Вавилон. Сокрытая история - Куанг Ребекка

Глава 26

Колониализм – это не машина, способная мыслить, не тело, наделенное разумом. Он представляет собой голое насилие и сдается только тогда, когда сталкивается с еще большим насилием.

Тайная дверь рядом с погребом «Кладовых и сада» вела в грязный тесный туннель, куда можно было втиснуться только на четвереньках. Он казался бесконечным. Дюйм за дюймом они продвигались вперед, нащупывая путь вслепую. Робин пожалел, что они не прихватили с собой ни свечи, ни огнива, пришлось лишь довериться обещанию Энтони и ползти, слыша эхо собственного дыхания. Наконец потолок стал загибаться вверх, и потную кожу обдал поток прохладного воздуха. Они нащупали земляную стену и дверь в ней, а потом и ручку; толкнув дверь, они оказались в небольшой комнате с низким потолком, освещенной лунным сиянием через крохотное решетчатое оконце.

Шагнув в нее, они огляделись.

Кто-то недавно здесь побывал. На столе лежала буханка хлеба, еще свежая и мягкая, рядом стояла наполовину прогоревшая свеча. Виктуар покопалась в ящиках и нашла коробок спичек, зажгла свечу и подняла ее, освещая комнату.

– Вот где скрывался Гриффин.

Убежище показалось Робину удивительно знакомым, хотя он не сразу понял почему. Мебель была расставлена в точности так же, как в его комнате на Мэгпай-лейн, – стол под решетчатым окном, аккуратная кровать в углу и книжный шкаф напротив. Здесь, под землей, Гриффин, осознанно или нет, попытался воспроизвести свои университетские дни.

– Как думаешь, здесь безопасно остаться на ночь? – спросил Робин. – В смысле…

– Непохоже, чтобы здесь побывали посторонние. – Виктуар осторожно присела на край кровати. – Думаю, если бы они знали об этом месте, то уже перевернули бы здесь все вверх дном.

– Наверное, ты права.

Робин сел рядом с ней. Лишь сейчас он почувствовал, насколько вымотался: усталость поднималась по ногам к груди. Возбуждение побега отступило, теперь они были в безопасности, спрятаны под землей. Ему хотелось отключиться и больше не просыпаться.

Виктуар наклонилась к стоящей рядом с кроватью бочке с чистой водой. Плеснула немного на валявшуюся неподалеку рубашку и протянула ее Робину.

– Вот, оботрись.

– В смысле?

– У тебя кровь, – мягко произнесла она. – Вообще-то ты весь в крови.

В первый раз после побега Робин пристально посмотрел на Виктуар.

– Ты тоже вся в крови.

Они сидели рядом и молча приводили себя в порядок. Они оба были такими грязными, что каждому потребовалось по рубашке, а потом еще одна. Кровь Гриффина оказалась не только у Робина на руках, но на щеках и за ушами, засохшая под слоем пыли и грязи.

Они по очереди вытирали друг другу лица. Так приятно было ощущать прикосновения, это давало возможность сосредоточиться на чем-то простом, отвлечься от невысказанных слов, давивших тяжелым грузом. Хорошо, что не нужно было их произносить, эти черные, удушающие тучи слов. Сформулировать их все равно было невозможно. Оба думали о Рами, Гриффине, Энтони и всех остальных, кого так внезапно и жестоко вырвали из этого мира. Но ни Робину, ни Виктуар не хватало сил коснуться этой бездны горя. Еще слишком рано было называть ее, придавать ей форму и укрощать словом, и любая попытка их раздавила бы. Они лишь вытирали кровь с кожи и пытались дышать.

Наконец они бросили грязные тряпки на пол и прислонились к стене, друг против друга. Было сыро и холодно, но без очага они не могли согреться. Они придвинулись ближе, накинув хлипкое одеяло на плечи. И очень долго молчали.

– И что теперь? – наконец спросила Виктуар.

Такой трудный вопрос, заданный вполголоса. Что теперь делать? Они хотели поджечь Вавилон, но разве это возможно? Старая библиотека разрушена. Друзья погибли. Все, кто был смелее и умнее, мертвы. И только они двое еще здесь и не должны допустить, чтобы друзья погибли напрасно.

