Что делать (Черновая редакция романа, варианты, наброски) - Николай Чернышевский

Зачем же я придал эффектность, присочинил и выстрел, и пропажу? Не из охоты к эффектам, {Далее было: мой [читатель] друг, затем готовясь на время, до следующего рассказа, расстаться с тобою} нет, а только для тебя, та часть публики, которая нашла в моем рассказе что-нибудь новое для себя, - я для тебя должен был завить и закудрявить простой ход дела, потому что тебе он показался бы уж слишком прост, то есть, по-твоему, груб, прозаичен, {непоэтичен} безнравственен. Ведь и с прикрашивающими смягчениями мой рассказ кажется тебе все-таки довольно безнравственным, - так что ж бы ты сказала, если б я прямо сообщил здесь {Вместо: сообщил здесь - было: сказал тебе} тебе с самого начала, что на самом деле и следует делать, и делают порядочные люди еще гораздо проще, и гораздо меньше убиваются, и гораздо непрерывнее сохраняют между собою дружбу, как бы ни изменялись их отношения? На первый раз я подрумянил {подкрасил} для тебя факты, - ведь, по-твоему, только румянам принадлежит нравственность, {Вместо: только румянам ~ нравственность - было: только румяна имеют нравственное достоинство.} сделал это для того, чтоб ты не назвала меня учащим тебя уж слишком большой безнравственности.

А впредь я этого не буду делать, потому что теперь ты уж несколько подготовилась читать без ужаса и такие вещи, в которых {в которых румяна} с начала до конца лица будут показываться тебе без румян, - я ведь и здесь в большей части рассказа выводил их без румян, так ты {так ты уж несколько привыкла} уж позволь мне в следующие разы и вовсе не прикрашивать {не румянить} хороших лиц румянами ни в каких обстоятельствах. {Вместо: ни в каких обстоятельствах. - было: в каких бы положениях или сценах ни являлись.}

Есть {Есть еще одна} в рассказе еще одна черта, придуманная мною: это мастерская. {мастерская Веры Павловны.} На самом деле Вера Павловна хлопотала над устройством не мастерской; и таких мастерских, какую я описал, я не знал: их нет в нашем любезном отечестве. На самом деле {Но тут сделка, она и важна для твоего смысла, публика,} она чем-нибудь вроде воскресной школы или {Далее было начато: бесплатной средней} - ближе к подлинной правде - вроде ежедневной бесплатной школы, не {только не} для детей, а для взрослых, - но для хода самого рассказа ведь это все равно, а мне показалось, что вместо дела, более или менее известного, описать такое, которое очень мало известно у нас.

Больше, кажется, не в чем мне объясняться. Начну ж досказывать то, что, по моему мнению, надобно досказать. {Окончания романа, соответствующего журнальному тексту, в черновой редакции нет: вероятно Чернышевский спешил с отправкой очередной части в "Современник" и приступил к переписыванию последних главок (их см. ниже, стр. 731-743). После перебеленной XVII главки он записывает шифром XVIII-ю, которою и завершается роман в рукописи. }

=

ДРУГИЕ РЕДАКЦИИ, ВАРИАНТЫ, НАБРОСКЙ

{*}

{* Публикуемые ниже черновые и беловые тексты представляют собой редакции, варианты или наброски различных мест романа: большею частью они образовались при переписке текста перед отправкой его в редакцию "Современника". Здесь же помещены наброски неосуществленных глав. Коренным образом отличается от окончательного текста глава "Обыкновенные люди и особенный человек". Тексты печатаются в порядке, соответствующем хронологии романа. В зависимости от характера автографа зачеркнутые варианты даются либо в подстрочных примечаниях, либо в квадратных скобках.}

На Гороховой, между Садовою и Семеновским мостом, стоит дом, надпись на котором в 1852 году говорила, что он - дом статского советника Ивана Захаровича Сторешникова, - так сказывала надпись, но статский советник Сторешников умер, еще в 1837 году, и в 1852 году дом принадлежал его сыну, Михаилу Ивановичу Сторешникову, - так сказывали документы, но на самом деле

IV ГЛАВЫ ВТОРОЙ>

Лопухов наблюдал Верочку - и убедился {Далее было: что ее} в ошибочности своего понятия о ней как о бездушной девушке, холодно выходящей по расчету за человека, которого презирает: она от души танцевала, шутила, веселилась. Да, к стыду ее надобно сказать, что она забыла на время {Далее было: о своем} свою грусть, - потому что, к новому {К тексту: Лопухов наблюдал ~ к новому - помета: Черновой 3.}

- Мсье Лопухов, я никак не ожидала видеть вас танцующим, - начала Верочка, - к ее стыду, надобно сказать, что она была весела, - выставки избежала {Далее было: и рад - это хорошо, да и то хорошо} - этому она еще и вчера была рада, а теперь рыла рада и тому, что не успела вовсе избежать всякого вечера: к новому ее стыду, надобно сказать, что она любила танцы, а в эти лета так не хочется грустить, что при малейшем случае забыть забывается грусть.

- Почему ж? разве это так трудно танцовать? {уметь танцовать}

- Вообще нет, но для вас - да.

- Почему ж это для меня?

- Потому что я знаю вашу тайну, - вашу и Федину: вы пренебрегаете женщинами.

- Федя не совсем верно понял мою тайну: я не пренебрегаю ими, но я избегаю, - и почему, знаете ли? - Я знаю {Далее было: а. Начато: их б. вашу тайну. - Мою? Это интересно. Вы кол} все их тайны, и одна из этих тайн заставляет меня избегать их.

