Проза жизни - Иоанна Хмелевская

   — Дурочка. Тут что-то неладное. Может, это вовсе не милиционер?

   — А кто же?

   — Может, один из бандитов? Переодетый.

   Шпульке стало плохо. Паника превозмогла всякие доводы рассудка, вроде того, что милиционер нисколько не напоминал ни одного из бандитов, и что переодеться за такой короткий срок можно было только чудом. Не говоря ни слова, она повернулась и на ватных ногах заковыляла назад.

   Тереска, постояв в нерешительности, двинулась за ней, раздраженная и встревоженная.

   — Погоди! Так и будем мотаться туда и обратно? Надо что-то решить.

   — Ничего я не буду решать! — отрезала Шпулька. — С меня хватит. Я иду домой. Перелезу через будки, и плевать мне на собаку!

   Кшиштоф Цегна следовал за ними в некотором отдалении, стараясь не попадаться на глаза, но и не терять их из виду. Правда, немного заколебался, когда Тереска свернула к огороженным участкам, а Шпулька почесала прямиком дальше, наращивая скорость. Решив наконец установить местопроживание блондинки, а потом уже заняться брюнеткой, Цегна тоже свернул к огородам и вскоре не знал, что и подумать. Блондинка вела себя крайне странно. Нырнула в заросшую кустами тропинку между участками, перелезла через сетку, пробежала крадучись огородом и снова перемахнула через сетку... Цегна одолевал вслед за нею одну преграду за другой, все больше недоумевая. Странный путь домой... Может, он чего-то в их разговоре недослышал? Может, речь шла еще и о взломе? Но потом он успокоился, увидев, как блондинка выбралась из кустов, распрямилась наконец во весь рост и, уже передвигаясь по-человечески, добралась домой. В последнем Цегна окончательно убедился, когда мальчишка, ремонтировавший во дворе велосипед, окликнул ее:

   — Привет, сестренка!

   Вторую подозреваемую догонять, конечно, было поздно, и Цегна уже без спешки обошел дом вокруг и записал точный адрес.

   Немного позже и немного дальше отсюда пани Букатова вышла из барака развесить постирушку, и, случайно бросив взгляд в глубь двора, глазам своим не поверила. Ее дочь ползла по крыше приземистого соседского сарая, продираясь через свисающие ветки дерева. Пани Букатова, конечно, удивилась, что дочь возвращается из школы таким необычным путем, но промолчала, гадая про себя, какое отношение может иметь к этому Тереска. Ничего не сказала она и тогда, когда Шпулька заявила, что у нее с непривычки разболелась от школы голова, что она сейчас же ляжет спать и ни в какой магазин не пойдет...

   — Дочь Кемпиньских... - Задумчиво протянул участковый, услышав тем же вечером доклад Кшиштофа Цегны. - Насколько мне известно, девчонка с заскоками. А семья хорошая, приличные люди. - Он еще немного подумал и кивнул головой. - Не знаю, сынок, в чем тут дело, но ты правильно поступил. Лучше с ними поговорить по-дружески. Завтра надо будет вроде как ненароком встретить их и пригласить сюда на разговор.

   — Разрешите усомниться, стоит ли откладывать на завтра, - забеспокоился Цегна. - Из того, что я слышал, получается, что они в опасности. Эти бандиты могут на них напасть. Может, поговорить с ними сегодня?

   — Ты думаешь, в этом что-то есть?

   — Очень уж обе были возбуждены. И напуганы. Похоже, они и вправду знают о каком-то запланированном убийстве. Я бы не откладывал, а повод всегда найдется, а то и начистоту можно объясниться.

   Через каких-нибудь полчаса участкового удалось уговорить...

   Со вздохом облегчения Тереска уединилась в своей комнате. День выдался на редкость суетливый и утомительный, и вот, наконец, пообедав и скрывшись с родительских глаз, можно было беспрепятственно предаться своим мыслям, чувствам и переживаниям.

   К своему удивлению, Тереска обнаружила, что состояние души у нее совсем не то, что было вчера. Свалившиеся на нее обязанности, недавние страхи и гложущая ее проблема трех убийц отодвинули Богуся на задний план. Самочувствие ее заметно улучшилось, взгляд на мир посветлел, на сердце полегчало, да и вообще жизнь казалась уже намного приятней.

   Кроме того, перед лицом грядущих испытаний тратить время на бесплодные переживания было бы непростительной роскошью. Первым делом надо заняться косметическими масками, хватит откладывать. Проблем невпроворот: убийцы, саженцы, репетиторство, уход за лицом, Богусь... И все требуют незамедлительных действий.

   Инстинкт подсказывал Тереске, что Богусь сегодня не придет. Из дому лучше никуда не выходить, зря на опасность не нарываться. Значит, весь остаток дня можно посвятить уходу за лицом.

