Драконья Пыль. Проклятие Ирвеона (СИ) - Шию Ольга

«Горцы!»

Отбежав метров на сто, я обернулась.

Горные бинти проводили меня смешками и улюлюканьем. Монументальные фигуры, татуированные лица и затейливые прически притягивали взгляды даже местных жителей. Прохожие подсознательно старались держаться подальше от этих задиристых ребят. И не зря. Кривоносый не сумел увернуться от столкновения, выскочил из переулка и увяз в радостно загомонившей толпе. Как иронично. Лишиться развлечения и самому стать игрушкой «старших братьев» зеленоглазого лесовика.

Потирая ушибленную руку, я постаралась затеряться в толпе. Но, как назло, валящие навстречу мне люди расступались, презрительно морща носы. После кувыркания в грязи я не сильно отличалась внешним видом от преследователей. Но мне было не до наведения красоты. Где-то еще бродил патлатый тип, и мне хотелось надеяться, что погоня ему быстро надоест.

Я посторонилась и по стеночке пошла вверх по улице. Почти каждый встречный прохожий что-то нес в руках — корзину или мешок. Один тянул тележку с визжащими поросятами, другой украсил себя снизками чеснока и лука, третий обвязался вереницей колбас.

Секрет загадочного шествия раскрылся быстро — впереди шумел редеющий к вечеру рынок. Одежные ряды уже свернулись, в мясном остались только одуряюще пахнущие копчености. Я сглотнула набежавшую слюну и едва не подавилась: из-за угла выскочил старый знакомый. Я пригнулась, пробежала под защитой полупустых прилавков, нырнула в овощной ряд и уткнулась в засаленную грудь преследователя.

— Попалась! — Патлатый схватил меня в охапку, окатил смрадным дыханием.

Я обмякла и резко выпрямилась, саданув оборванца макушкой в подбородок. Тот крякнул, разжал руки, но попытался снова меня схватить. Я отшатнулась, нашарила на прилавке поднос и с размаху впечатала в него патлатую голову. Над рынком пронесся звук гонга. Красные осенние яблоки радостно запрыгали по усыпанной огрызками земле.

— Эй, вы чего творите? Охрана! — завопил низенький дедок.

Вот только встречи с охраной мне не хватало! Я юркнула под прилавок, перебежала между рядами и снова сунулась под стол. Толстая торговка завопила, схватила со льда рыбину и хлестнула меня хвостом по щеке. Я в долгу не осталась, сгребла с земли горсть вонючих потрохов и чешуи, запустила в раззявленный рот. Торговка рот захлопнула, а потом принялась яростно отплевываться. Соседка-конкурентка истерически захохотала, но рыбий хвост без дела не лежал. Смех захлебнулся, что-то грохнуло, кто-то завизжал. Я поспешила убраться подальше, а за моей спиной разворачивалось настоящее сражение.

Патлатый не показывался, то ли еще не оправился от встречи с подносом, то ли попал дамам под горячую руку. Дожидаться его я не стала, протиснулась между горами пустых ящиков на обширную вонючую свалку.

По кучам гнилых овощей скакали орды крыс и безостановочно стрекочущих сорок. Роились привлеченные дохлятиной и обманчивым осенним солнцем мухи. Под ногами хлюпали зловонные лужи. Стараясь не дышать, я пробралась к хлипкому забору, походя шикнула на мелких вредителей, отчего-то очень заинтересовавшихся моей персоной. Штакетины легко отодвинулись, и я оказалась за пределами свалки на заросшем сухим борщевиком пустыре.

Основательно протоптанная тропинка привела к наглухо закрытым деревянным амбарам. Над пологими крышами маячил шпиль с красным флагом. Оставалось только порадоваться, что убегая от преследователей, я не сильно отклонилась от цели, и возвращаться в город не придется.

За амбарами начиналась широкая, мощеная цветным камнем улица. Плавно забирая влево, она обрастала уютными домиками. Увитые облетевшими виноградными лозами и вечнозеленым плющом заборы быстро закончились, и передо мной раскинулся широкий луг, полого сбегающий к реке.

За темной, лениво ползущей водяной лентой с пучками сухих камышей у низких берегов, на пригорке сиял вывеской игорный дом — миниатюрный замок с россыпью башенок, островерхими черепичными крышами и толпой людей у входа. Восточная дорога огибала здание справа и терялась в лесистых холмах.

