Мир вашему дому! - Олег Верещагин

— Вообще-то спросить про Светку, — признался генерал-губернатор. — Я же брат всё-таки, не забывай… Хорошо, ладно. Счастливо съездить…

— Всего хорошего.

Игорь продолжал одеваться. Снаряжение было собрано с вечера, поверх рюкзака лежали «сбруя» и оружие. "Только бы она не проснулась," — подумал юноша, захлестывая ремни..

Конечно, когда он поднял голову и начал затягивать головную повязку, то увидел Светлану. Она стояла на пороге спальни, закутанная в одеяло.

— Мне приснилось, что ты никуда не уходишь, — сказала она и вздохнула.

— Хочешь, — вдруг предложил Игорь, — поедешь на это время к брату?

— Нет-нет, — почти испуганно вскинулась девушка, — я останусь тут. Я буду ждать… — она сделала несколько шагов и подняла — одной рукой за накладку, и рука не дрожала! — ИПП Игоря. — Ижевский-Семенов пятьдесят второго года, сороказарядная шестимиллиметровая модель…

— Верно, и я хорошо умею ей пользоваться… — Игорь хотел сказать еще что-то, но потом просто обнял девушку, а закрыл глаза, положив голову на ее подрагивающее под одеялом плечо.

К поселку Высокий Берег вела узкая грунтовка, щедро размоченная весенним дождем. Но неподалеку посвистывали дорожные машины, и в теплом сы ром воздухе хорошо ощущался характерный запах — что-то заливали дорожный раствором. Слева и справа лежали собранные в плотные чокеры (1.) древесные стволы, помеченные клеймами кооператива — вензелем «В» и «Б», "Высокий Берег".

1. Тут — собранные в пучок параллельно друг другу древесные стволы.

Борька, встречавший друзей на конечном участке уже выстроенной дороги, куда их доставил вертолет лесничих — было но пути — сам вел джип. Он — в отличие от Игоря и Женьки — выспался. А они дрыхли нос к носу на грузовой площадке, задернувшись тентом и устроив головы на рюкзаках.

Дорога вывела на речной берег. Дальняя тяжело катила темную воду между широких берегов. Противоположный берег порос лесом. Понтонный мост все еще пересекал реку, но подальше над нею уже выгибались с обоих берегов арки настоящего мощного моста, спроектированного лично генерал-губернатором и носившего далеко не всем понятное имя «ЕЛЕНА». Там шли работы. А навстречу пёр мощный лесовоз с эмблемами "Русского Леса".

— Черт, — Борька свернул на обочину — джип взвыл, засвистел, задергался и осел на борт. — Еще раз черт.

— Приехали? — из-под тента высунулся Игорь. Лицо у него было красное. — Жень, подъем, приехали.

— Не сов… — начал Борька. И соскочил в грязь: — О!!!

Очевидно, разбитый край дороги не выдержал. На глазах мальчишек целый кусок берега плавно и неспешно, как во сне, соскользнул вниз. Мотор лесовоза взревел, а весь его передок задрался, словно у модельки, на корму которой наступили ногой. Центральный блок колес — только он сохранил опору — выметывал фонтаны жидкой земли, все глубже зарываясь в кашу и сползая к берегу. Мальчишки видели белое лицо водителя за стеклом — закусив губу, он рвал рычаги.

Игорь обнаружил, что бежит к машине. Женька мчался следом и орал:

— Сбрасывай чокер! Сбрасывай чокер!

— Не могу, перевернет! — закричал водитель из кабины. — Уйдите, ребята, утянет!

— Прыгай! — крикнул Игорь. — Прыгай, ну!..

— Машину не брошу! — кричал водитель.

— Игорь, держи! — услышал Игорь крик Борьки и, не поворачиваясь, поймал буксировку. Женька присел, сцепил руки — и подбросил Игоря к нависшей почти в трех метрах над землей буксировочной раме. Повиснув на ней, Игорь защелкнул карабин — и удар наткнувшегося троса отшвырнул его, перевернув в воздухе, на дорогу.

Джип взвыл, пытаясь удержать полным задним ходом двухсотеннотонную машину, сползавшую под откос. Это удалось всего на две секунды — но за эти секунды Женька подхватил свесившийся к нему конец лебедки-самотаска и успел дотащить его почти до деревьев. Борька, включив полный задний ход, поспешил ему на помощь и вместе они замкнули самотаск на барабан лебедки, окрутив трос вокруг здоровенного дуба.

