Тирания Ночи - Глен Кук

Четырежды взбирался Свавар на гору. И каждый раз все шло не так, как он ожидал. Но Асгриммур не боялся. В жизни редко выходит, как задумано.

Старейшие слабели, а Свавар понемногу пожирал их знания. Прохвост пытался прибегнуть к своим уловкам, но безуспешно. Свавар упрямо не желал заключать никаких сделок. Он подозревал, и не без причины, что именно посредничество Прохвоста заставило Арленсуль уступить смертному Геданке. Она ничего не забыла. Теперь Похитительница Павших жила внутри Свавара, словно призрак, и ее по-прежнему терзали ненависть и гнев.

Небесная Крепость мерцала в низко нависших небесах. В последний раз поднялся на гору Свавар. Но радужного моста больше не было. Элен-коферы просто перестали его чинить.

Гномы знали, что Небесная Крепость осталась для своих обитателей реальной и осязаемой, но снаружи все истончалось и таяло. Скоро вся обитель богов исчезнет, а Старейшие окажутся внутри постепенно уменьшающегося пузыря, из которого им не выбраться.

Свавар обрадовался, хотя живущая в нем частица Арленсуль жаждала остаться и насладиться их последними отчаянными и безумными криками.

Вода в гавани сделалась ледяной. Свавар отплыл прочь от берега. Гномы уже успели отчалить на позолоченной ладье.

У него осталась только одна цель – найти в андорежском море крохотный теплый источник силы.

42

Коннекские воины покинули остров Шиппен, когда закончились весенние штормы, и безо всяких приключений через двенадцать дней высадились в Шивенале. Брат Свечка и остальные священники совершили это путешествие на борту «Таро» – того же самого парусника, на котором они приплыли на юг. Насколько мог заметить Свечка, корабельная команда и весь коннекский отряд потеряли лишь несколько человек, и те погибли не в бою с кальзирцами, а из-за болезни или по случайности.

В Коннеке происходили большие перемены. Монах понял это еще в порту. Повсюду по трактирам и кабакам ошивались вооруженные громилы в доспехах из дубленой кожи. Изъяснялись они на чужеземном диалекте. Их наняли влиятельные богатые семейства, которые заправляли в Шивенале и присягали на верность кауренским герцогам.

Герцог Тормонд в очередной раз продемонстрировал свою знаменитую нерешительность и не смог отстоять честь коннекского народа и законного патриарха перед бротскими выскочками. Его слабохарактерность начала приносить горькие плоды. Все – от забияк-дворян и рыцарей, принимавших участие в резне у Черной горы, до зажиточных купцов – нанимали вооруженных головорезов. Делалось это якобы для защиты от посягательств бротской церкви. Но, обзаведясь собственной дружиной, богачи не могли устоять перед искушением и принимались мстить за старые обиды.

Тормонд никак не мог помешать им попрать закон, пренебречь вассальными обязанностями и нарушить издавна царивший в Коннеке мир. А ведь все это можно было подавить в зародыше. Хуже всего повел себя епископ Ришено. Пока граф Реймон пропадал в чужих краях, он успел обзавестись тремя сотнями головорезов, якобы чтобы карать врагов церкви.

Мате Ришено едва ли отличался от своего сластолюбивого и жадного предшественника. Одно время он даже был в числе фаворитов у Анны Менандской.

В священном походе граф Реймон, конечно, возмужал, но с ним вместе возмужала и его самоуверенность. Домой в Антье юноша вернулся в начале лета и на следующее же утро, когда солнце только-только поднялось над восточными холмами, напал со своими воинами на бывшее поместье Серифса, где теперь обитал Ришено. Епископских телохранителей было больше, чем графских приспешников, но Гарит все равно одержал сокрушительную победу и учинил кровавую расправу. Поместье сожгли, самого епископа судили (суд занял не более десяти минут), а потом похоронили заживо, закопав головой вниз.

Граф Реймон возмужал, но так и не понял, что такого рода выходки никогда не оказывают должного воздействия на тех, для кого предназначалось представление.

По его приказу конфискованное епископом имущество вернули бывшим владельцам, а всех священников бротской церкви выдворили из Антье. Некоторые из них сильно пострадали, но никому не было до этого дела. Затем граф обрушил свой гнев на пособников Ришено.

Брат Свечка едва успел обустроиться в доме пекаря Скарре, когда Каурен загудел от антьенских новостей.

Совершенный заплакал.

Отчаяние и горе, предсказанные им два года назад, вот-вот должны были захлестнуть Коннек.

Когда к монаху вернулись мужество и хладнокровие, он возобновил работу, начатую два года назад в Сен-Жюлезе-анде-Нье.