По обоим берегам реки желтели немногочисленные неубранные стога, слева от широкого моста на склоне громоздились штабеля ошкуренных бревен.

Я побрела к мосту. Солнце опускалось за город, длинная и тонкая тень ползла передо мной, извивалась змеей на щетинистых кочках. Холодный ветер утих, но с юга наползали пока еще тонкие, золотые в закатных лучах облака.

Адреналин погони схлынул, опасность миновала, но меня все еще трясло. Едва ли те отморозки будут меня искать, но кто их знает? А еще одной погони я не выдержу: тело крутило от перенапряжения и усталости, ноги подкашивались. Я свернула с дороги к уложенным кривым шестиугольником бревнам, с маленькой укромной площадкой внутри.

Земля в центре пяточка была утоптана, у одной из «стен» лежал отполированный брус-скамейка, кто-то уже освоил секретный уголок. Хотелось бы надеяться, что не мои новые «друзья», но сил искать другое укрытие не было. Я рухнула на скамейку и вытянула дрожащие ноги.

Глава 5

Была осень. В лужах отражались пожары кленов и рябин. По небу неслись низкие угрюмые тучи. Прохожие кутались в куртки и плащи, с трудом удерживали норовящие вывернуться наизнанку зонты. Серые громады высоток нависали над городом в немом вопросе: что вам, людям, дома не сидится? Я задавалась тем же вопросом, но Фарид упрямо тащил нас сквозь непогоду на книжную ярмарку. Иногда он становился на редкость упрямым и целеустремленным. И какой бы идеей фикс не загорался его мозг, окружающие сполна ощущали все прелести сопутствующих ее воплощению «приключений».

Не то, чтобы я не любила читать, скорее это давалось мне с трудом. Деда мои проблемы не беспокоили, а понятие «дислексия» было незнакомо. Главное — внуки физически здоровы и могут навалять тем, кто их обижает. Чем я и занималась на протяжении нескольких лет, пока директор школы, наконец, не поговорил с дедом о моем поведении. Поведение изменилось, репутация — нет, что не помешало мне обзавестись друзьями и подругами.

Зато младший брат любил читать с раннего детства, именно благодаря ему я справлялась со школьной программой, пока в моей жизни не появились аудиокниги. У Алика тоже неплохо получалось, но он предпочел проводить время в притоне своих дружков, пуская слюни на вонючем матрасе.

После школы я уехала за тысячи километров от дома, наивно полагая, что поступление в престижный столичный университет позволит стать человеком с большой буквы, как любил выражаться дед, и поможет вытащить из болота и брата, и весь наш городок. Увы, сейчас меня от дома отделяло нечто большее, чем тысячи километров, но думала я о том дождливом осеннем дне.

Фарид бредил Ирвеоном с тех пор, как я отдала ему найденную в поезде книгу. Яркая обложка и красивые иллюстрации сразу же привлекли мое внимание. Я даже немного почитала, но не впечатлилась. Ни соседи по купе, ни проводники не знали, откуда книга взялась, и я решила оставить ее себе. Очень уж красиво она была оформлена. Не почитаю, так хоть картинки посмотрю.

Зато Фарид нырнул в вымышленный мир с головой. А потом и всех нас втянул. Я знала, что приятель так просто не отвяжется и покорно (хотя и вполуха) прослушала все двенадцать томов. Книги были написаны хорошо, но не цепляли. Ну, фэнтези, ну драконы, ничего особенного. Уж точно не стоят того, чтобы тащиться сквозь ураган на встречу с писателем.

— Ты что?! — возмущался Фарид. — Это ж первая в истории встреча с Беловым. Он крутой, но очень скрытный. Интервью не дает, с читателями не встречается, а его автограф — вообще мифическая штука, как единорог! Что если, это — наш единственный шанс?!

— Не удивлюсь, если он сбежит, едва тебя увидев. Чуть меньше энтузиазма, приятель, чуть меньше, — Пашка — вечно усталый очкарик — похлопал Фарида по плечу.

Перед павильоном гудела толпа. Мы пришли одними из последних, когда двери уже открылись, и море голов запрудило ярко освещенный зал.

Слева от входа бросался в глаза огромный плакат с изображением лесистых гор в облаках тумана и склоненных друг к другу заснеженных пиков. Я сразу узнала Врата Духов. Художник, оформлявший книги Белова, однозначно, был гением. В каждой иллюстрации чувствовалась жизнь и я уже подумала, не купить ли себе артбук, но тут раздался грохот и свет погас.