Пока мы не встретимся вновь - Джудит Крэнц

Все силы души Дельфины уходили на то, чтобы отгородиться от внешнего мира и сохранить атмосферу истинной любви. Ее единственной заботой были дрова для камина. Она давала чаевые мальчику из соседней дровяной лавки, чтобы он приносил их наверх.

Она постоянно переходила на другую сторону улицы, чтобы только не проходить мимо газетных киосков, никогда не смотрела на расклеенные на стенах плакаты. Она выбирала такие рестораны, где можно было не слышать разговоры людей, сидящих за соседними столиками, не посещала кафе, где посетители говорили о политике, не включала радио. А Арман знал, что не должен приносить домой газеты.

В течение всей это зловещей зимы и полной грозных предчувствий весны 1939 года Дельфина отчаянно защищала свой внутренний мир и наслаждалась счастьем с Арманом Садовски, который любил ее так, что понимал мотивы ее поведения и опасался разрушить неосторожным словом хрупкий мир ее иллюзий.

— Мадемуазель де Лансель, — сказала Виолет, когда в начале апреля Дельфина заглянула в свой дом на Вилла-Моцарт, — на прошлой неделе дважды звонил месье виконт. Я сказала ему, что вас нет дома, и обещала сказать вам о его звонке. Что передать, если он снова позвонит? Он, кажется, обеспокоен тем, что ничего о вас не знает.

— Не беспокойся, Виолет, я сама ему позвоню, — нехотя ответила Дельфина.

Ей удавалось избегать встречи с Бруно начиная с сентября под разными убедительными предлогами вроде тех, которые она придумывала, чтобы отказаться от предложений продюсеров. Но Бруно был значительно настойчивее, чем Абель, и, в отличие от Абеля, его желание увидеться с ней носило личный, а не профессиональный характер. Она знала, что не сможет больше уклониться от встречи с ним, хотя инстинктивно опасалась разрушить идиллию своего существования даже ради Бруно. Тем не менее разум подсказывал ей, что избегать его больше не стоит. Может быть, пообедаем вместе, подумала она, звоня ему в банк.

— Дельфина, я должен тебя увидеть. Прошла целая вечность, — сказал Бруно.

— Ужасно, что я столько времени не могла связаться с тобой, Бруно, ангел мой, но эта зима была для меня абсолютно невозможной. Бесконечные дела, встречи, продюсеры. И все чего-то хотят. Ни минуты свободного времени. Я чувствую себя пленницей. Этот мир кино! Но я соскучилась по тебе. Может, пообедаем? Ужины совершенно исключаются.

— Как послезавтра?

— Прекрасно. Где встретимся?

— Может, в моей новой квартирке? Ты ее еще не видела. И у меня сейчас отличный повар. Мне не хочется обедать в ресторане, я слишком часто делаю это по необходимости.

— Ты живешь на улице Лиль? У меня есть адрес.

— Давай в час. До среды!

Облегченно вздохнув, Дельфина повесила трубку и подошла к шкафу выбрать туалет для визита к Бруно. Она не купила себе ничего нового из весенней одежды, но десяток прошлогодних костюмов, тщательно отутюженных, висели в ее шкафу. Она остановилась на темно-синем костюме от Мулинэ и блузке из набивного, белого с голубым, шелка. Жакет был приталенным, со все еще модными буфами; расклешенная юбка чуть прикрывала колени. Мулинэ никогда не выходит из моды, подумала она, а белое с голубым всегда символизирует весну. Виолет подобрала к костюму широкополую соломенную шляпу, украшенную сзади бантом, туфли на высоких каблуках, сумку, перчатки и чулки.

— Не могла бы ты упаковать все это, Виолет, и вызвать для меня такси? — спросила Дельфина.

— Вы больше ничего не возьмете из одежды, мадемуазель? Только это? Ничего, например, для вечера? — спросила Виолет.

— В следующий раз, — ответила Дельфина тоном, исключающим дальнейшие вопросы.

Приехав двумя днями позже на улицу Лиль, Дельфина увидела, к своему удивлению, что Бруно занимает целый, отнюдь не маленький, частный дом. На звонок Дельфины вышел дворецкий во фраке и пригласил ее в просторный вестибюль с полом из черно-белого мрамора. Единственным украшением комнаты, похожей на музей, были доспехи и гобелены с изображением батальных сцен. Дельфине казалось, словно она попала в средневековый замок. Убранство было чисто мужским. По широкой центральной лестнице Дельфина, сопровождаемая дворецким, поднялась в превосходную библиотеку, оформленную в красных и золотых тонах. Навстречу ей бросился Бруно.

— Наконец-то! — воскликнул он, целуя ее в обе щеки. — И еще элегантнее, чем всегда!

— Спасибо, Бруно, ангел мой. Счастлива тебя видеть. Это и есть твоя новая «квартирка», шутник ты этакий. Судя по всему, твои дела обстоят неплохо.

— Слава Богу, это так, хотя и не с твоей помощью, негодная девчонка.

— Когда это ты начал собирать коллекцию лат?

— Это наследство Сен-Фрейкуровской родни. Когда дедушка умер, все перешло ко мне. Ну, а теперь я наконец нашел для этих сокровищ дом.

— Ах да! Я совсем забыла о Сен-Фрейкуровских предках. Жалко, что я не успела познакомиться с твоими бабушкой и дедушкой.

— Знаешь, они были до смешного старомодны. Они так и не смогли преодолеть антипатии к твоей матери.

— Возможно, они много потеряли, — равнодушно сказала Дельфина, игнорируя нелепый снобизм безразличных ей людей. Что такого сделала ее мать, которой наверняка было далеко до самой Дельфины? Ей хотелось написать Еве, что теперь она хорошо ее понимает, но Дельфина боялась выдать себя.

— Наверняка много потеряли, — ответил Бруно, подавая ей бокал с шампанским. — Ну что, выпьем за наших общих бабушку и дедушку? За Ланселей!

— За бабушку и дедушку! — сказала Дельфина, чувствуя себя виноватой. Она забросила их ради своей любви, как, впрочем, и всех остальных. Время от времени она звонила в Вальмон, но с тех пор, как пыталась укрыться там от своей любви к Арману Садовски, у них не появлялась. Кажется, будто все это было в прошлой жизни, а ведь с августа, который она провела там, прошло всего восемь месяцев. Много, слишком много для их возраста, подумала Дельфина, поклявшись себе хоть на денек выбраться к ним в ближайшее время.

Дельфина без аппетита приступила к обеду из пяти блюд. Его подавали двое слуг, тогда как Бруно рассказывал о последних лошадях, купленных им, о своем новом увлечении игрой в сквош, о поездках по делам банка братьев Дювивье. Наверное, он собирался попросить ее что-то сделать для него, иначе с чего такая срочность, зачем ему ее видеть? Но пока он не спросит ее прямо, она будет сидеть в своем восхитительном костюме и обворожительно улыбаться, удивляясь, почему холостой мужчина выбрал для себя такой стиль жизни.

— Ты очень красива, Дельфина, — неожиданно произнес Бруно, когда они, перейдя в библиотеку и сидя вдвоем, пили кофе.