"Бис" для суфлёра (СИ) - "theoremI"

Гермиона что-то кричала противнику в перерывах между тем, как выпускала заклинания, пока делала взмахи палочкой. Проклятия, выпущенные в неё, не долетали, растворяясь в полёте или поглощаясь невидимым толстым барьером, которым была окружена ведьма — древняя защитная магия. Тот, кто сражался с ведьмой, определённо был либо сумасшедшим, либо слишком верил в свои силы.

Заклинания Гермионы становились сильнее и яростнее, и опаснее. Концы её волос светились синим и шевелились, закручиваясь в спирали.

И всё резко стихло, после того, как с конца её палочки сорвалась зелёная вспышка. Том изумлённо уставился в окно; его магия, сражающаяся с магией поместья, в последний раз всколыхнулась, а затем взорвалась золотистым сиянием. Гермиона, не глядя, махнула палочкой за спину, и парадная дверь поместья распахнулась, словно приглашая воспользоваться открытым проёмом. Том понял, кому предназначалось это приглашение.

— Гермиона? — протянул он, подходя к ней.

Её била крупная дрожь, и Том притянул ведьму к себе, не отрывая взгляда от тела, которое он теперь мог рассмотреть.

— Я… не… хотела, — всхлипывая проговорила она, — но…

— Ладно, расскажешь потом, сейчас у нас… более важная проблема. Вызовем мракоборцев? — спросил Том.

Она отстранилась, активно мотая головой.

— Его не будут искать… специфика его работы… нужно избавиться от него. Нельзя, чтобы обо мне узнали.

Гермиона продолжала всхлипывать, оглядываясь через плечо, и что-то неразборчиво бормотать.

— Ладно. — Он подошёл к телу, направляя на него палочку. Кто-то должен сохранять холодный ум. Пусть сегодня, для разнообразия, это будет он. — Ты уверена? — спросил он, оглянувшись.

Она кивнула.

От тела невыразимца осталась горстка пепла, которую Том собрал и поместил в наколдованный контейнер.

— Черри, — всхлипнув, позвала Гермиона, — забери это и развей над озером. Ты можешь?

— Черри может, — решительно ответила эльфийка, хватая из рук Тома контейнер, и исчезая.

Эльфийка появилась перед ними через минуту.

— Спасибо, Черри, а теперь позови всех сюда, — попросила Грейнджер; через пару мгновений перед ними появились все домовики. Она тяжело вздохнула, прежде чем заговорить строго: — Нельзя рассказывать об этом Гектору или кому бы то ни было, вам понятно?

— Да, хозяйка, — ответили они в один голос.

— Спасибо. Вы свободны.

Эльфы поклонились, цепляя ушами землю, и испарились.

— Мне нужно восстановить защиту и снять блок на поместье, — сказала Гермиона потерянным голосом в пустоту, но Том понял, что она обращается к нему.

Он кивнул.

Когда Гермиона закончила свои дела, было уже слишком поздно для расспросов. Но и сна не было ни в одном глазу. Они расположились на диване в гостиной. Том сел практически в угол, усадив Гермиону перед собой, и обнял её, выказывая молчаливую поддержку.

Она пила вино, уставившись в одну точку в пространстве, а он просто молча перебирал её волосы.

***

Том уже уснул, а Гермиона продолжала пялиться в никуда, размышляя о произошедшем. Она винила себя, что довела до… такого.

Грейнджер не хотела его убивать, хотя такие мысли нет-нет, но мелькали в голове. Но она просто понимала, что невозможно убивать всех, кто ей неугоден. Число смертей от её руки и так превышено в три раза от изначального плана. И, тем не менее, — это произошло.

Ведьма не сомневалась, что невыразимца не будут искать. Отдел Тайн по-особенному относился к тем, кто работает со временем. Так что, оставалось лишь придумать, как объясниться с Томом. Он очень помог ей в этой… непростой ситуации: избавиться от тела, восстановить защиту; а потом просто обнял и молчал. Несомненно, он потребует объяснений — имеет на этой полное право.

Благо, защита поместья сработала идеально, и ни одно проклятие невыразимца не достигло её, иначе Гектор почувствовал бы, что ей причинён физический вред. Теперь она понимала, почему древние семьи так крепко держатся за свою собственность — заклинания, годами, а то и веками, накладываемые на дома, являются самой мощной защитой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Правда, возникал вопрос — почему же некоторые Роды́, например, Поттеры, отказались от этого? Явись Волдеморт убивать Гарри в подобное поместье, у него ничего бы не вышло.

