Cлово президента - Том Клэнси

– В нашей стране сейчас большая нужда в вас, и именно потому мы сегодня здесь собрались. Наступило время решений. И вы получили назначения и будете исполнять обязанности, заниматься которыми многие из вас не собирались, а некоторые, может быть, и просто не желали. – Это была явная лесть, но присутствующие в зале наверняка хотели ее услышать – или, если быть более точным, увидеть себя потом на экранах телевизоров, поскольку в зале по углам стояли камеры канала Си-Спан.

Среди собравшихся, может быть, и была тройка непрофессиональных политиков, вроде одного губернатора, который заключил сделку со своим Заместителем по принципу «ты – мне, я – тебе» и в результате оказался в Вашингтоне, заняв место сенатора от другой партии. Это была «подача по кривой», о которой газеты только что начали писать. Катастрофа с Капитолием изменит соотношение сил в Сенате, потому что контроль над тридцатью двумя штатами Америки не соответствовал распределению сил между партиями в Конгрессе.

– Это принесет только пользу, – продолжал Райан. – Существует многовековая благородная традиция, согласно которой граждане страны служат своему народу, она ведет свое начало по крайней мере со времен римского гражданина Цинцинната. Страна не раз призывала его на помощь в час нужды, а затем он возвращался к себе в деревню, к своей семье и скромной сельской жизни. Не случайно один из славных наших городов носит его имя, – добавил Райан, обращаясь к сенатору из Огайо, который на самом деле жил в Дейтоне, хотя и неподалеку.

– Вы не приехали бы сюда, если бы не понимали, в чем нуждается наша страна. Но главное, о чем я хочу сказать вам сегодня, это то, что мы должны работать рука об руку. У нас, как и у страны, нет времени на споры и разногласия. – Райану снова пришлось сделать паузу, пережидая новый взрыв аплодисментов. Раздраженный задержкой, он заставил себя ответить аудитории благодарной улыбкой.

– Сенаторы, я надеюсь, вы увидите, что работать со мной нетрудно. Мои двери всегда открыты для вас, я умею отвечать на телефонные звонки и готов обратиться за помощью к вам. Я буду обсуждать с вами все проблемы, прислушиваться ко всем точкам зрения. Для меня не существует иных правил, кроме Конституции, которую я поклялся соблюдать, ограждать и защищать.

– Те, кто прислали вас сюда, кто живут за пределами кольцевого шоссе 495, опоясывающего Вашингтон, ожидают, что все мы выполним свою работу. Они не рассчитывают на наше переизбрание. Они надеются, что мы будем трудиться для их блага добросовестно, насколько позволяют наши способности. Мы работаем на них, а не они на нас. В этом заключается наш долг. Роберт Ли однажды сказал, что нет слова возвышенней, чем слово «долг». А сегодня особенно, потому что ни один из нас не избран на должность, которую занимает. Мы представляем народ демократической страны, но все оказались здесь по причине, которой просто не должно было произойти. Разве может быть ответственней долг каждого из нас?

Новые аплодисменты.

– Не существует более высокого доверия, чем то, которое оказала нам судьба. Мы не средневековые феодалы, от рождения освященные высоким положением и безграничной властью. Мы слуги народа, чья воля дала нам власть. Мы живем по традициям гигантов. Примером для нас должны стать Генри Клей, Дэниел Уэбстер, Джон Кэлхун и другие члены Сената прошлых поколений. «Каково положение Америки?» – говорят, спросил Уэбстер со смертного одра. Мы ответим на этот вопрос. Судьба Америки в наших руках. Линкольн назвал Америку последней и лучшей надеждой человечества, и в течение последних двадцати лет Америка оправдывала слова нашего шестнадцатого президента. Америка все еще остается экспериментом, коллективной идеей, управляемой списком правил под названием Конституция, в верности которой клянется каждый из нас как внутри кольцевого шоссе 495, так и за его пределами, по всей стране. Благодаря этому короткому документу мы занимаем особое место в жизни человечества. Америка – это не просто континент между двумя океанами. Америка – это идея, это список правил, которым мы повинуемся. Именно по этой причине мы отличаемся от других государств, и, следуя этим правилам, мы все, кто находимся в этом зале, можем сделать так, что страна, которую мы оставим нашим наследникам, будет такой же, какой была получена нами от наших предшественников, может быть, даже чуть лучше. А теперь… – Райан повернулся к председателю апелляционного суда Соединенных Штатов по Четвертому судебному округу, судье из Ричмонда, наиболее уважаемому судье страны, – настало время для вас приступить к делу.

Судья Уилльям Стоунтон подошел к микрофону. У жены каждого сенатора в руках была Библия, и каждый назначенный сенатор положил на Библию левую руку, подняв кверху правую.

