Драконья Пыль. Проклятие Ирвеона (СИ) - Шию Ольга

Кот открыл рот, но ничего не сказал. Меру развернулась, волосы хлопнули незадачливого воришку по носу.

— Да ладно вам, все ведь обошлось, — я неловко пригладила разлохмаченные волосы, выудила нацепленные дорогой листья и крошечного палочника. Примитивный дух остолбенел, притворяясь обычным сучком.

— Не смей его защищать! — Меру стрельнула в меня глазами и принялась собирать рассыпанные по траве пузырьки.

В свете костра стеклянные бутылочки радужно переливались и тихо позвякивали. Это не было похоже на музыку, но органично вплеталось в мелодию ночного леса. Длинные тонкие пальцы перебирали закупоренные снадобья, костер потрескивал сухими ветками, и напряжение, повисшее над поляной, рассеялось.

Я подбросила в огонь сухую ветку, перебралась на поваленное, наполовину заросшее мхом дерево. Кот устроился рядом.

— Извини, — после недолго молчания сказал он, — иногда ее заносит. И меня тоже. Не думал, что все зайдет так далеко. Хотя, следовало бы. Не первый раз с ловцами сталкиваюсь, но ничего не могу с собой поделать, руки так и чешутся им напакостить.

— Осознание — первый шаг к решению проблемы, — хмыкнула я.

— Очень маленький шаг.

— Все в твоих руках.

— Да. К сожалению.

В этот раз Кот был немногословен.

Вернулся Вилли с котелком, полным воды. Как он бродил по лесу — ума не приложу. Полянку окружала непроглядная темнота. Изредка за кустами вспыхивали зеленоватые огоньки, в болоте ухало, в невидимых кронах слышался легкий стеклянный перезвон. Костер фыркал искрами, капли с котелка шипели в ответ.

— Я уже встречала охотников, — я потыкала палочкой в обугленное полено, стайка искр закружилась и растаяла в темноте.

— Сочувствую, — невесело усмехнулся Кот. — Этих ребят лучше обходить стороной.

— … а не пытаться ограбить, — едва слышно буркнула Меру.

Кот тяжко вздохнул.

— Пойду, извинюсь, а то подсыплет отравы какой.

Позади меня зашуршало. Давешний прыткий куст (на самом деле, трусоватая лесная живность) подцепил корявой лапкой охотничью веревку и тихонько утаскивал ее в чащу.

Я отобрала опасную игрушку, палочкой перебросила себе под ноги. Отлежавшись, веревка снова приняла заурядный вид. Я осторожно ее потрогала — ничего. Помедлив, взяла в руки. Странно. Поднесла к уху, прислушалась, а потом легонько постучала, припомнив действия ловца. Ворсинки тускло засветились. Теперь веревка не тянула из меня силы, но казалась живой, будто под ворсом что-то двигалось.

— О! — Вилли восхищенно присвистнул. — Слушается тебя.

Я разжала ладони. Ворсинки погасли.

— Что это? У других охотников я такой не видела.

— Это не обычные ловцы. Охотятся на самых опасных животных.

— На драконов? — удивилась я, припомнив недавно слышанную байку.

— На людей, — жестко вставил Кот. Они с Меру мирно сидели на бревныщке по другую сторону огня. — В основном на преступников. Но лучше им под горячую руку не попадать.

— Выходит, это дружинники были?

— Нет, с дружинниками можно договориться. Эти — сразу в «зверинец» отправляют, без разговоров и суда, — Кот поежился.

— Не понимаю.

— Там солдат тренируют, — Вилли провел рукой над скрутившейся в кольцо веревкой, та хищно вспыхнула, — на том, кого не жалко. На Зеркальном озере есть поселок. Говорят, туда всех и отправляют. Лесовиков особо ценят. В открытую не связываются. Считают то ли психами, то ли блаженными. После той истории с ледяными. Прилюдно побаиваются, в темном углу на раз камнями забивают. Или в «зверинец» отвозят.

— Есть и те, кто сами туда идут, добровольно. Горцы, например, — добавил Кот, — но те с рождения больные на голову. Кроме драк ни о чем не думают.

— Не обобщай, — поморщилась Меру.

— Ладно, большинство из них больные на голову. Не все, — уточнил Кот.

— Выходит, они тоже решили, что я из лесовиков? С самого начала странно на меня смотрели, переглядывались.

— Скорее всего. Ты еще и девушка. Прикидывали, как все обстряпать. А тут мы. Руки им развязали, — Вилли смущенно отвел глаза, а Кот снова получил затрещину от Меру.

