Пчела Майя и ее приключения - Вальдемар Бонзельс

— Ax, если бы я могла так петь! Целыми днями сидела бы на каком-нибудь цветке и пела бы, пела!

— To есть, жужжали бы, жужжали! — добродушно усмехнулся Ганнибал.

— Птичка выглядит такой счастливой!

— Вы фантазерка! Если бы все живые существа захотели бы делать не то, что им положено природой… Мир перевернулся бы с ног на голову. Например, птичка захотела бы иметь ваше жало, какая-нибудь коза пожелала бы летать и собирать мед! И, наконец, нашлась бы лягушка, которая решила бы, что ей нужны ноги, такие, как у меня!

— Я совсем о другом думала, — засмеялась Майя. — Как великолепно было бы, если бы все живые существа вдруг сделались счастливыми, как эта птичка с ее песенкой! Ho что это? — с удивлением воскликнула пчела. — У вас семь ног!

Ганнибал грустно оглядел свои ноги.

— Это совсем не так много. Ha одну меньше, чем нужно.

— Так их должно быть восемь?

— C вашего позволения! У нас, у пауков, всегда по восемь ног. Так уж ведется. Да и выглядишь с восемью ногами достаточно представительно! Ho одну ногу я потерял. Жаль! Теперь справляюсь, как могу…

— Наверное, это очень неприятно — потерять ногу, — сочувственно сказала Майя.

Ганнибал скрестил свои ноги, так что трудно стало их пересчитывать, подпер рукой подбородок и начал:

— Я все вам расскажу. Разумеется, во всем виновата невнимательность человека, который иногда обращается с нами так, будто мы ничего не значим. Мне столько довелось пережить! Вы, должно быть, знаете, что мы, пауки, — существа ночные! Когда-то я обитал в садовом домике. Домик был выкрашен в зеленый цвет и снаружи весь увит плющом. B иных окошках стекла были разбиты, и я мог свободно входить и выходить. Вечерами приходил человек, он нес в одной руке искусственное солнце — оно называется «фонарь», а в другой руке стеклянный пузырек, а под мышкой у него были бумажные листы. Все это он выкладывал яа деревянный столик, садился и начинал думать. A свои мысли он записывал на бумаге. Вам, наверное, случалось видеть бумагу? Маленькие черные значки, которыми она бывает покрыта, — это мысли человека!

— Чудесно! Чудесно! — Майя радовалась тому, что может узнать столько нового.

— Hy вот! A для того, чтобы думать и записывать свои мысли, человеку необходимы два стеклянных пузырька. B один пузырек он макает палочку, которая называется «перо», а из другого пузырька пьет. И чем больше он пьет, тем лучше мыслит и тем интереснее записывает. Он очень старательное существо и пишет он о нас! Ho это труд нелегкий и, можно сказать, бесконечный! До сих пор человек мало знает о насекомых. Например, он понятия не имеет о нашей богатой душевной жизни, о наших тревогах…

— Вы плохого мнения о человеке? — перебила Майя.

— Напротив! Ho остаться с семью ногами вместо положенных восьми — это, знаете ли…

— Да, да! — согласилась Майя.

— Как-то вечером, — продолжил Ганнибал, — я охотился в углу окна. A человек сидел перед своими пузырьками и мыслил! Ho меня раздражало поведение невоспитанных мушек и комаров! Собственно говоря, они-то и есть объекты моей охоты. И вот эти маленькие наглецы подобрались прямо к фонарю и уставились на человека!

— Ho это же интересно!

— Ho нельзя же так себя вести! Боже мой, что они вытворяют! Бьются о стекло фонаря, обжигают крылья!

— Бедняжки! — вздохнула Майя. — Должно быть, им кажется, что это настоящее солнце!

— Лучше бы им оставаться на подоконнике! Там для них безопаснее. И мне там легче охотиться. Итак, я заметил, что вокруг фонаря скопилось множество мертвых обгорелых комаров. Человек не обращал на них никакого внимания, и я сам решил ими заняться. Разве это было неоправданное действие?

— Вполне оправданное!

— И все же оно сделалось причиной моего несчастья. Я осторожно полз по столу, медленно приближаясь к фонарю. Пока я прятался за стеклянными пузырьками, все шло хорошо, но стоило мне выступить на свет, как человек заметил меня и схватил за ногу.

«Гляди-ка!» — воскликнул он. И при этом он ухмылялся! A глаза у него были огромные!

Ганнибал вздохнул. Маленькая Майя взволнованно спросила:

— У человека действительно такие огромные глаза?

— Вы бы лучше посочувствовали мне! — нервно заметил Ганнибал. — Представьте себе мое тогдашнее душевное состояние! Я повис, схваченный за ногу, и на меня смотрели два глаза, каждый из которых был раз в двадцать больше моего туловища! A зубы! Огромные белые зубы! Ну?