– Я – назовите свое имя…

Райан наблюдал за тем, как сенаторы приносят присягу. По крайней мере все выглядело очень торжественно. Некоторые из новых законодателей даже поцеловали Библию – по причине ли своих религиозных убеждений или просто потому, что ближе других стояли к телевизионным камерам. Затем они поцеловали своих жен, лица которых расцвели улыбками. Послышался дружный вздох, все посмотрели друг на друга, в зале появились официанты Белого дома с бокалами на подносах. Камеры были выключены, теперь-то и началась настоящая работа. Райан взял стакан «Перрье» и прошел в центральную часть зала, он улыбался, несмотря на усталость и неловкость от исполнения политических обязанностей.

Снова снимки один за другим. Служба безопасности в аэропорту Хартума не отличалась бдительностью, и трое американских оперативников непрерывно снимали тех, кто спускались по трапу. Общее удивление вызывали средства массовой информации, которые так и не догадались о происходящем. Вереница правительственных лимузинов – по-видимому, были задействованы все автомобили, принадлежащие государственным службам этой нищей страны, – увозила гостей с аэродрома. Когда самолет покинул последний пассажир, «Боинг-737» взял курс обратно на восток. Двое сотрудников американской спецслужбы переместились к апартаментам, выделенным для иракских генералов, – информация об их местонахождении поступила от агента, работающего в Министерстве иностранных дел Судана. После окончания съемок все сотрудники американских спецслужб, работающие в Судане, собрались в фотолаборатории посольства, чтобы проявлять, печатать и увеличивать фотографии, которые затем по факсу передавались через спутник в Вашингтон. В Лэнгли Берт Васко с помощью еще двух сотрудников ЦРУ, сверяя полученные снимки с фотографиями иракских генералов, находящимися в картотеке ЦРУ, опознали каждого из них.

– Вот и все, – заявил сотрудник Госдепартамента. – Высшее руководство вооруженных сил Ирака до последнего человека. Но ни одного штатского из баасистской партии.

– Теперь мы знаем, кто станет козлами отпущения, – заметил Эд Фоули.

– Совершенно верно, – кивнула Мэри-Пэт. – Поэтому у старших офицеров, оставшихся в Ираке, появилась возможность арестовать их, подвергнуть допросу и таким образом проявить лояльность по отношению к новому режиму. Черт побери, все произошло слишком быстро, – добавила она. Начальник станции в Эр-Рияде был готов выехать в Багдад, но беседовать там ему не с кем. То же самое относилось и к нескольким дипломатам из Министерства иностранных дел Саудовской Аравии, поспешно разработавшим программу финансовой помощи новому правительству Ирака. Теперь и этого не потребуется.

– Я даже не подозревал, что они способны на подобное, – восхищенно покачал головой Эд Фоули, только что назначенный директором ЦРУ. – Чтобы убрать нашего приятеля, не потребовалось много времени, это верно, но так быстро и гладко убедить высшее военное руководство покинуть страну – кто бы мог это придумать?

– Вы правы, мистер Фоули, мне это сразу в голову не пришло, – согласился Васко. – Кто-то отлично сыграл роль посредника – но кто?

– Принимайтесь за дело, работнички, – распорядился Эд Фоули, глядя на сотрудников с кривой улыбкой. – Постарайтесь узнать что-нибудь и как можно быстрее.

Содержимое плоских стеклянных подносов под тусклыми лампами с защитой от ультрафиолетового излучения походило на какую-то отвратительную тушенку. Пока работы было немного – нужно было всего лишь поддерживать необходимые условия в помещении, а контроль за этим осуществляли несложные аналоговые приборы. Моуди с директором, облаченные в защитные костюмы, вошли в помещение, чтобы проверить, в каком состоянии находятся растущие культуры смертоносных вирусов. Две трети крови Жанны-Батисты были заморожены жидким азотом на случай, если их первая попытка воспроизвести вирусы Эбола-Маинги потерпит неудачу. Врачи проверили и многоэтапную систему вентиляции, поскольку теперь здание в буквальном смысле превратилось в фабрику смерти. Принятые предосторожности на первый взгляд могли показаться чрезмерными. Поскольку в помещении лаборатории были созданы самые благоприятные условия для развития и роста вирусов, за ее дверью армейские санитары обрызгивали дезинфицирующим составом каждый квадратный миллиметр поверхности, чтобы вирусы не проникли за пределы помещения. Так же тщательно фильтровался воздух, поступающий в помещение с растущими культурами. Иначе люди могли умертвить вирусы, способные убить их, допусти они хотя бы одну ошибку.