Виновны в защите Родины, или Русский - Тимофей Круглов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она их под себя, а не они ее, как им кажется!
Вот ты скажи, Тимофей Иванович, мы с тобой идиоты, да? Мы дважды два из путинской речи сложить не можем? А журналюги воют — ах, как страшно, Путин — Пиночет! Ага, с букетом у памятника Собчаку… Ладно, все я понимаю. Тошнит только. Вот и сижу сегодня с утра, кофе пью по-рыбацки. Знаешь, Тимофей Иваныч, ведь россияне многие сами не понимают — насколько замечательная у нас страна! Потому что им сравнивать — не с чем! Не понимают, не ценят, прибедняются вечно, себя жалеют — вот, мол, «у нас-то в России детей едят»! Не понимают, что в России до сих пор социализм не кончился! Катя плакала, когда путевку бесплатную в санаторий получала, и я вместе с ней. Эх! Долго объяснять — все равно никто не верит, кроме тех, кто при капитализме пожил, — какой он на самом-то деле — капитализм! Да фиг с ним, с капитализмом. В Швеции тоже капитализм. В России начала века тоже был капитализм.
Да, сильный человек, не такой, как я, пробился бы, наверное, а я не могу. Силенок не хватает уже. Поистаскался за эти годы. Да ты не кривись так презрительно, Тимофей Иванович! Горько мне и обидно просто, душа ноет и болит.
После нас в самой России столько горя было, столько войн объявленных и необъявленных, столько всего народ перенес! Мы-то ведь, в Прибалтике, просто первыми были! Первыми. И было все это в Риге и Вильнюсе детской игрой по сравнению с той подлостью и с той кровью, которая потом в России лилась ручьем. Но… потом! Понимаешь? Потом! Потом! Потом!
Рижский ОМОН — просто символ. И Интерфронт тоже. Символ сопротивления. Средство от совсем уж безоглядного русского позора. Кто-то был, кто-то сопротивлялся. Как мог, как умел! Никакого особого геройства. И вообще, честно говоря, никакого геройства. Ведь присягу исполнить — это не подвиг, за это орденов не выдают! Это просто долг.
В чеченскую войну ребятишки действительно подвиги совершали. И воевали по-настоящему, как нам не довелось. Мне, точнее, я за себя говорю. Это уже война другая была. Другие войны, точнее сказать! Федя Бондарчук вон даже афганскую войну испоганил своей «9-й ротой» паскудной. А настоящая, 6-я рота, в Чечне — вот где герои, а про них толерантно молчат! Чтобы тех, кого в сортире мочить надо теперь не обидеть! А Федя Бондарчук, которого президент за эту киношку по плечику похлопал, Федя этот понимает, что было бы у нас, если бы в Афгане в 85-м году не 40-я армия наша была, а американцы? А? Какая бы тогда перестройка пошла из «мягкого подбрюшья Союза»? С Запада — прибалты-эсэсовцы, с Кавказа — ваххабиты, с Юга — талибы, науськанные америкосами… Да если бы не упредили, не ввели бы войска в Афган еще в 79-м — так в перестройку вообще бы оттуда залили Россию кровью с наркотой пополам! Да только смотрю я на русских людей, и такое впечатление, что нам любой урок не впрок! С закрытыми глазами живут люди, не помнят ничего из того, что было вчера, не видят ничего, что происходит дальше их детской площадки. Ни войн, ни горя русского, ни жертв терактов в своем собственном доме, ни Кондопоги в каждом русском городе ежедневной — ничего не видят, не слышат, ничему сопротивляться не хотят и ничего сами делать не хотят тоже! Горько, Тимофей! Это же мы — это же наш с тобой народ!
Что там говорить, Иваныч! После перестройки такого говна и крови намешали, что все эти наши — прибалтийские события просто невинными играми кажутся! Да только вот все последующее и страшное дерьмо уже после нас вылезло! После того как нас продали! После того как мы, как могли, честь русских сберегли. Тем, что мы, как могли, сопротивлялись, зная, что ждет Россию! Не было бы нас — не было бы потом и псковских десантников, и всех остальных. Да и возрождения России не было бы тоже! Не потому, что мы такие хорошие и мы такие особенные! Нет! Может, мы хуже всех остальных в тысячу раз — считай как хочешь, многие так и считают! А потому не было бы возрождения державы, что точка отсчета была бы потеряна, — система координат бы нарушилась, система «свой-чужой» уже не работала бы! Не с кем было бы сравнивать и не с чем! Вот тогда все — тогда России конец! Не было бы отличия между добром и злом, Иваныч, понимаешь? Мы — маленькие люди, от нас мало что зависело, кроме одного — мы обязаны были быть! Если бы никто в стране не сопротивлялся, если бы не было Интерфронтов и Интердвижений, Рижского и Вильнюсского ОМОНов, не было бы Приднестровской гвардии — не было бы системы отсчета — повторяю еще раз! Не от чего было бы даже Путину оттолкнуться, чтобы про «величайшую геополитическую катастрофу» говорить!
