Увидеть весь мир в крупице песка… - Юрий Андреевич Бацуев

Однажды я наблюдал его беседу с поварихой Аней, которая попала к нам в отряд после того, как сбежала от мужа. Это было в Тургеньском ущелье, тогда мы устроили пикник в честь окончания полевого сезона, и друзья из Алма-Атинской экспедиции приехали к нам в лагерь. В большой палатке у поварихи горел яркий свет. Они сидели друг от друга на расстоянии, и Слава громко изливал свою душу, резко жестикулируя руками. Особенно выделялся звук эР, который был пронзителен, как звук пилы «Дружба» в безлюдном лесу. У Ани тоже горели возбуждённо глаза. Пемуров в чём-то обвинял свою домашнюю половинку, а Аня своего «сайгака», от которого с дочкой сбежала из соседнего города. Наверно, логично было бы в тот вечер им пожалеть друг друга и оказаться во взаимных объятьях. Но этого не произошло. Всё было предельно серьёзно.

…Вокруг трапезного стола собрались все, кто был в лагере. Тётя Шура Кугеля выставила на покрытый клеёнкой стол в большой сковороде жареную рыбу: маринку, судака и сазана. Маринка жарилась по-особому, чтобы не чувствовалось костей, бока её были мелко прошинкованы, но не достаточно глубоко, чтобы сохранилась целостность. Сазан и сам по себе был менее костист, а судак тем более. Шишкин преподнёс и вяленую рыбу. Вход пошла и брага – на любителя. Она созрела во фляге за время, пока начальство находилось в Алма-Ате.

Рыбак Василий Тимофеевич Шишкин не был горьким пьяницей, выпивал не часто и понемногу. Сейчас он раскраснелся и явно не собирался заплывать на рыбалку.

Эдуард Капитонович, воспользовашись случаем, испросил разрешения на то, чтобы Шишкин позволил нам сделать один заплыв. Тот не возражал. И пока все «отдыхали» за столом, мы с ним поплыли. Эдик грёб вёслами, а я закидывал сеть. И надо было так случиться, что то, о чём мы всё лето мечтали – произошло. Когда я тянул сеть, вытаскивая её с попавшими в плен маринкой и сазаном, вдруг почувствовал тяжесть и даже привстал, думая, что сеть зацепилась. Тут Эдуард Капитонович, неожиданно оставив вёсла, пришёл мне на помощь. В этот момент показалась большая рыбья голова, мы хорошо напряглись и вытащили каратальское чудо – большого осетра. А когда мы затащили рыбину в лодку, и я всем телом навалился на неё, Капитоныч от радости стал колотить меня по спине.

Надо же, мы поймали осетра, о чём мечтали. В нашем ассортименте теперь был весь комплекс рыб, обитающих в Каратале: маринка, судак, сазан, лещ, озёрный карась и осётр.Ура! Мы ликовали. А когда вышли на берег и он предстал пред взором гостей, радости не было конца. Снова поехали в Тюгульбай и на этот раз привезли напитка покрепче, чем портвейн.

Осетра замерили – 1 метр и 20 сантиметров. Тотчас сфотографировались с ним. Баскарма держал рыбу за жабры, приподняв над землёй, а мы с довольными улыбками располагались по бокам.

Теперь было чем серьёзно заняться. Голову и хвост пустили на уху. А фелейную часть порубили большими кусками и засолили крупной солью в целофановом мешке. Пир продолжался. Правда, Шишкина рядом не было – он отдыхал, «спя» у себя в палатке за барханом. И нашего ликования не видел.

…Виктор Васильевич Дурнев – безусловно яркая личность. Он был бы таковым даже и по тому, что обладал редким басом, на который не обратить внимание невозможно, не говоря уже о том, что был большим выдумщиком и наделён незаурядным умом. К тому же умел заразить своими причудами окружающих. С ним было интересно. Особенно нравился он студентам практикантам. Разве могли, например, они допустить, что с этим крупным, солидным, в представительных очках специалистом, можно запросто подъехать к бахчам и «натырить» арбузов? Или проделать ещё какую-нибудь озорную штуку. А когда он был сам студентом, то подбил однажды пирующих с ним сокурсников ночью катать по территории общежития огромный валун. «А почему бы нам сейчас не покатать этот гранитный исполин? – предложил он. – А зачем? – спросил кто-то. – А просто так», – ответил он. И все, смеясь, вышли катать огромную булыгу, возлежавшую здесь ещё со времени землетрясения начала века.

Когда я после армии определился на работу в Геохимическую партию, то тоже попал под обаяние этого человека. Случилось это осенью, когда в городе свирепствовал грипп. Мы получили набор стеклянных симпатичных пробирок, упакованных в красивой коробочке. У нас тогда в партии работала химичка, и, наверное, эти пробирки где-нибудь могли быть нужными. Они хорошо смотрелись и постоянно привлекали наше внимание. У каждой пробирки была изящная пробочка. Так и хотелось эти сосудики чем-то наполнить. И тут Виктора озарила идея, которой он поделился со мной. Мы заполнили пробирки водой из батареи и в каждую капнули йода, отчего вода порозовела. Так появилось «новое болгарское средство от гриппа». Вошёл Евгений Сергеевич Егоренков – наш старший геолог, мы ознакомили его с забавой. Он взял одну пробирку с жидкостью, вставил в нагрудный карман пиджака и зашёл в партию №1, где были сплошь женщины. Здесь он демонстративно вытащил из кармана пробирку, открыл пробочку и трижды понюхал содержимое.

– Что это Вы так усердно нюхаете? – спросила Мария Евлампиевна, которая тайно боготворила Евгения Сергеевича.

– Это новое болгарское средство от гриппа, – заявил он и, аккуратно возвращая пробирку в карман, добавил: – Нам рекомендовал его знакомый фармацевт из Центральной аптеки.

Затем мы принесли и показали заранее составленный мнимый список тех, кто внёс деньги по 32 копейки за пробирку. Список возглавляла начальник геологического отдела Анна Игнатьевна Шандыба, и дальше следовали фамилии других работников этого отдела.

После этого все, кто находился в комнате партии №1, стали вносить деньги, а мы им выдавать «антигриппин».

– А как же его принимать, нюхать что ли? – спросил кто-то.

– Да, – ответил Егоренков, – нюхать через каждые полчаса.

Мгновенно были расхвачены пробирки. Некоторые брали по нескольку штук.

В тот момент заскочил к нам Анатолий Зубашев, у которого недавно родился сын. И ничего не выясняя, схватил пробирку и умчался к сыну предостерегать его от гриппа.

Но этим дело не закончилось, хотя у нас уже набралось немало денег, собранных за лекарство. Дурнев тотчас предложил их обменять в ларьке на алкоголь, но я был категорически против, так как серьёзно думал, что мы только подшутили над соседями.

И хорошо, что не поддались на соблазн.

На следующий день Евлампиевна с утра ворвалась в нашу комнату и с возмущением сообщила, что обратилась в Центральную аптеку, чтобы уточнить, как быть ночью – ведь надо было через каждые полчаса нюхать «средство». И ей ответили, что никакого