- Скажите, какой знаток женского сердца. {Далее было: Вы колдун?}

- Нет, но у меня есть верный источник знать их. И чтобы доказать вам это, я скажу вам вашу тайну.

- Мою? Это любопытно. Познакомьте меня саму с нею. {Над текстом: - Мсье Лопухов ~ с нею. - помета: Черновой 4.}

Однажды [они] сидели у Лопуховых вчетвером, он и борец-атлет. Атлет не принимал никакого участия в разговоре: он пришел только [попросить Веру Павловну побольше играть и петь] послушать пенье Веры Павловны и не охотник был говорить ни о чем, кроме серьезных вопросов науки и дел жизни, а [потому] разговор был, на его беду, легкий, поверхностный, - он курил, слушал и наблюдал. Не было заметно ровно ничего особенного: Кирсанов не взглянул ни одного лишнего разу на Веру Павловну, не отвел от нее своего [Я [ненавидела] не любила бы видеть вас в гостях у себя, Александр Матвеевич, если б обязана была наливать вам чай, - только и спасает вас от моего ожесточения наш договор, что вы сами заведуете своим чаем, - посмотрите, эти господа уже давно освободили меня от забот [угощ] хозяйки, а вы все еще пьете и пьете.

- Он всегда отличался этим, - сказал Лопухов, - [всегда сидит] когда мы с ним жили вместе, всегда сидит и за обедом и за чаем вдвое дольше меня: он гастроном. [А мне было бы скучновато сидеть долго за] В старину, когда я кутил, у меня с вином было то же, что с чаем [я одним разом]: я очень любил его, но не любил отдавать ему много времени.

- Да, у Дмитрия совершенно другая привычка, - посмотрите, как он курит: большими глотками.

- С вином было то же, что теперь с чаем: - я очень любил его, но не любил отдавать ему много времени. [Поэтому] Я и теперь не, люблю слабых вин, - их скучно пить. Я понимаю, что хороший сотерн - прекрасное вино, но оно не для меня [мне нужно].

- Это односторонность, Дмитрий: я точно так же люблю сотерн, как и самое крепкое] взгляда ни одного лишнего раза, держался совершенно непринужденно [безукоризненно], как и всегда: ведь, кажется, Лопухов был зоркий [наблюдательный] человек, да и Вера Павловна тоже, - не замечали ж они ничего. Но Нальчин явился на другое утро к Кирсанову.

- Скажите, Александр Матвеевич, люблю я мешаться в чужие дела?

- Ваша единственная слабость [Ник], Петр Захарович, [состоит] то, что вы думаете, будто вы не любите мешаться в чужие дела, между тем как вы беспрестанно заняты ими, - отвечал Кирсанов голосом, шутливость которого была несколько натянута.

- Да, я мешаюсь в них не по охоте, а потому, что так надобно, - но люблю я мешаться в них, Александр Матвеевич?

- Кто же это знает? - отвечал Кирсанов тем же тоном.

- Хорошо. Все-таки вы признаете, что я никогда не мешаюсь в дела пустые, что я высказываю свое мнение [только тем людям, дела] только тогда, когда от того или другого решения дела зависит что-нибудь важное. Но это предисловие лишнее. Вы видите, что я хочу говорить с вами о вашей поездке. Имеете ли вы право уезжать? Я не знал этого, вчера я увидел, что вы не имеете его. Вы знаете, я личные дела рассматриваю с общей точки зрения. Для меня лиц нет. Для меня [еще только факт] человек, о котором я говорю, существует только как представитель тех или других сил, имеющих известное влияние на жизнь других людей. Вы держали себя вчера так, что и наблюдатель более проницательный, чем я, не заметил бы ничего, если б [не был занят] смотрел на вас только как на частное лицо. Но я был занят вашею поездкою с общей точки зрения, и потому я понял ее причину. Общей, научной или какой-нибудь другой причины я найти не мог для нее, - следовательно, она должна иметь какую-нибудь личную причину. Я видел вчера, что

- Да знаете ли, мой идеал, к сожалению, недостижим. Я встретился с ним в почтовой карете, когда за год до окончания курса ехал к родным на каникулы. В карете было четыре места. Подле меня сидел молодой русский купец, [порядочно образованный] очень порядочный человек, против меня старичок-немец, подле немца, против купца [девуш], немка, девушка [очень хорошей фамилии, она мало была знакома со всеми главными] вовсе не родная и не знакомая соседу-немцу - он был из Ревеля, она ехала в Москву из Штутгарта. Немец не обращал на нее внимания, купец не говорил по-немецки, один я почувствовал призвание развлекать ее [и мы разговорились с], и она стала рассказывать мне, что едет в Москву из Штутгарта, всего только 4-й день в России, однако уж успела заметить много печальных странностей в наших привычках, на все смотрела с любопытством, потому что остается жить в России. Мы с купцом не курили из уважения к даме, которой, может быть, это было бы очень неприятно. Ведь она разговаривала со мною и могла бы сказать мне, чтоб я не стеснялся курить, спросить меня, не курю ли я [если бы ей не был неприятен табачный запах]? Но она не говорила, чтоб мы курили, не стесняясь ее, - значит табачный запах неприятен для нее. Но немец не поцеремонился и с первой станции вернулся в карету с сигарою в зубах. Мы посмотрели, что из этого будет. Прошло четверть часа, полчаса - дама не морщилась. Купец ободрился [вынул сигару] и закурил папиросу. - Но когда он докурил до половины, моя немка [очень деликатно] сказала: извините меня перед вашим спутником, но у меня начинает болеть голова, я очень досадую.