Жемчуг королевской судьбы. Кубок скифской царицы - Анна Зоркая

– Вы в порядке? – спросил Рудков, оборачиваясь на напарницу.

Та только кивнула.

– Проклятая жара выматывает, – пояснила Косенкова. – Климат для меня непривычный…

Наконец они оказались на девятом этаже дома. Дверь была приоткрыта, но никто полицейских не встречал.

Василий оглянулся на Тамару, достал на всякий случай пистолет – никогда не знаешь, чего ожидать от свидетелей и потенциальных подозреваемых. Ребята в отделе рассказывали, что порой старушка-одуванчик может с ножом на участкового наброситься. Косенкова тоже держала оружие наготове.

Василий зашел в квартиру, резко обернулся в сторону, собираясь при необходимости выстрелить. Однако в следующую секунду опустил оружие, позвал Тамару. Косенкова зашла в квартиру вслед за своим напарником.

В прихожей их встречала пожилая женщина, на вид ей можно было дать все шестьдесят пять лет, а то и больше. Полная, неухоженная, с нечесаными волосами, в стареньком домашнем халате, она сидела в инвалидном кресле и с недоумением смотрела на нежданных посетителей.

«Похоже, это и есть сиделка-воровка», – подумал про себя Василий.

– Лейтенант Рудков, – представился он. – Это моя напарница, старший лейтенант Косенкова. Надежда Петровна Юрьина, верно?

– Да, она и есть, – кивнула женщина. – Только что вы от меня хотите? Я не понимаю…

– Мы расследуем убийство Евгения Ильяшова, – пояснил Василий. – Нам известно, что десять лет назад вы работали сиделкой у Сергея Матвеева, деда Ильяшова, проживавшего в Иванькине. Вы не станете отрицать этого факта?

– Нет, все верно, было такое… – проговорила Надежда Петровна. – Я помню этого старика, меня его дочь наняла, Анна Сергеевна Ильяшова.

– Скажите, Сергей Иванович говорил что-нибудь о сокровищах, кладах? – поинтересовался Рудков.

Юрьина кивнула:

– Да, он постоянно это твердил. Про кубок еще говорил, который представляет какую-то там ценность. Еще про то, что он знает, как найти клад, только никому об этом не скажет. Его дочь считала, что он совсем умом тронулся…

– А вы? – Тамара внимательно посмотрела на сиделку. – Вы верили словам Сергея Матвеева?

Та пожала плечами. Потом проговорила:

– Поначалу мне казалось, что старик все твердит о фамильных ценностях. Но дома у него ничего такого не было – жил он бедно, хотя дочка его богатая, замужем за каким-то известным человеком. Но отца своего она почему-то не обеспечивала, хотя тот уже не мог работать.

– Вы пытались найти сокровища, о котором говорил Сергей Иванович? – скорее утвердительно, нежели вопросительно, проговорила Тамара.

Сиделка отрицательно покачала головой.

– Нет, не пыталась. Мне же работать надо было, за стариком ухаживать. За сумасшедшими глаз да глаз нужен, я иногда даже ночью не спала, когда он ходил туда-сюда по комнате и что-то бормотал. Совсем безумный был… Мне даже Юльку, дочку мою, приходилось звать на помощь, одной там не справиться. С лежачими гораздо легче – что там, перевернуть, когда надо, судно убрать, накормить да напоить. А дед этот совсем меня извел, ходила за ним, как привязанная… Нет, ну, конечно, я дома-то все осмотрела, – чуть смутилась она. – Вы не подумайте ничего плохого, надеялась, что, если найду ценность, отдам дочери, а та приплатит мне за работу. Денег не хватало ужасно… Но не нашла ничего. Да и что в этом стареньком домишке может быть, кроме запасов картошки да паутины с пылью?

– Нам известно, что восемь лет назад вы бросили работу, – заметила Косенкова. – Можете объяснить почему?

– Здоровье подкачало. – Надежда Петровна кивнула на свои ноги. – А кому нужна неходячая сиделка?

– А что с вами случилось? – поинтересовался Василий.

– Несчастный случай, – пояснила та. – Упала неудачно, не удалось восстановить подвижность ног, поэтому теперь я только в инвалидном кресле передвигаюсь. Вот и пришлось уйти с работы…

– И при этом прежняя ваша работодательница, Нефедова Ирина Аркадьевна, написала на вас заявление, в котором указала, что вы похитили драгоценности ее матери, Нефедовой Марии Викторовны. Как вы объясните этот факт?

– Да какие там драгоценности! – махнула рукой Юрьина. – Так, безделушки, драгоценностями там и не пахло. И взяла я их только потому, что Нефедова не заплатила мне, как обещала. Мы договаривались на одну сумму, а она отдала гораздо меньше. Вот я со злости и взяла кулон ее матери и колечко. Думала, они настоящие, а оказалось, что фальшивка. Я со злости их в реку выкинула, хотя надо было вернуть…

– А у Матвеева вы что взяли в качестве компенсации за тяжелый труд? – поинтересовалась Тамара.

Надежда Петровна округлила глаза.

– Почему вы меня обвиняете? Ничего я не брала, у него и брать-то нечего! Я вам клянусь!

– Клясться не нужно. Покажите медицинскую справку о вашем заболевании, – потребовала Косенкова. – Мы вам ее вернем, это нужно для доказательств…

– Доказательств чего? Что я притворяюсь, что ли? Ага, а кресло инвалидное у меня так, для красоты дома стоит. Или я, по-вашему, одолжила его погонять у кого-то из своих клиентов?

– Лучше предоставьте справку, если не хотите давать показания в полицейском участке, – надавила Тамара.

Хотя, конечно, и она, и Василий прекрасно понимали уже, что эта тетка ни при чем. Она так, мелкая безобидная хищница. Пыталась заработать побольше, вот и все. Мало ли таких, ошалевших от нищеты, встречается? Ну, обкрадывала подопечных по мелочи… Вполне возможно, что и у Матвеева что-то «увела» тихонько. Только – не кубок. Древний артефакт не стал бы лежать у нее мертвым грузом в течение десятка лет. Она бы его могла и в металлолом сдать. А что? Грамм триста золота если, и это без учета драгоценных камней, которые там, по легенде, были. И живи себе безбедно. Хочешь – в Израиль отправляйся ноги подправить, хочешь – на швейцарские курорты. И все же…

– Так где справка? – повторила Тамара жестко.

Надежда Петровна пожала плечами, ловко крутя колеса руками, проехала в комнату, откуда вернулась спустя некоторое время с документами.

– Вот, любуйтесь. Справка о том, что ходить я не могу, никакое лечение тут уже не поможет! – Женщина сунула бумаги в руки Косенковой.

Та просмотрела документы, сфотографировала их и вернула Юрьиной.

– Где вы были двадцатого июля в период с шестнадцати часов дня до двадцати одного часа вечера? – задала новый вопрос Тамара.

– Дома, где же еще… Я на улицу не выхожу, у нас для инвалидов дом не обустроен. Спуститься даже невозможно, не то что куда-то выйти. Юлька, дочка моя, продукты приносит, она без выходных в магазине батрачит, с восьми утра до двадцати двух вечера…

– В каком магазине работает ваша дочь? – спросил Василий.

– В «Семейном», – пояснила Юрьина. – Здесь, недалеко от дома, выйдете на улицу, свернете направо и сразу увидите этот супермаркет. Юля на кассе сидит неотрывно.

– Двадцатого июля она тоже работала в магазине? –