Ищущим свет и их соседям следовало подготовиться к стремительно надвигающейся тьме.

43

Элс в изнеможении раскинулся на кровати Анны. Почему он явился именно сюда, к ней? Ведь мог же отправиться в Кастелла-доллас-Понтеллас и нырнуть в объятия сладкого сна.

Но у Анны Мозиллы было кое-что, чего не мог предложить Редферн Бехтер.

– Ну? – спросила она и, не дождавшись ответа, вздохнула. – Вижу, нелегко тебе пришлось. Расскажи. Видел патриарха?

– Видел.

– Каков же он вблизи?

– Не такой, как ты думаешь. Издалека Безупречный кажется выше, а вблизи похож на коротышку-лавочника, который пьет горькую и закусывает чесноком. Его не занимает, чем живут его подданные, поэтому среди них всегда будут процветать пороки.

– Дорогой, это всем известно. Вот уже восемьсот лет при дворе патриархов процветают пороки. Ты чего-то недоговариваешь.

– Мне предложили новую должность. Теперь я главнокомандующий патриарших войск. Пинкус в восторге, Бронт Донето и Палудан Бруглиони в восторге, Саяги и клан Арньена в восторге. Принципат Делари счастлив. И только меня терзают сомнения.

– Ты слишком много думаешь. Лучше вздремни, а я приготовлю что-нибудь вкусное. Потом отпразднуем.

– Я сделался чересчур заметной персоной, – продолжал Элс, будто не слыша ее. – Многие обратят на меня внимание. Мои якобы соотечественники из Дуарнены не узна`ют меня.

– Слишком много думаешь, – повторила Анна, целуя его в лоб. – Ну и пусть не узна`ют. Многие наемники, оказавшись в Броте, врут о своем прошлом. И всем плевать, кто ты, лишь бы здесь не наломал дров.

Анна была права, но ее слова Тейджа не успокоили.

– Я волнуюсь из-за принципата Делари. Слишком сильный он проявляет ко мне интерес.

Да, это действительно весьма беспокоило Элса. Почему Делари решил вдруг ему покровительствовать?

– Может, хочет, чтобы место его сыночка занял настоящий мужчина?

– Нет! Это как с Грейдом Дрокером: под конец и он почему-то ко мне привязался. Только тут еще хуже. Кое-кто обратил внимание. Стал задавать вопросы.

– Ты просто не можешь спать спокойно, если все идет гладко?

Элс замолк.

– Не совсем гладко, – признался он наконец.

– А вот это мне уже не нравится.

– Да. Патриарху понадобилось всего две минуты, чтобы назначить меня командующим. А потом мы обсуждали Коннек. Он готов говорить о нем часами.

– Так он все еще?..

– Да.

– Многие возмущаются, что Безупречный до сих пор не расплатился с долгами за кальзирский поход.

– Может, лишь поэтому он пока и медлит? Но коннектенцы дали ему прекрасный повод. Глупцы. Они убили епископа Антье.

– Это уже второй. Видимо, Антье весьма располагает к злоупотреблениям.

– Нет, – отозвался Элс, вспоминая город, – все дело в людях, которых отправляет туда Безупречный. Они развращены и жаждут наживы. Коннекский граф вернулся из Кальзира, обнаружил, что Ришено пытается прибрать к рукам все уцелевшее после нашего похода, и прикончил епископа.

– Получается, этот самый граф оказал всем большую услугу.

– Разумеется. Но Ришено был старинным приятелем Гонарио Бенедокто и к тому же имел связи при арнгендском дворе. А значит, теперь арнгендцы будут мстить Коннеку. А ведь именно этот граф в свое время учинил резню у Черной горы.

– Безупречный надеется на Арнгенд.

– Видимо, да, – ответил Элс, удивившись прозвучавшим в ее голосе ноткам.

У Тейджа слипались глаза и путались мысли, но он упрямо не хотел засыпать.

– Может, патриарх именно поэтому и отправил туда Ришено? Надеялся, что вспыльчивый граф попадется на его уловку и даст повод для нового священного похода?

– Об этом я не подумал, – сонно отозвался Элс. – Вполне возможно.

Веки словно налились свинцом.

– Поспи, а я пойду в кухню…

Больше Элс ничего не слышал.

Анна изо всей силы толкала его в бок:

– Проснись!

Ша-луг в панике вскочил, не понимая, где находится:

– Что случилось?

– Ты стонал и разговаривал во сне. И кричал.

– Мне снился сон.

– Наверное, кошмар.

– Не знаю. Не помню. Что-то про детство. Мама… Сестра…

Элс не говорил ей, что эти странные сны преследуют его с самого разгрома Орудий Ночи под стенами Аль-Хазена.