Концерт Патриции Каас. 3. Далеко от Москвы. Город Солнечный - Марк Вевиоровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Интересный мальчик, правда?
– Я бы сказала – интересный молодой человек.
– Даже так? Я ревную!
– Милый Ле-ва!
– А меня сегодня отругал Свиридов. Почему я не привожу тебя в бассейн. Намекнул, что иначе пригласит тебя сам.
– Ах, Ле-ва! С тобой – куда хочешь, можно и в бассейн!
ЗАЯВЛЕНИЕ НА ЖЕНИТЬБУ
– Юра, я написал заявление. Наверное, надо передать командиру?
– Давай, посмотрю. Жениться надумал? Поздравляю.
– Нам надо побыстрее. Нина беременная. Третий месяц.
– Понял. Я тебя понял, Коля. Ты молодец, настоящий мужик. Поздравляю вас с Ниной и желаю счастья. Ты первый принес заявление, но не последний. Поговорим вечером, ладно?
Вечером собрались почти все офицеры, по крайней мере, все заинтересованные лица.
– Мужики, есть разговор. Сели тихо.
Капитан Воложанин выждал и продолжил.
– Николай Петроченков подал мне заявление с просьбой разрешить ему жениться на Самохиной Нине Павловне.
– Ну и молодец!
– Глянь, всех обогнал!
– Тихо. Я так понимаю, что у него появятся последователи. Или я неправ?
– Прав, командир, прав. Давайте, ребята, кто созрел. Напишем?
– Так. Поднимите руки, кто из вас созрел. раз, два … семь человек. Нормально.
– А ты что руку не поднимаешь, командир? Аль не созрел?
– Созрел. Поднимаю.
– Вот и славненько! Восемь свадеб зараз – это же убиться можно!
– Точнее – упиться … Так писать, командир? Ольге надо сказать …
– Да она уже все поняла, не слепая … А к Свиридову тебе идти, командир. Ух, и будет тебе!
– А что? Что будет-то? Или Свиридов сам слепой? Он, что, никого из нас не видел вечерком на прогулке? Или не заметил, что комнаты свиданий не пустуют?
– Все, мужики. Кончилась ваша холостая жизнь!
– Ишь, завистник нашелся! Глядеть надо было вовремя, не прозевал бы. А таких, как наши, хрен найдешь. Дайте мне бумагу и ручку, я писать буду!
РЫБАЧКОВ и ДЖУБАНОВСКАЯ
– Толенька, милый … А Олег только о тебе и говорит … чуть что – все дядя Толя да дядя Толя …
– А ты? – Рыбачков поцеловал Дзюбановскую.
– А что я? – ответила поцелуем она. – А я тоже …
Она придвинулась к нему еще ближе и обняла за шею. Его руки гладили ее спину. Ее рука робко пробралась под куртку и несмело прикоснулась к груди Рыбачкова.
– Я тебя люблю, Лера …
– И я тебя …
Его рука осторожно спускалась по спине вниз и тело женщины отвечало на эту невинную ласку нетерпеливым подрагиванием. Рука опустилась до талии, потом ниже, потом перешла на бедро. Рука женщины гладила его грудь, а губы искали его губы.
– Ты знаешь, сегодня ребята писали заявления …
– Заявления? О чем?
– С просьбой разрешить жениться …
– На наших девочках? А … ты?
– Я тоже написал. Прости, не спросил тебя, хочешь ли … согласна ли ты.
– Милый Толенька … Ты же видишь – я согласна … – и ее рука расстегнула пуговицу его куртки, которая мешала ей проникнуть поглубже …
ПРИЛЕТЕЛИ ТРИ ГЕНЕРАЛА
– Привет, Свиридов.
– Привет, Назар. Что нового?
– Прилетели три генерала. Остановились на нашей квартире. Главный хочет тебя видеть. Конфиденциально. – Брызга старательно выговорил это длинное и необычное для него слово.
– Когда?
– Попозже.
– Чем занят гость московский?
– Собирается почитать материалы. Ему передали перечень – тот … Про Шипука спрашивал. Я ответствовал, что он всецело у тебя и никакой связи у меня с ним нет.
– Сколько народа привез с собой?
– Немного, но двое – чистые уголовники.
– Передай главному, что мы ждем визита и к нему готовы.
– Понял. Передам. Бывай.
МАЛЬЧИКИ СМОТРЯТ РИСУНКИ
– Тетя Даша, можно нам пойти в гости к Грише? Он позвал нас посмотреть свои рисунки. Он их не показывает никому, а нам хочет показать.
– А мне можно с вами пойти?
– Тетя Даша, я тебе потом отдельно покажу, ладно?
– Ладно, Гриша. Договорились.
Мальчики гурьбой переместились в номер Свиридовых.
– Это папина комната, – объяснил им Гриша. – Мы с Тоней спим в другой. А тут я только рисую, а всякие другие дела я делаю там, у нас в комнате. Одна тумба в столе – моя, а другая папина.