   Охваченная приятным возбуждением, Тереска запаслась на кухне яйцом, лимоном и оливковым маслом, строго следуя указаниям косметического справочника и советам, вырезанным из разных журналов. Ромашка нашлась в аптечке. Потом она спустилась на кухню и принесла к себе наверх чашку с блюдцем и терку для овощей, ополоснула все горячей водой и приступила к изготовлению смягчающего состава.

   Поглощенная сложной процедурой, Тереска не обращала никакого внимания на то, что происходит внизу. Кажется, кто-то пришел, по голосу вроде бы женщина в возрасте, уж во всяком случае не Богусь. Гостья о чем-то разговаривала с мамой в столовой. Тереску это не касалось.

   Сгорая от нетерпения, Тереска принялась за дело. Заварила ромашку и распарила над нею лицо, потом клочком ваты намазала на него кашицу из чашки. Кашица получилась жидкой и потекла на шею, испачкала халат и заляпала умывальник. Оставив уборку на потом, Тереска, согласно указаниям справочника, улеглась навзничь. Лежать предстояло целых полчаса, не шевеля лицевыми мускулами. Шевелить мозгами не возбранялось, и Тереска размышляла о том, что делать с указанием «Маску следует смыть теплым молоком». Его она прочла уже намазавшись, так что теплым молоком запастись не смогла. И что теперь делать? Не идти же в таком виде через столовую, тем более, что там торчат посторонние.

   «Посторонней» оказалась пани Мендлевская. Исполненная любви к ближним и тревоги за их судьбу — в данный момент за судьбу Терески, пани Мендлевская с доброжелательным сочувствием расспрашивала пани Марту о дочери и, в свою очередь, делилась добытыми сведениями. Ошарашенная пани Марта узнала, что Тереска ступила на кривую дорожку, которая ведет к пропасти, что следует немедленно взять ее в ежовые рукавицы, но как можно деликатней, и тогда, будем надеяться, ее удастся спасти, в чем сама пани Мендлевская глубоко сомневается. Судя по тому, что она слышала, — слишком поздно...

   В это время Тереска у себя наверху открыла один глаз и посмотрела на часы. Полчаса прошло, маска сделала свое благотворное дело, и теперь надо ее смыть. Тереска уселась на диване и снова вспомнила о теплом молоке.

   Спуститься за ним в кухню не было никакой возможности, потому что в столовой, через которую пришлось бы пройти, все еще бубнил настырный женский голос. Лицо стягивала твердая желтая корка, придающая ей вид упыря. В волосах и на халате засохли желтые струпья. О том, чтобы выйти в таком виде на люди, нечего было и думать. Сидя на диване и тупо уставясь в стену, Тереска размышляла, что ей теперь делать. Вдруг у нее вместе с маской слезет и кожа?

   Что бы этой тетке наконец не смыться! Мама наверняка пошла бы ее проводить, и можно было бы незаметно проскользнуть на кухню.

   Пани Мендлевская, доведя пани Марту до нервного шока и вырвав у нее обещание держать ее в курсе воспитательных мер, которые будут применены к заблудшему чаду, наконец стала прощаться. Затаясь на лестнице, Тереска нетерпеливо слушала обмен прощальными любезностями. Скорей же, скорей...

   Пани Марта закрыла дверь и застыла в прихожей, охваченная мрачными раздумьями. В двуличие Терески верилось с трудом, а каких-либо симптомов морального разложения до сих пор за ней не замечалось. Но пани Мендлевская дословно воспроизвела разговор дочери с подругой, а причин оговаривать Тереску у нее не имелось...

   Пани Марта тяжело вздохнула, надо бы не откладывая объясниться с дочерью... Подняться прямо сейчас? Нет, так сразу у нее не хватит духу, надо подготовиться к разговору.

   Она еще раз вздохнула и направилась в спальню. Тереска, сидевшая на корточках, заняла предстартовую позицию. Но тут раздался звонок в дверь.

   Пани Марта повернула обратно, а Тереска отступила на пару ступенек назад. Корка на лице неимоверно ей досаждала. В дверях показался участковый в сопровождении... О Боже!., бандита, замаскированного под Скшетуского.

   Окаменев от неожиданности, Тереска слушала, как гости вежливо, но настойчиво домогаются немедленного с ней разговора. В голове мелькнуло, что оно, может, и к лучшему, удастся разобраться хотя бы с бандитами, но тут ей вспомнилось, в каком она виде. Нет, с яичницей на лице она ни за что не покажется...

   — Тереска! — позвала пани Марта.

   Не зная, что делать, Тереска молчала. Пани Марта пошла к лестнице и заметила за балюстрадой халат дочери.