Бриллианты и булыжники - Борис Николаевич Ширяев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Знать это нам нужно, чтобы смыть с лица Императорской России тот деготь, которым измазали его «прогрессивные» писатели, публицисты и даже историки. «Злое словечко – господа Ташкентцы – пустил Щедрин, – пишет А В. Тыркова, – точно дегтем зачернил предприимчивость геройство, здоровое стремление сильного народа расширяться, обогащать жизнь, свою и своих соседей. Россия, прежняя дореволюционная Россия, много от Азии брала, но очень много ей и дала».
В отделе воспоминаний необычайно интересна статья П. Иванова «Законоучитель Императора Александра II и митрополит Филарет», рисующая яркий образ высоко образованного и глубоко проникнутого духом Христовым русского священника, и одновременно отношение к нему со стороны ханжествующих аристократов и даже подпавшего под их влияние высокого иерарха Синодальной Церкви. Приятно и интересно было прочесть правдивые и легко написанные страницы М. Георгина и С. Мацылева. Столь же приятно было видеть в разделе «Литература и искусство» новые имена, например, широко известного по другим изданиям В. Рудинского, отсутствовавшее на страницах «Возрождения» при прежнем руководстве этим ценным журналом. Будем ждать и дальнейшего расширения круга его сотрудников, расширения вне рамок узколобого политиканства.
Среди стихов западают в душу строчки Владимира Смоленского[171]:
Не стремись к земным вершинам – силыБереги для тех иных высот,Где над бездной Херувим поет,Где парят Престолы, Власти, Силы.Касаясь сокровенных глубин человеческой души, этот поэт находил свой творческий путь. Грубый реализм внешности нашей жизни – не его сфера. Хорошо и то, что он представлен в этом номере разом пятью стихотворениями, что дает читателю более полное представление о нем.
Заключительный отдел «Дела и люди», как всегда в «Возрождении», разнообразен и интересен. Кстати позволим себе немножко пополеми-зировать с П. Ковалевским, почему-то обрушившимся на статью «Печальные юбилеи», в частности на некоторые бесспорно справедливые и ни в какой мере не умаляющие величия таланта Чехова замечания о нем автора. Не ясно ли каждому то, что, проживи Антон Павлович еще 10–15 лет в добром здоровье, он дал бы, несомненно, гораздо больше русской литературе? Где же здесь умаление его таланта, в чем обвиняет П. Ковалевский автора статьи? Обсуждение любой проблемы с разных точек зрения, конечно, всегда ценно, но эти точки зрения должны быть в какой-то мере обоснованы, чем П. Ковалевский пренебрегает.
По дошедшим до нас сведениям, журнал «Возрождение» с будущего года переходит на ежемесячный выпуск. Это очень ценно для читателя. Двухмесячные перерывы в чтении крупных вещей обесценивают их самих, с одной стороны, и лишают читателя полноты впечатления.
Н. Удовенко
«Наша страна», Буэнос-Айрес,
18 ноября 1954 года, № 253. С. 7
III. «Возрождение», № 36
Декабрьская тетрадь «Возрождения» как бы подводит итоги истекшего, довольно сложного в жизни журнала, года. В ней заканчиваются две наиболее крупные и по размерам и по литературному значению повести: «Солнце задворок» Е. Яконовского и «Последний барин» Б. Ширяева, что позволяет и читателю полнее проанализировать и высказать о них свое мнение. Оба автора заключают свои произведения смертью их «героев», но освещение, которое дал каждый из них этой трагической для человека неизбежности, ярко характеризует индивидуальные особенности одного и другого. Психолог Е. Яконовский последовательно провел своего «героя» по всем ступеням жертвенности, внимательно исследовал и показал читателю каждую из этих ступеней и, возведя на высшую из доступных в земной жизни – на жертвенник смертного подвига, обсек на нем исследованную им жизнь. Почвенник Б. Ширяев тот же акт физической смерти представил не драмой, но естественным и даже желанным концом драмы ушедшей жизни, возвратом к нарушенному ею, земной жизнью, духовному бытию, тем, что в народе у нас до сих пор еще говорят: «отмучился». На волнах угарного дыма с жертвенника самоубийцы вознес душу своего страдальца Е. Яконовский. Благостным звоном к ранней заутрене притекшим по тихой глади русской речки, проводил своего «последнего барина» в иной мир Б. Ширяев. Обе эти повести сделали лицо истекшего года журнала «Возрождение», и это лицо близко читателю, он отраженно видит в нем обе половины своей жизни: эту, что протекает в реальности «здесь», и ту, что «там», недоступную для его тела, но реальную для его души.
В. Рудинский, которого мы знали до сих пор лишь как публициста, продебютировал в беллетристике рассказом «Любовь мертвеца», развернутым им в современности, но выдержанным в стиле романтики начала прошлого века. Надир-Бек также дал приятный по колориту небольшой этюд «Каленька», набросанный в спокойном, ровном ритме жанра семейных хроник. Рядом с этими рассказами нужно поставить и охотничьи воспоминания кн. Искандера, насыщенные искренней любовью к животным и русской природе. Мы, живя поневоле в гаме и сутолоке своего века, отдыхаем при чтении таких вещей. Они нужны нам, и честь тому журналу и тем авторам, которые облегчают ими наши нерадостные дни.
А. Александрович[172] возобновил в номере 36 прерванные и всегда интересные «Записки певца». На этот раз он воскрешает в нашей памяти образ «властителя дум» нашего детства – знаменитого клоуна-дрессировщика Анатолия Дурова.
Стихи Н. Туроверова и Ю. Трубецкого поставлены на смежных страницах и невольно напрашивается сравнение этих поэтов. Как близки русской душе абсолютно лишенные надуманности и претенциозности строки самобытного казака, первого из них, как легко достигают они наших сердец и… с какими, нередко тщетными, потугами и ухищрениями стремится к тому же второй поэт.
Литературно-критический отдел на этот раз несколько однообразен. Бунин, Чехов, Шмелев, Гречанинов – одни только юбилеи. Хочется слышать и читать о живых, живущих и борящихся. Но этот пробел заполняет раздел «Дела и люди». Он полон современности. Каждая из помещенных в нем статей глубоко актуальна, своевременна и идейно заострена.
Н. Удовенко
«Наша страна», Буэнос-Айрес,
13 января 1955 года, № 260. С. 4
IV. «Возрождение», № 37
Первая тетрадь текущего года посвящена двухсотлетнему юбилею Московского университета. Она открывается статьей В. Маклакова, озаглавленной «Университет и Толстой». Читатель несколько удивлен, так как помнит, что Л. Н. Толстой учился не в Московском, а в Казанском университете, да и то недолго. Он, конечно, с интересом вчитывается в эту статью, надеясь найти в ней нечто совершенно для него новое, но, к своему разочарованию, ничего нового в ней не находит. Семнадцать страниц статьи дают пересказ давно уже известного о Л. Н. Толстом вообще, и ни слова не говорят ни об его связи с Московским университетом, ни о самом Московском университете. Очевидно, шампанское, выпитое автором этой статьи за столом
