Время жестких мер - Алексей Пронин

– Не имею права?

– Твой сын в лесу, с ним все в порядке…

– Господи, что он делает в лесу? – ужаснулась она.

– Зацарапки на деревьях, – невозмутимо ответствовала свекровь, – чтобы не заблудиться. В этом году в наших лесах случился небывалый урожай опят, и твой сын отныне ездит в лес с дядей Сережей. Это, если ты не в курсе, мой последний муж. Он любит детей и прекрасно знает, как их воспитывать. В отличие от некоторых мам.

– Какие ваши доказательства? – обиженно пробормотала она.

– Нормальным людям не нужны доказательства, – отрезала свекровь. – Достаточно посмотреть на твоего запущенного ребенка. Мой сын не имеет времени заниматься его воспитанием, он постоянно занят на работе, а вот его жена, которая уже несколько лет нигде не работает…

Она с треском швырнула трубку, а затем сидела, размышляя, звонила ли кому-то, или этот глупый разговор родился в воспаленном воображении.

Часы тянулись сложной загогулиной. Она что-то жевала, спала, бродила по квартире, смотрела в телевизор. Приходил и уходил Максим – отсюда явствовало, что время не стояло на месте. У нее уже не было сил смотреть ему в глаза, говорить слова, заниматься сексом. В последний вечер, услышав ковыряние в замке, она убежала в спальню, зарылась в одеяло, притворилась спящей. Храпела в три октавы. Он изобразил из себя участливого, вошел на цыпочках, сел. Посидел.

– Может, поболтаем? – спросил тихо.

Она старательно засопела. Он потряс ее за плечо.

– Ты спишь в это время суток, дорогая?

– Ой, прости, – застонала она, – голова разболелась, решила прилечь…

– Хотелось бы знать, что ты вбила в нее, раз она так разболелась, – ухмыльнулся супруг. – Ладно, спи, я принес продукты, сам что-нибудь приготовлю. Ты принимала свои витамины?

– А то, – сказала она. – В промышленных масштабах.

Она действительно уснула, а проснулась с раскалывающейся головой. В дверь стучали. С каких это пор у нее отсутствует звонок? Она долго приходила в себя, доковыляла до прихожей… и рухнула в объятия возбужденного Павла.

– Не волнуйся, – шептал он, сверкая глазами, – твой злодей уехал, я проверил. Почему он ночевал здесь?

– Пашенька, где ему еще ночевать? – бормотала она, целуя его выбритые щеки. – Он муж, глава семьи…

Она оживала, возвращалась к жизни. Они занимались сексом до помрачения, она не успевала бегать в ванную. Лежали, пустые, не подавая признаков жизни, потом шевелили отдельными конечностями, оживали. Павел вновь задавал глупые вопросы, интересовался самочувствием, требовал рассказать все, что она знает о своем муже. Зачем? Опять эти игры? Она что-то отвечала. Потом все пропало. Она уснула, как хорек. Проснулась в ужасе, села на кровати, потрогала халат, ощупала мятую со сна физиономию. Реальность приобретала непристойные формы. Мир колебался. Качалась вместительная спальня, ажурные шторы заволокли трещинки, изголовье кровати, на которое она смотрела моргающими глазами, вдруг стало пропадать. Отчаяние закрадывалось в душу. Опять одна…

Она сползла с постели, добрела до телевизора, включила канал, где показывали дату и время. Поднесла нос к рябящему экрану. Как-то странно он стал показывать. Двадцатое сентября, пятница…

Все, решила она, завтра нужно размыкать этот замкнутый круг. С утра пораньше – драить палубу, наводить порядок, обязательно съездить в город на остатках бензина. Пересечься с Василисой, посидеть где-нибудь, потрещать, дозвониться до Павла, встретиться в таком месте, где не нужно трястись от страха…

И побрела спать. Ей снилось, что она жила нормальной жизнью, даже думала о том, чтобы устроиться на работу. А потом сон прервали. Максим ворвался в квартиру свирепым ураганом! Она очнулась от хлопка двери. Съежилась, затряслась, почувствовав беду. Он топал по залу, что-то бурчал под нос. Лучше бы она сразу забралась под кровать и отбивалась тапками! Он повалил стул в зале, ворвался в спальню. Включил свет, сорвал с нее простыню.

– Убери, пожалуйста, с физиономии эту застывшую печать целомудрия, – процедил Максим, – она тебе не идет.

И стал ругаться, как портовый грузчик.

– Крылья за спиной почувствовал? – спросила она.

– В смысле? – он осекся.

– Раскаркался на весь дом… А вдруг соседи услышат?

– Да плевать на соседей! – возопил он. – Острячка недоделанная! А ну, признавайся, шлюха, кого ты тут пригрела?!