– Гриффин сказал, ты знаешь, что делать, – ответил Робин. – Что он имел в виду?

– Только то, что мы должны найти союзников, – прошептала Виктуар. – Что у нас больше друзей, чем мы думаем, нужно только добраться до убежища.

– Мы здесь. – Робин беспомощно обвел рукой комнату. – Но здесь пусто.

Виктуар встала.

– Только не надо вот так.

Они начали обшаривать комнату в поисках ответов. Виктуар взяла на себя шкаф, а Робин – стол. В ящиках стола лежали многочисленные пачки писем и заметки Гриффина. Прищурившись, Робин подносил их к мерцающей свече. У него ныло в груди, когда он разбирал убористый почерк брата, так похожий на его собственный и на почерк их отца. В этих смелых и плотных строчках Робин видел неистового и методичного человека, каким никогда не знал Гриффина.

И сеть Гриффина оказалась куда более обширной, чем подозревал Робин. Адресаты писем жили в Бостоне, Нью-Йорке, Каире и Сингапуре. Однако имена всегда были зашифрованы, заменены на литературных персонажей вроде «мистера Пиквика» или «царя Ахава» либо на банальных «мистера Рыжего» или «мистера Синего», они явно не выглядели подлинными.

– Хм…

Нахмурившись, Виктуар поднесла к глазам маленький бумажный квадратик.

– Что это?

– Письмо. Адресованное тебе.

– Можно посмотреть?

Она секунду поколебалась и отдала письмо. Тонкий конверт был запечатан. А на обороте резким росчерком Гриффин написал его имя – Робин Свифт. Но когда Гриффин успел это написать? Вряд ли после того, как Энтони привел их в «Гермес», тогда Гриффин еще не знал, где они. Гриффин мог написать письмо, лишь когда Робин порвал связи с «Гермесом» и объявил, что не хочет иметь с ним ничего общего.

– Ты собираешься прочесть? – спросила Виктуар.

– Я… Я просто не могу. – Он отдал письмо обратно, в ужасе от того, что там может быть, от одного прикосновения к конверту у него участилось дыхание. Он не в силах был читать осуждающие сентенции брата. Только не сейчас. – Сохранишь его для меня?

– А если оно может нам помочь?

– Вряд ли, – сказал Робин. – Думаю… там что-то другое. Пожалуйста, Виктуар, можешь прочесть его позже, если хочешь, но сейчас я не могу на него смотреть.

Она поколебалась, а потом сунула письмо в карман.

– Ладно.

Они вернулись к поискам. Не считая писем, Гриффин хранил впечатляющую коллекцию оружия – ножи, удавки, несколько серебряных пластин и три револьвера. Робин не стал ни к чему прикасаться, а Виктуар провела пальцами по оружию, а потом сунула один револьвер за пояс.

– Ты знаешь, как им пользоваться? – спросил Робин.

– Да. Энтони меня научил.

– Ты удивительная. Полна сюрпризов.

Она фыркнула.

– Ты просто никогда не обращал внимания.

Однако списка союзников они так и не нашли, и никаких намеков, где искать другие убежища. Гриффин все зашифровал, создал настолько невидимую сеть, что после его смерти ее невозможно было восстановить.

– Что это? – спросила Виктуар.

На книжном шкафу стояла лампа, задвинутая так далеко, что ее почти не было видно.

Робин потянулся за ней со страстной надеждой – и да, на дне лампы сверкнул знакомый блеск серебра. «Маяк!», – воскликнул Энтони. Робин вспомнил ожог на ладони Гриффина и что даже за сотни миль тот узнал – случилось нечто ужасное.

Прищурившись, Робин перевернул лампу. 燎. Ляо.

Эту пластину придумал Гриффин. На мандаринском «ляо» означает «жечь» или «освещать». А еще означает сигнальную лампу. Над первой пластиной была вмонтирована вторая, поменьше. На ней было написано: bēacen. Похоже на латынь, но Робин, покопавшись в памяти, не мог найти точного значения этого слова. Быть может, это немецкий?[104]

И все же он смутно догадывался, в чем предназначение лампы. Это способ связи для «Гермеса». Они посылали друг другу сигналы с помощью огня.

– И как, по-твоему, эта штука работает? – поинтересовалась Виктуар.