Риддл, однако, никаких объяснений не потребовал ни на следующий день, ни через день, ни позже. Ни одного вопроса о роде её деятельности, о записях, до которых хотел добраться невыразимец, об аваде, которую использовала Грейнджер. И, наверное, это был первый раз, когда Гермиона не хотела обдумывать его моральные качества, позволяющие ему так просто относиться к чьей-либо смерти. Риддл был вполне удовлетворён отговоркой о клятве невыразимца, которую Гермиона не могла нарушить при всём желании. Она смогла лишь в общих чертах рассказать выдумку о темномагических артефактах и на этом тема была окончательно закрыта.

========== Часть 35. Его ==========

Газеты пестрили заголовками о противостояниях Гонта и Грейнджер — они стали новым развлечением для обычных жителей, узнающих о новостях из зала заседания только благодаря прессе. И, несмотря на то, что огонёк споров угас, Катрина умудрялась сохранить интерес читателей. Остальные печатные издания подхватили идею «Ежедневного пророка» и стали чаще выпускать статьи с информацией о судах и заседаниях Визенгамота. Это был тот случай, когда капля превратилась в ручей. Даже если где-то и остались заказные статьи — они утонули в море остальной информации. Как бы то ни было, населению преподносили новости с разных сторон, и имя Дамблдора стало мелькать заметно реже.

Заседания, на которых присутствовали и Грейнджер, и Гонт, стали пользоваться редкой популярностью, даже если причина собрания раньше могла показаться волшебникам неинтересной, они приходили посмотреть на шоу, а потом делились этим с родными и близкими.

Была и небольшая проблема. Регулярные статьи раздражали Рыцарей: как выяснилось, не только мисс Блэк волновалась о репутации своего лидера. И как бы Тому ни было лестно от такого проявления преданности, он запретил любому из последователей даже думать о том, чтобы проклясть мисс Грейнджер — Мальсибер и Эйвери заметно расстроились.

Тома откровенно стала раздражать идея о том, что нужно скрывать отношения. Его выводил из себя любой косой взгляд в сторону Гермионы от какого-нибудь волшебника — ведьма с сильным и интересным характером, наследница древнего рода, свободная — она привлекала взгляды холостяков и вдовцов. И, по какой-то неописуемой причине, никто из прозорливых магов не мог связать нахождение Риддла и Гермионы в одних и тех же залах раз за разом. Почему-то никто и подумать не мог, что все эти эмоциональные споры могут содержать в себе личную подоплёку. Риддл не мог понять, рад он этому или нет. Ему казалось, что, как только взгляд Грейнджер останавливается на нём, в её глазах плещется столько страсти и огня, что чувства девушки нельзя интерпретировать иначе, чем желание. Однако увидев, как она спорит с Абраксасом, он понял, как сильно ошибался: легко было спутать ярость и раздражение с вожделением — огни в её глазах были одни и те же.

Гермиона увлеклась подготовкой приюта, постоянно пропадая в приобретённом поместье, в компании оборотней, занимающихся перестройкой и ремонтом. Кроме того, она сблизилась с Эйлин и познакомила ту со своими подругами Эмис и Ирмой — так она ему сказала как-то вечером. Том сам не понимал, зачем ему эта информация, но терпеливо слушал, ведь именно так поступают мужчины, которые состоят в отношениях — так ему сказал Антонин.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

После того, как Риддл помог избавиться Гермионе от трупа невыразимца, они, казалось, сблизились. Порой Том задумывался, сколько ещё трупов им необходимо спрятать, чтобы она захотела от него детей.

В день переезда Долохова, в начале апреля, они в последний раз собрались за завтраком в столовой Риддла. Эйлин с сыном, Антонин, Гермиона, Том и Малфои. Что последние забыли здесь было неясно, но расспрашивать Гермиону Том не хотел, а Малфои ему, в принципе, не мешали. Грейнджер говорила что-то о том, как это трогательно, но Том её почти не слушал — в его голове крутились мысли об одном артефакте, который сначала показался обыкновенной безделушкой без магических свойств — Риддл даже успел пожалеть о том, что приобрёл его. Но дело было в том, что именно — показался. И Риддла теперь очень волновало, как скрыть магический след зачарованной вещи. Он ведь даже не слышал о таком. Да и в этот раз заметил, что брошь заколдована, когда случайно пролил на неё кофе, а она вдруг засияла, моментально высохла и заблестела, как новая. На этом её свойства заканчивались, но сам факт… Том не сомневался, что предыдущий владелец хранил эту вещицу именно потому, что хотел разобраться в том, как она зачарована, но не смог и всё же решил продать.