В последующие минуты она узнала о себе много нового и поучительного. Хорошо хоть шаландой не обозвал – лодкой легкого поведения. От него исходила такая злоба, а она была такой маленькой, беззащитной… Кончилось беззаботное существование. Не успела она вдуматься в эту непростую истину, ужаснуться несправедливости мироустройства, как он схватил ее за отвороты халата.

– Признавайся, сука, кто к тебе ходит? Мне уже доложили, а ты думала, что сможешь безнаказанно блудить у меня под носом? Что, любимая, в чужих штанах и член толще?

– Максим… – хрипела она, – не понимаю, о чем ты… Отпусти, мне больно… Это ошибка… – Он сдавил горло, она начала задыхаться.

Опомниться не успела, как оказалась в коленно-локтевой позиции! Он задрал халат, взревел, как бензопила, рванул ее трусики так, что они разлетелись двумя лоскутками.

– А ну, замри!

Она лягнулась пяткой, попав во что-то ответственное: насильник взревел, как две бензопилы! Ослабла хватка, она воспользовалась свободой, скатилась с кровати. Схватила ножку стула, занесла над головой. Жилы дрожали от напряжения, было тяжело, но она терпела. Он стоял на коленях посреди кровати, хватал воздух, штаны расстегнуты, плащ не удосужился снять.

Несколько секунд они испепеляли друг дружку. А мой ли это муж? – засомневалась она. Смешно, конечно, дико, мы прожили дружной семьей столько лет… Никогда она не видела его в таком разъяренном состоянии.

– Ты ошибся, Максим, – шептала она, делая последнюю попытку сохранить место под солнцем. – Заходил старинный школьный приятель, он узнал, где я живу, я же тусуюсь на сайте «Одноклассники», мы просто болтали. У него семья, двое детей…

Он сделал неверное движение. Она занесла стул. Господи, не может же она вот так торчать весь вечер, как творение Церетели…

– Если бросишься, то, конечно, победишь, – допустила она. – Но учти, сопротивляться я буду до последнего. Тебе нужны отметины на физиономии?

Он шумно перевел дыхание. Со скрипом сделал нормальное лицо.

– Хорошо, дорогая, – процедил сквозь зубы, – не будем воевать. Сейчас я тихо уйду, а ты живи одна, посмотрим, как у тебя получится. Не забывай принимать витамины – а то… – он ухмыльнулся, – совсем крышу снесет. Ответь на последний вопрос: кто этот тип, что ходил к тебе?

– У нас с ним не было ничего, – лихорадочно врала она, – но не буду тебе доказывать. Сделай милость, не преследуй этого доброго парня.

– Но я все равно узнаю…

Он понял по ее лицу – будет молчать. Как все пионеры-герои, вместе взятые! Плюнул, слез с кровати, убрался в темноту гостиной. Хлопнула дверь.

Становилось страшно. В голове воцарялся привычный туман, но мысли пока клеились. Что теперь на уме у Максима? Прибить жену? Сурово. Развестись? Флаг ему в руки. Факт измены доказать не удастся, придется делиться ценным имуществом. Или нет? Ведь хитрый, обязательно что-нибудь придумает…

Духота царила в спальне. Она распахнула окно, отдышалась. Опять блуждала по квартире с «наездами» на фрагменты мебели. Собрала разбитый стул, сложила обломки в прихожей аккуратной стопкой. Завтра выбросит, когда поедет… по делам. Проверила состояние входной двери. Посетила ванную, где влезла под душ и извела на свое дрожащее тело целый флакон едкого пенящегося химического вещества. Села на дно ванны, обняла себя, стала думать. Жизнь – игра, но как в нее играть? Любую ситуацию можно обернуть в свою пользу, минус – это половинка плюса, но как от беспредметного теоретизирования перейти к чему-то полезному?

Для начала она решила выпить, а потом поискать в квартире деньги. Именно в такой последовательности. Произвела набег на кухню, нашла в холодильнике половину чекушки армянского коньяка, нацедила в первую попавшуюся кружку, выпила. Отдышалась, решила не останавливаться на достигнутом – слила остатки, выдохнула, загрузила в протестующий организм. Улеглись конвульсии, вернулось дыхание, несколько минут она вкушала нирвану. Потащилась искать деньги. С наличностью дела обстояли хуже, чем с алкоголем. Она перерыла все доступные места. Денег не было. Находки были, порой неожиданные и странные (вроде мумии мадагаскарского таракана), но не волновали. Придя в состояние нормального бешенства, она вышвыривала из шкафов одежду, рвала постельное белье, закопалась под ванну и вылезла оттуда вся в паутине. Стала исследовать труднодоступные места, обеспечив себя занятием еще на час. Вывод не отличался от предыдущего: денег в доме нет. Может, просто забыла, как выглядят деньги?