Он достал из тумбы стола несколько больших папок с завязочками, начал развязывать. В гостиной тем временем с книжкой в руках пристроился дежурный – старший лейтенант Подлеснев.
Гриша выложил целую кипу листов.
Дима осторожно взял верхний лист.
На рисунке молодая женщина склонила голову и осторожно приложила пальцы к своему большому животу. Веки ее были опущены – то ли она смотрела на свой выпирающий живот, то ли просто отгородилась от окружающего мира. Лица ее почти не было видно за спустившимися волосами, но оно было так красиво и все светилось внутренней радостью, и она так нежно и ласково касалась своего живота.
– Она беседует со своим ребенком … Гриша, откуда ты знаешь, что мама может разговаривать со своим ребенком? Ты мог разговаривать?
– Что ты, я не помню.
– А я помню. И мы все – помним. Наши мамы иногда разговаривали с нами, хотя они и не знали, что мы их понимаем. Мы это помним до сих пор. А если приложить руку в маминому животу, то можно разговаривать и другим.
– Правда? Значит можно поговорить с любым ребенком еще когда он не родился? А как он ответит?
– Ответить он может только маме, но свои чувства ребенок может выразить движением … Когда станет побольше. Вот у тети Нины он пока еще так не может …
– Но мама считает, что дядю Колю он уже узнает, – сказал Вася. – Мама мне говорит, что ему очень нравится, когда с ним дядя Коля разговаривает.
– Но как же ты смог это нарисовать, если не знаешь, что ребенок разговаривает?
– Я не знаю.
Гриша показал свои рисунки для музея памяти.
– А вот с этим дядей моя мама работала, – узнал по портрету Дима. – Она помнит его. Она так его боялась сперва, когда начинала работать… она часто ошибалась … Они потом с моим папой … с настоящим моим папой придумали усовершенствование, которое теперь есть на всех установках. Это такой прибор на пульте, они его называют «люпус» …
В ГОРОДЕ НАЧАЛИ РЕМОНТ
Безлюдные деревенские улички на окраине города, где жили в основном вольнонаемные работники научного центра, оживились.
Сперва по ним прошлись снегоочистители и занесенные снегом промежутки между рядами домов с извилистыми узкими тропинками стали похожи на улицы.
Затем по этим расчищенным улицам начали ездить грузовики со строительным материалом и у некоторых домов появились штабели бревен и досок. За ними пришли строители – у наиболее ветхих домов закипела работа. А от самого конца, от опушки леса электрики начали тянуть по столбам новые провода и черный кабель. И от этого кабеля к каждому дому шел отвод из такого же черного блестящего кабеля – оказалось кабельное телевидение.
Каждый день приезжал быстрый и деловой человек из научного центра, и приезжал он в разное время, и рабочие не знали – когда ждать проверки, а когда можно расслабиться.
Но уже ходили жуткие истории про уволенных бездельников и наказанных лентяев.
А еще многим понравилось, что можно чинить дом самим – давали любые материалы и оформляли отпуск со среднесдельной оплатой!
Строители-то были свои, местные и нередко хозяева трудились вместе с ними, укрепляя и подновляя свое износившееся жилище.
А автобус, отвозивший местных жителей на работу в научный центр и привозивший их обратно, теперь доезжал до самого края поселка, до опушки леса, а не ждал всех на краю городской застройки, откуда начинались деревенские домики.
СУКОВИЦИНА ГАЛИНА
– Василий Андреевич, Суковицина Галина …
– Да … Да …
– Я сейчас с диктофона распечатаю и вам принесу … Поручения Свиридова всех касаются – и штаб, и снабжение, и УКС, и Евменова. Отдельные поручения по отделу медико-биологических проблем под руководством Иванищевой …
– Еще командующий просил вставить в план работы штаба отчеты Цесаревского и Валеева по вопросам «сотки». Срок – два дня …
– Да что вы, Василий Андреевич, я сама забегу, принесу …
ДАША и ВОЛОЖАНИН
Каждый раз, когда Воложанин уезжал, Даше казалось, что время тянется очень медленно. Вот и на этот раз – Воложанина не было всего-то один день, а она соскучилась, как-будто не виделись вечность. Он увидел ее днем мельком и только успел шепнуть, что придет вечером часам к десяти.
Даша не могла дождаться вечера. Выкупав и уложив с помощью Ольги детей, она стала собираться на свидание. Ольга вышла к дежурному, чтобы не мешать ей.
Даша открыла шкафчик и стала выбирать из своего небогатого гардероба, чтобы бы такое ей надеть.
«Нет, гулять сегодня не пойдем. Посидим … Ой, мамочка! Знали бы вы, о чем думает ваша дочка! А дочка думает, как ей одеться, чтобы ему было удобнее … ласкать ее … Ему? Нет, чтобы ей было приятнее от его ласк … Чулки – это хорошо … Трусики. Лифчик, а какой? А вдруг он сегодня … А может …»