— Страшно! — посочувствовала Майя. — Ужасно!

— И тут моя нога отделилась от тела! Иначе не знаю, что бы сталось со мной! Я упал на стол и бросился бежать. Спрятался за стеклянными пузырьками и оттуда грозил человеку. Человек уже не осмеливался тронуть меня. Он положил мою ногу на чистый белый лист бумаги и наблюдал, как она пытается убежать, но не может.

— Ваша нога двигалась? — испуганно спросила Майя.

— Да! Это особенность наших паучьих ног! Моя нога только не знала, в каком направлении ей надо бежать, ведь меня с ней уже не было. И вот она бесцельно шевелилась на одном месте. A бессердечный человек следил, потирая нос, за тем, как моя нога тщетно пытается исполнить свой долг, и усмехался!

— Нет, это невозможно! — воскликнула Майя. — Оторванная нога не может двигаться сама по себе!

— Что это еще за «оторванная нога»?

— Ну, нога, которую оторвали от тела. У нас дома так говорят.

— Пора бы вам отвыкнуть от этих ребяческих определений. B моем лице вы имеете дело с образованным существом. Нужно говорить «нога, отделенная от туловища»! A наши, паучьи ноги, действительно могут двигаться после того, как их отделят от нас.

— He могу поверить! Это бездоказательно!

— Может быть, мне ради вас лишить себя еще одной ноги? — рассердился Ганнибал. — C вами невозможно общаться!

Майя смутилась. Она не понимала, в чем ее вина. «Как нелегко с другими существами. Я ведь не сказала ему ничего плохого. Как бы мне извиниться перед ним!»

Она грустно смотрела на длинноногого паука, на. его помрачневшее лицо.

— A почему бы мне вас не съесть? — внезапно произнес он.

Доброту Майи он явно посчитал просто слабостью.

И тотчас Майя перестала быть кротким грустным существом, расправила крылья, громко зажужжала и крикнула, глядя на него горящими от гнева глазами:

— Я — пчела!

— Простите! — и Ганнибал помчался вниз по стволу так быстро, как это можно делать с семью ногами вместо восьми.

Майя невольно рассмеялась. Снизу доносился голос паука.

— У вас ужасный характер! Несчастным существам, пострадавшим от ударов злой судьбы, вы нагло угрожаете жалом! Ho придет и ваш час! Тогда вы вспомните обо мне и горько пожалеете!

C этими словами он скрылся в чаще травяных стебельков.

Майя не обратила внимания на его угрозы.

Ветер совсем стих. Нарождался чудесный день. B ясном небе плыли белые облачка. Это зрелище пробуждало чувство покоя, добрые мысли и мечты о счастье. Майе захотелось снова увидеть зеленые луга, лесное озеро, солнце! Стройная трава покачивалась на опушке леса. B маленьких болотцах расцвели кувшинки. Вдали замер еловый лес. От него веяло холодом и печалью. Должно быть, там, далеко, — родина сказок!

A Майя летела к цветам, к солнцу.

«Какое счастье — жить!» — думалось ей.

ЧУДЕСА НОЧИ

Текли дни, проходили недели. Сменялись в жизни Майи радости и опасности, она почти не встречала пчел и иногда мучительно тосковала по родному улью. Ей хотелось быть вместе со своим народом, работать, совершать что-то полезное. Ho желание это проходило. Наделенная беспокойной душой, Майя едва ли могла бы чувствовать себя хорошо в роли обычной труженицы улья. У животных и насекомых, как и у людей, встречаются исключительные характеры. И надо быть очень осторожными, когда оцениваешь действия того или иного существа. Особые свойства характера могут говорить вовсе не о лени и своенравии. Юные бунтари часто вырастают в энергичных и умных мужчин, в чудесных добрых женщин. Вот маленькая Майя. Она от рождения была наделена чувствительным сердцем, она искренне восхищалась красотой окружающего мира и всей душой стремилась к нему. Ho когда не с кем разделить свое счастье — это очень тяжело. Майе так хотелось подружиться с кем-то. Она уже не была прежней маленькой пчелкой, но молодой сильной пчелой с блестящими здоровыми крыльями и острым опасным жалом. Она уже поняла, что в жизни чередой сменяют друг друга радости и опасности. Теперь она обладала значительными познаниями, и ей так хотелось приносить пользу! Может быть, вернуться в улей и просить прощения у царицы? Ho одно страстное желание Майи еще оставалось неудовлетворенным — она еще не видела человека! Так много противоречивого слышала она о людях, что была скорее растеряна, нежели осведомлена. И все же она чувствовала, что на свете нет никого умнее, сильнее и возвышеннее человека!