Какая катастрофа, если все были «за» и все всем довольны?! Вот тогда был бы такой конец истории, что никакому Фукуяме не приснится. Память о первом сопротивлении — вот точка отсчета новой истории!
Все остальное, все подвиги и лишения, весь труд и политическая воля Путина и его товарищей — все это было потом. Все это — гора по сравнению с нашей песчинкой. Но песчинка наша лежит в основании. Потому что были те, кто после 21 августа 91-го года не сдал оружие и не опустил свой флаг на мачте над базой Рижского ОМОНа. Из всей Советской армии и всяких прочих войск — пограничных, внутренних, флота, в конце концов, даже «Альфы» и «Вымпела» пресловутых — только сто пятьдесят человек, только одно воинское подразделение сохранило оружие, знамя, честь и не перешло на сторону Ельцина! Во всем Советском Союзе! Это и была точка отсчета, возможность возрождения России!
И не зря на осажденную базу батюшка пришел и нас крестить взялся, хоть и развевался над базой красный флаг советский. Может быть, в этом главный смысл сопротивления Рижского ОМОНа был — двойное крещение не сдавших оружие последних солдат империи. Все остальное — потом. Даже Пуго перед смертью священника к себе попросил — исповедовался накануне ночью. Такие дела. К Богу в такие минуты не сами приходят, Господь Сам выбирает, кого спасти, и за шкирку к Себе поднимает.
Ну а я-то тут при чем? Чего ору тут на тебя? Да я не ору. И не на тебя. Я просто свидетель. Я подвигов не совершал, я… я просто свидетель. И я должен сказать свое слово. Я просто обязан. Молчанием предается Бог. — Валерий Павлович аккуратно потушил сигарету, встал и начал убирать со стола. — Все, Тимофей, я больше опять не пью. А ты, если хочешь, давай! Остальное — завтра.
Расскажу, если хочешь, как все дальше было.
Я пришел от Иванова домой навеселе. Слово-то какое смешное — навеселе! Не весел, а — навеселе! Опять, как всегда после этого рижского зелья, не мог заснуть — сердце билось неровно, тяжело, с перебоями.
Принял таблеточку, потом другую. Книжку раскрыл, чтобы голова не кружилась в темноте, чтобы не уплыть внезапно вместе с кружащейся головой и бьющимся от бальзама сердцем в никуда, в темноту окончательную и последнюю. То был Юрий Герман «Дорогой мой человек». В Выри-це на базаре купил, на лотке с подержанными или ворованными по дачам — кто его знает? — книжками. Пятьдесят рублей недорого за Германа, я считаю. Открыл потрепанный томик не глядя — лишь бы сосредоточить уплывающее сознание на черных буковках — и читаю:
«Уже светало, новый день войны занимался над узловой станцией Васильково. С запада, из-за Унчи, глухо доносился рокот артиллерии — город еще, видимо, держался. А отсюда — из хляби, из мглы и сплошных потоков дождя — старые, гремящие всеми своими частями, отслужившие жизнь и вновь воскресшие для войны паровозы угоняли эшелон за эшелоном — увозили всех тех, кто не мог и не хотел примириться с возможностью "жить под немцами"…»
«Увозили всех тех, кто не мог и не хотел примириться с возможностью "жить под немцами"…»
Я перечитывал эту строчку минут пять. Потом сигареты нащупал на тумбочке, закурил в спальне, что делаю редко.
В войну. а я помнил войну, хоть и не воевал, конечно. Я родился в эвакуации, на Урале. В войну, в ту самую войну, Победу в которой уже заездили — захватали политологи потными ручонками своими — до стыда перед фронтовиками… И когда еду из Питера в Вырицу, то, проезжая станцию «Паровозный музей», всегда вглядываюсь с тоской и страхом в те, памятные даже мне, совсем маленькому тогда, паровозы войны, долго еще не сходившие с рельсов и после Победы.
«Увозили всех тех, кто не мог и не хотел примириться с возможностью "жить под немцами"…»
«Программа переселения соотечественников»… Господи, и эти люди празднуют 9 Мая и гордятся собою и раздают георгиевские ленточки! Эх, сосед, сосед… Не хотел, видно, «жить под немцами». А пришлось! И ведь не он один. Как я не понимал этого тогда? Как мог сердиться на Иванова, с его бальзамом и сбивчивой, бестолковой речью сегодня? Вот он — ключ. И ведь в 1915 году из Риги шли эшелоны. Полмиллиона русских людей увезли и все заводы. И в 41-м шли эшелоны. Увозили любой ценой тех, «кто не хотел жить под немцами».
