БОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОСТУПКИ - Лорел Гамильтон

делать подобное, но украсть чью-то личную магию невозможно. Это

свойство, которое как интеллект или индивидуальность.

— И да, и нет, — сказал он.

Я начинала уставать, действительно уставать. У меня не было видимых

признаков, но внезапно я устала, болезненно устала.

— У вас есть стул? — Я спросила.

Уилсон сказал:

— Простите, Мерри, думаю есть. — Он принес стул.

— Вы выглядите бледной, — сказала Кармайкл. Она потянулась коснуться

моего лица, как проверяют температуру у детей, затем в движении

остановилась.

Рис сделал это за нее.

— Ты прохладная и влажная. Это плохой признак.

— Я всего лишь устала.

— Нужно доставить Мерри домой, — сказал Рис.

Холод встал на колени рядом со мной, присев так, чтобы наши глаза

были на одном уровне. Он прижал к моей щеке ладонь.

— Объясни им, Дойл, а потом мы отвезем ее домой.

— Эта палочка предназначена забирать волшебство у других. Мерри права,

магия не может быть украдена у кого-то навсегда, но палочка походит на

аккумулятор. Она поглощает магию у разных людей и передает ее

владельцу палочки, увеличивая его силу, но владелец должен был бы

кормить палочку новыми порциями силы почти постоянно. Заклинание

хитрое, и очень напоминает наше старое волшебство, но у этого есть

признаки чего-то другого, не сидхе. Наше волшебство, но не только.

— Я знаю, что мне это напоминает, — сказал Рис. — Люди. Люди, которые были

моими последователями, но кто мог повторить часть нашего волшебства.

Они были хороши, но никогда не повторяли точно, как мы.

— Символы не вырезаны на дереве, и не нарисованы, — сказала Кармайкл.

— Если бы это было волшебство сидхе, то тогда мы могли бы проследить

символы на древесине пальцем, если бы захотели, но для большинства

людей нужно что-то более реальное. Это так же, как наши последователи

видели на нас знаки силы и думали, что это татуировки, и они покрывали

себя рисунками перед боем для защиты.

— Но это не работало, — сказала Кармайкл.

— Это работало, когда у нас была сила, — сказал Рис, — а потом, когда мы

потеряли большую ее часть, это стало бесполезно для людей, которых мы

должны были защищать. — Рис был расстроен. Я слышала, как он и Дойл

рассказывали о том, что случилось с их последователями, когда они

потеряли большую часть своей силы и не смогли их защищать с помощью

магии.

— Человек, мог повторить эти символы? — Спросила я. Мне стало легче от

того, что я сидела.

— Не имея ничего, кроме воли и слова, сомневаюсь.

— Что еще он или она могли использовать? — Спросила Кармайкл.

— Жидкость тела, — сказал Джереми.

Все посмотрели на него.

— Помните, я изучал магию, когда сидхе еще были очень сильны. Когда

многие из нас потеряли свою силу, мы копировали ее с помощью

жидкостей тела.

— На палочке нет ничего видимого. Большинство жидкостей тела оставило

бы следы, — сказала Кармайкл.

— Слюна не осталась бы, — сказал Уилсон.

— Работы слюны, — сказал Джереми. — Люди всегда говорят о крови или

сперме, но и слюна тоже подойдет — это такая же часть человека.

— Мы не мыли палочку, потому что мы не были уверены, как заклинание

на это отреагирует, — сказал Уилсон.

— Кто бы это не сделал, он оставил ДНК, — сказала я. Я чувствовала себя

намного лучше. Я встала, и поспешила покинуть помещение лаборатории.

Глава 38

Как только я покинула лабораторию, мне стало гораздо лучше. В

лаборатории меня тошнило, к счастью, внешне это было не видно.

Кармайкл дала мне понюхать мяту, и мы ушли. Рис вез нас домой,

договорившись, что завтра будет другой автомобиль. Кроме него, только я

могла водить машину, и никто из мужчин, казалось, не хотел, чтобы я

делала это. Не думаю, что могу винить их в этом.

Я откинулась назад на пассажирском сидении и сказала:

— Я думала, что у меня утренний токсикоз, а не вечерний.

— У разных женщин это индивидуально, — сказал Дойл с заднего сидения.

— Ты знал кого-то, у кого был вечерний токсикоз? — Спросила я.

— Да, — и это все, что он сказал.

Я повернулась к нему, в темном автомобиле его лицо освещали лишь

пробегающий свет фонарей. Холод сидел рядом с ним, контрастируя с ним

еще больше. Баринтус был с другой стороны, что подчеркивало его

нежелание сидеть рядом с Холодом.

— Кто она была? — Спросила я.

— Моя жена, — ответил он, глядя в окно, а не на меня.

— Ты был женат?

— Да.