Над полянкой повисло молчание. Только трещали в костре ветки, покрываясь белым налетом пепла.

Не будь в той самоходке Кота и компании, все сложилось бы иначе? Охотники не тронули бы меня или нашли другой повод для «ареста»?

Я подняла веревку, скрутила в тугой узел.

— Я думала, она перережет мне руки, но даже следов не осталось.

Запястья все еще гудели, но кожа даже не покраснела.

— Она только удерживает, но не ранит. Им нужны здоровые игрушки, — прошептала Меру, высыпая в кипящую воду содержимое одного из своих мешочков. Над котелком поднялось зеленоватое облачко, запахло мятой.

— Кстати об игрушках, — Кот вытянул из-под плаща длинный тряпичный сверток и вытряхнул на землю черный клинок, — интересно, откуда он у них и для чего?

Нож был длиной сантиметров сорок, с тусклой червленой рукояткой и узким, поглощающим свет лезвием. Мы стянулись ближе.

— Когда ты успел его утащить? — я потыкала в кинжал палочкой.

— Лучше бы еды захватил, — буркнула Меру.

Кот, не глядя, перекинул ей промасленный сверток с вяленым мясом и хлебом. Я не удержалась от смешка. До чего же хозяйственный воришка!

— Наронеторская работа, — заключил Вилли, покрутив нож перед глазами, — наверное, забрали у темных. Интересная вещь.

— Обжег меня, — пожаловался Кот, демонстрируя красный рубец на ладони.

— Выбросил бы ты его, — Меру смотрела на оружие с неприкрытым отвращением.

— Ага, чтобы кто-нибудь нашел и поранился? — возмутился Кот. Аккуратно закутал клинок в тряпицу и спрятал под плащ.

Мы скромно поужинали и остались на полянке ночевать, чтобы с утра добраться до Тридорожья напрямую.

Ребята соорудили лежаки из сухих веток, разложили одеяла. Кот безропотно отдал мне свое, приютившись на одном с Вилли.

Весь мой немудренный багаж остался в самоходке. Новые знакомые оказались привычными к внезапным перемещениям и все свое и немного чужого прихватили с собой. У меня остались лишь старые сапоги и потертый, но все еще теплый плащ, типа замшевого пончо. Ловчую веревку я сунула в глубокий карман. Пригодится.

***

Я сидела на одеяле, обхватив колени, и сонно смотрела в угасающий костер. Прогоревшие дрова дышали жаром, как живые.

— Не холодно? — закутанный в плащ Кот мазнул взглядом по моим голым ногам.

— Не очень, — ответила я, но колени одеялом прикрыла. Штанами разжиться я не успела. Короткое голубое платье — единственное напоминание о прошлой жизни — не очень-то подходило для ночевок в осеннем лесу, но на удивление, я почти не чувствовала холода.

— Везет, — завистливо вздохнул он, кутаясь еще и в свою половину одеяла, — можешь ложиться, я покараулю.

— Болотники не помешают?

— Кто? — насторожился Кот.

Я встала, сонно пересекла полянку.

— Цек ваан!

Две продолговатые тушки оглушенными совами шмякнулись в мох.

— Это что за магия? — удивился Кот.

Я пожала плечами, возвращаясь на одеяло.

— Эй, Вилли, — он ткнул друга в плечо, — ты это видел?

— Видел, но не понял, — сознался Овиллион.

— Некоторые считают это магией бинти, — нехотя сказала я.

— Так ты все-таки…

— Нет. Я слышу слова и могу их применять. Это все, что я знаю. А что насчет вас? Не каждый может на расстоянии пирожки тырить и камни перемещать.

Кот покосился на друзей.

— Кое-что мы умеем. Я беру то, что вижу, Вилли… скажем так, отдает, а Меру видит то, что скрыто. Не самые выдающиеся способности, конечно… Но, это тайна!

— Которую вы так открыто демонстрируете, — я не удержалась от смешка, — и рассказываете первой встречной.

— Мы ведь заодно!

— Да, теперь выходит, что так.

Я ведь тоже впервые произнесла слова открыто, при посторонних. Впрочем, все мои наниматели прекрасно понимали, что не метлой я тех паразитов прогоняю. И если магия среди людей была несказанной редкостью, то для бинти — обычным делом. По крайней мере, селяне не бегали от меня, но и сжечь не пытались. Пожалуй, они и мысли не допускали, что человек может колдовать. Из рассказов Джаны (которая болтала обо всем на свете), я знала, что когда-то в Тувосарии были магические школы, но теперь все они стали частью сказок и легенд, которыми малышня пугает друг друга в темноте.