общем, ни один самый незначительный ген в его ДНК не позволил бы ему сейчас покинуть поле боя.
Он сел в кресло для посетителей и вопреки желанию сместиться на краешек развалился, откинув полу пиджака и подняв максимально наглый взгляд на отца.
– Рассказывай, – так же мрачно уронил тот.
– Здравствуй, папа, – демонстративно вежливо заявил Влад. – Я тоже очень рад тебя видеть после такого долгого перерыва. Живу я хорошо, как тебе, наверное, интересно. Нашел свое дело – слышал про Снегова? Шоколадный король Подмосковья. Вот делаем с ним рекламный проект, будем бороться за призовые места на фестивале рекламы. У меня совершенно потрясающая идея, которую приняли и Снегов, и трехмерщики, и киношники. Поэтому я и…
– Я понял, – прервал его отец. – Этим ты занимался после возвращения?
– Не совсем этим. Сначала я исследовал рынок, налаживал связи в различных областях, сам понимаешь, реклама нужна всем, даже гробовщикам, а уж их-то бизнес от кризисов не…
– Я понял, – снова уронил отец. – Как мама?
Прерванный на середине вдохновенного монолога, Влад помолчал, собираясь с мыслями.
– Мама хорошо, мы с ней…
– Угу.
Влад снова замолчал. Ему было неуютно. Он привык к другому. К тому, что родители всегда интересовались его делами. Отец выслушивал и радовался даже самым незначительным победам, награждал за самые скромные достижения. И всегда прощал. Нынешний холод в его голосе был непривычен и страшен.
– Девушку вот нашел… если тебе интересно.
– Интересно.
– У нас все серьезно. Познакомились в Новосибирске в новогоднюю ночь, так что спасибо тебе за невольное устройство моей судьбы.
– Хватит врать, – спокойно сказал отец.
Влад вскинул голову, ощерив зубы в агрессивной улыбке, но был остановлен спокойным тяжелым взглядом.
– Думаешь, я не следил за тобой? – Отец был спокоен, словно давно продумал этот разговор. Роли были распределены, реплики расписаны. – Когда поставленный тебе минимальный срок ссылки истек и ты остался в волонтерском отряде, понадеялся, что ты изменился. И разумеется, наблюдал за тобой с момента возвращения.
– Ты не имеешь права… – прошипел Влад, вцепляясь пальцами в подлокотники кресла.
– Знаю все про твои «исследования рынка» в виде борделей и баров. Про гулянки по бабам. Про проект, в который ты втянул людей, пользуясь моим именем. И про девушку – якобы твою! – тоже знаю. И делаю вывод, что ты неисправим.
– Чем поливали, то и выросло.
– Ты прав, – кивнул отец и опустил глаза. – В этом есть и моя вина. Но я вижу, что менять взрослого человека уже поздно. Вот.
Он придвинул к краю стола толстую папку.
Влад взял ее, открыл… Акции, облигации, паи. Часть этих ценных бумаг покупал он лично – за
