Гиппократ - Жак Жуана

Один ученый вспомнил, что в бумагах Монтескье в Ла Бреде было обнаружено краткое резюме трактата «Воздух, вода, местности». Однако Монтескье ни слова не говорит о нем. Его за это упрекали. Греческий врач Корен в речи по случаю своего знаменитого издания трактата «Воздух, вода, местности», вышедшего в свет в 1800 году, процитировал хвалебный отзыв о трактате одного из своих предшественников и добавил: «В наши дни этот отзыв был подтвержден другим гениальным произведением, «Духом законов», автор которого ничуть бы не умалил собственной славы, если бы имел похвальное мужество оказать честь греческому врачу, который подал ему идею его работы и был ее основанием».

Но самый важный путь — это изучение перевоплощения образа Гиппократа в ходе прогресса медицинской науки и «биологических революций» (по словам одного современного историка науки). Это прежде всего история двойного искажения Гиппократова творчества. Авторитет учителя из Коса, переданный в искаженном виде экзегезой Галена и арабов, сдерживает прогресс науки. Так, в XVII веке открытие Гарвеем кровообращения оспаривалось от имени Гиппократа. В то же время некоторые пытались спасти косского старца, превращая его в предтечу. Ничто-же сумняшеся, обнаружили у него «круговое движение»! Таким образом, открытие Гарвея получило свои верительные грамоты, и статуя Гиппократа не была взорвана.

Из-за этого двойного искажения неогиппократики прибегали к самому тексту, чтобы почерпнуть из него подлинные сведения. Так в XVII веке «английский Гиппократ» Томас Сиденхем нашел в некоторых текстах, в частности в «Эпидемиях», модель клинического наблюдения без теоретический оснований, клинической эпидемиологии и терапевтической трезвости взглядов. Его восхищение Гиппократом было таково, что когда он открыл оспу, он предположил, что она не существовала во времена Гиппократа, «иначе, — добавляет он, — она бы не ускользнула от его внимания, внимания человека, который понял историю болезней яснее и описал болезни точнее, чем кто-либо из его преемников».

Во Франции неогиппократизм был традицией школы Монпеллье, которая сильно отличалась от Парижского медицинского факультета. Эта школа отстаивала право преемственности косской школы, о чем свидетельствует надпись конца XVIII века в актовом зале: «Когда-то косский, а теперь монпеллийский Гиппократ». Учение Гиппократа просуществовало там дольше, чем учение Галена. В XIX веке Гиппократов эмпиризм блестяще прославил Леннек, который боролся против «физиологической медицины» Бруссе. Но в этот кризисный момент Гиппократ стал ставкой ожесточенных баталий, которые далеко выходили за рамки его учения. Противники «гиппократовой секты» карикатурно изобличали фатализм и выжидательную позицию Гиппократа, который довольствовался тем, что предоставлял действовать природе. И когда какой-нибудь Гиппократов трактат «бестактно» упоминал, что нужно действовать решительно и быстро, они с ученым видом доказывали, что отрывок не подлинный!

С тех пор в медицинском мире утихли споры школ, потрясающих Гиппократом или бичующих его. Скипетр Гиппократа был сломан. Однако он пережил всех своих хулителей и поклонников. Хотя творчество, сохранившееся под его именем, научно устарело, его человеческое величие остается образцом для врачей. Его замечательные труды остаются богатейшим и самым впечатляющим памятником пробуждения научной мысли в Греции и в западном мире.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение 1 «КЛЯТВА»

Клянусь Апполоном врачом, Асклепием, Гигией и Панацей, всеми богами и богинями, беря их в свидетели, выполнять по моим способностям и разумению эту клятву и этот договор; прежде всего почитать моего учителя в этом искусстве наравне с моими родителями; предоставлять в его распоряжение денежную помощь, и если он окажется в нужде, отдать ему часть моего состояния; считать его потомство наравне с моими братьями и обучать их этому искусству, если пожелают его изучать, без оплаты и договора; передавать предписания, устные уроки и остальную науку моим сыновьям, сыновьям моего учителя и ученикам, связанным договором и клятвой в соответствии с медицинским законом, и никому другому.

Я буду использовать режим для пользы больных в соответствии с моим умением и разумением; но я клянусь этому воспрепятствовать, если это послужит их погибели или несправедливости по отношению к ним. Я никому не дам смертельного снадобья, если у меня его попросят, не проявлю инициативы в таком совете. Я также не дам женщине абортивный пессарий. В чистоте и благочестии я проведу свою жизнь и занятие искусством. Я также не буду делать надрезы больным литиазом, но оставлю это специалистам по этому вмешательству. Во все дома, куда я должен войти, я войду для пользы больных, избегая всякой умышленной несправедливости и всякого развратного действия, особенно любовных отношений с женщинами и мужчинами, свободными или рабами. Обо всем, что я увижу или услышу во время лечения и даже вне его касательно жизни людей, если это не должно быть повторено в другом месте, я умолчу, считая, что такие вещи секретны.

Итак, если я исполню эту клятву и не нарушу ее, пусть мне будет дано наслаждаться жизнью и моим искусством, навеки пользуясь уважением людей. Зато если я ее нарушу и совершу клятвопреступление, пусть будет обратное.

Приложение 2 ПОЧЕТНЫЙ ДЕКРЕТ В ЧЕСТЬ КОССКОГО ВРАЧА

Этот декрет касается не Гиппократа, а косского врача эллинистической эпохи (II век до н. э.). Однако полезно познакомить читателя с этим эпиграфическим свидетельством, которое недавно издано в первый раз («Paola del Passato, XLVI, 1991 г. стр. 135–140: текст на греческом языке, комментарий Р. Герцога на латыни, перевод на итальянский Пуглиезе Каррателе). Речь идет о документе, исключительном по своей длине, состоянию сохранности и богатству информации. Он дает очень ценные сведения о карьере удостоенного почести врача Онасандра, а также о карьере его учителя Антипатра. Декрет в честь Онасандра был принят голосованием собрания демотов Галасарны (современная Кардамина), то есть гражданами Коса, входящего в этот дем. Предложение издать декрет было внесено тремя магистратами дема, которых называли napoiai. Декрет отмечен ссылкой на магистрата-эпонима города Коса, который носил титул «монарха».

Надпись, найденная в 1907 году на мраморной плите, замурованной в стену аспиды церкви Agia Theotes в Кардамине, и тогда же переписанная немецким археологом Р. Герцогом, оставалась неизданной около века. Камень, который оставался на своем месте с античности да начала нашего века (церковь Agia Thfotts была сооружена на месте древнего храма Апполона) тем временем исчез!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});