Секретная карта - Майкл Стэкпол

Там, где сейчас находится Темное море, Келес, когда-то возвышались величественные горы, касавшиеся вершинами звезд. Там был наш дом, и, даже находясь далеко оттуда, мы видели их. Самая высокая гора всегда была покрыта снегом, — ее вершину скрывали облака. Но тавамазари подчинили ветра своей воле и укротили солнце. У нас всегда было тепло, как в Миромиле, пышно росло и цвело все живое, словно в Уммуммораре. Наш дом был земным раем.

Келес покачал головой.

— Как можно было уничтожить подобное чудо?

Вирук издал клокочущий звук, словно что-то перекатывалось у него в горле.

— Мы находимся на земле, которая была разрушена по вине вашего народа, и вы спрашиваете об этом? Разве причины имеют значение спустя три тысячи лет? Те, кто владел силой, хотели получить больше, и ревниво охраняли от прочих то, что имели. Те, у кого не было ничего, хотели получить хоть что-то и не останавливались ни перед чем, чтобы добиться своего. И те, и другие пытались выставить свои деяния в лучшем свете, хотя дела не были ни благородными, ни справедливыми.

Когда все произошло, уцелевшие собрали оставшихся тавамазари и ушли за пределы бывшей столицы, чтобы создать вокруг тавам эйзар и не позволить разрушительной силе выплеснуться за пределы Вирукадина. Город погрузился в морские пучины, а Черная Жемчужина поднялась на небеса.

Картограф посмотрел наверх. Гол'дун, вторая по размеру луна, висела в небе, — черный шар, окруженный серебристо-зеленым сиянием.

— Гол'дун — сокровище, принадлежащее сразу всем богам. Она медленно проплывает мимо каждого из них, — они не в силах вынести долгого расставания с ней.

Из горла вирука снова вырвалось клокотание.

— Я мог бы рассказать вам об истинном происхождении ваших богов, Келес Антураси. Но вы не поверите мне. Во времена моей юности Черная Жемчужина не сияла на небе. Ваше название для нас ничего не значит. Мы называем ее гоал ньюан. Приблизительно на ваш язык это можно перевести как «камень души». Но это тоже плохой перевод. Он не отражает всех тонкостей.

— Пожалуйста, объясните мне.

Рекафари медленно прикрыл глаза.

— Это не поможет вам при описании нового мира.

— Но поможет мне понять мир, который я описываю.

Вирук сидел неподвижно, глаза его были закрыты; потом он поднял подбородок. Келес гадал, о чем он думает. Казалось, Рекарафи разговаривает с духами, спрашивая у них совета, прежде чем ответить ему. Может быть, он говорит с посланницей, — так же, как я — с дедом.

Наконец вирук открыл глаза.

— Мы верим, что после смерти каждого из нас ждет суд. Любое совершенное нами зло превращается в черный камень — гоал ньюан. Любое доброе деяние превращается в белый камень — гоал саам. Судья забирает их и кладет на весы. Если черных камней больше, душа обречена на вечное мучение. Если больше белых — душа отправляется в рай.

— А если камней поровну?

Рекарафи кивнул.

— Камни забирают, а душа возвращается на землю в новом перевоплощении.

— Так вы верите… — Келес замолчал, увидев, что вирук предупреждающе поднял руку с блеснувшими в лунном свете когтями. Он почувствовал слабый запах яда. У него закружилась голова, и он отпрянул назад. — Что такое?

— Я рассказал вам об этом по двум причинам, Келес. Первое: нам могут встретиться могилы вируков. Если они будут открыты, вы, возможно, увидите внутри белые и черные камни. Когда тело хоронят, часто друзья или враги бросают в могилу камни, чтобы сдвинуть чашу весов в одну или другую сторону. Теперь вы знаете, как это объясняется.

Келес медленно кивнул, думая про себя, что хорошо бы в самом деле найти такую могилу, чтобы собственными глазами увидеть то, о чем говорил Рекарафи.

— Вторая причина заключается в том, что, ранив вас, я создал гоал ньюан для своей души. Я уравновесил этот поступок, служа вам. Я сделал с тех пор многое, что может прибавить мне белых камней, — к примеру, от моей руки погиб этхарсааль, — но я буду служить вам, пока не получу гоал саам от вас.

Келес нахмурился.

— Думаю, теперь я понял. Благодарю вас.

— Защищать вашу жизнь и служить вам — моя обязанность. — Вирук склонил голову набок. — Возможно, это будет не в тягость.

Они покинули холм и вернулись в лагерь, ориентируясь по голубому свету фонаря, работавшего на таумстоне. Келес забрался в палатку, вспоминая разговор с вируком. Он многое понял, но вопросов оставалось еще больше. Главный вопрос заключался в том, почему Рекарафи решил рассказать Келесу все это. Ломая над ним голову, он провалился в сон.

На следующее утро Келес проснулся рано и с привычной головной болью, но постарался не обращать на нее внимания. Они быстро свернули лагерь и отправились в путь по плоской равнине, покрытой тонким слоем черного снега, прибившего пыль земле. Цвет снега никому из них не понравился, и таумстонер все время подгоняли их, убеждая двигаться быстрее. Когда стало ясно, что Келесу нужно время для работы, попутчики бросили их и отправились вперед одни.

Следуя по протоптанным в снегу дорожкам, шестеро путников вошли в ущелье, гораздо шире того, с водоемом. Стены ущелья блестели, словно отполированные. Келес предположил, что его когда-то создал нахлынувший поток магии, и до сих пор ущелье иногда захлестывает шторм, поэтому камни такие гладкие. Он даже видел на скалах свое отражение, но образы быстро менялись. Чаще всего он видел себя ребенком, но очень грустным; несколько раз — согбенным и обессилевшим, как его дядя Улан.

Хуже всего было увидеть собственные глаза на лице Киро. Даже одетый в его одежду скелет, едущий верхом на скелете лошади, и то не поразил его так неприятно, как он в образе Киро. Прошлое и будущее больше не сталкиваются в этом месте, но отражение по-прежнему показывает их смесь.

Никто из путников не проронил ни слова, но все придержали коней, разглядывая отражения. Келес видел только их самих, но выражения их лиц — от ужаса до восторга — свидетельствовали о том, что и они видят самые разные картины. Лишь Рекарафи смотрел на скалы с презрительным безразличием, но в одном месте и он, взмахнув когтистой рукой, оставил на гладкой поверхности глубокие царапины.

Ущелье поворачивало и изгибалось. Впереди они увидели долину, простиравшуюся с севера на юг и ведущую дальше на запад, в Иксилл. Начали появляться признаки обитания людей, в основном, в виде разбросанного мусора. Там и здесь виднелись следы от мотыг на камнях. Келес увидел отражение человека, копавшего что-то, а в реальности там оказались лишь полузасыпанная яма и валявшийся рядом сломанный черенок лопаты.

Наконец они одолели небольшой подъем и увидели Опаслиноти. Боросан сложил руки на луке седла и улыбнулся.