— Врубай! — крикнул Борька, отскакивая. Женька поднял с земли грязного Игоря — тот держал на весу левую руку, затекшую кровью и смеялся.

С каким-то натужным хрипом лесовоз вытянул себя на дорогу, на половину обрушив ее. В образовавшийся съезд, бурля, хлынула вода.

Со стороны поселка — там, где на холмах виднелись здания ветроэнергетического комплекса — мчались три джипа с людьми.

Не столь давно Игорь навидался много таких «поселков», где вместо домов стояли еще не снятые с колес фургоны, а таблички с названиями улиц были прибиты к деревьям. Но Высокий Берег на них уже не походил. Здесь тоже везде строили, однако было ясно, что это не лагерь переселенцев, а настоящий поселок. Хотя — как и почти везде — сперва строились здания общественные, помещения для скота, хозяйственные службы, а уж потом — жилые дома.

Школа, естественно, уже была построена. Сразу за ней начинался хорошо устроенный рубеж обороны — действующий, а не декоративный, каким он стал в станице. Левее — прямо в склоне холма — строился "Постоялый Двор" — он прямо так и назывался. Очевидно, хозяин заведения относился к поклонникам старинного английского писателя Толкиена, потому что "Постоялый Двор" стилизовался под жилища сказочных хоббитов.

— Симпатично, — заметил Борька, любовавшийся всем этим из окна штаба отряда, где им поставили раскладушки — чтобы избежать расспросов при ночевке по домам. — Но наша станица лучше.

Женька аккуратно собирал свой ИПП, к которому вообще относился с трепетной нежностью. Игорь читал паташовский каталог по Сумерле. Разговор они не поддержали, и Борька уселся на окно верхом. Где-то вне пределов видимости, но близко под рожок и гитару пели — Борька раньше не слышал такой песни:

— …а вокруг загорелись кострыИ тот камень, что лег в основу,Стал предтечей нашей страныИ бессмертных картин Глазунова!На страницах старинных книг,На скрижалях арийской славыЯ читаю кованый стихТвоего имперского права!И плывет над полями туман,И звенит над Россией время,И опять на отроге холмаПрорастает льняное семя…

Борька несколько раз сморгнул и украдкой покосился в комнату — не видят ли ребята?! У него от этих быстрых ритмичных строк защипало глаза. И Борька поспешно-беспечно поинтересовался:

— Когда они придут-то?

— Это у тебя надо спросить, — Игорь продолжал читать. Женька осматривал тромблоны к

подствольнику.

— Сказали, к вечеру.

— Чего тогда спрашивать? — Игорь захлопнул книжку, отложил ее и осмотрелся. Штаб был вполне обычным пионерским штабом, еще не вполне обустроенным. «Землепроходцы» только-только перебрались сюда из Прибоя, где Игорь свел с ними знакомство.

— Пойду пройдусь, — он сел и начал натягивать ботинки. — Кто со мной? Женька покачал головой. Борька серьезно ответил:

— А я лучше еще в окно погуляю,

— Ну гуляй, гуляй, — подбодрил Игорь и вышел.

Сперва он прошелся по школе, прислушиваясь к голосам, доносившимся из помещений, где работали станции по интересам. Потом вышел наружу, задержался на крыльца, втягивая сырой теплый воздух — южный циклон разбушевался вовсю, нагнав сюда дождевые тучи с океана, ждавшие момента прорваться а вылить дождь.

Игорь пошел к реке — тянуло его туда. Прогулочным шагом миновал стройку моста, прошел мимо автоматического ревуна на мысу — и остановился, удивленный.

Тут Дальняя разливалась и, очевидно, мелела, потому что через броды двигались переселенцы — колонной. Само по себе это было не удивительно, но Игорь заметил, что вокруг фургонов гарцуют одинаково одетые всадники. Кони были покрыты бронзового цвета вальтрапами, на широкополых шляпах и рукавах камуфляжей виднелись бронзовые овалы.

Через Дальнюю перебиралась чья-то охрана с арендаторами. На глаз Игорь оценил общую численность людей в полтысячи.

Потом он заметил уже на атом берегу нескольких плотно стоящих всадников. Над ними лениво хлопал штандарт — бронзового же цвета с черным Новгородским Крестом (1.)

1. Древний символ Великого Новгорода — крест, вписанный в круг и слегка выступающий концами за его пределы. Известен так же, как "кельтский крест" и в современном безумном мире считается одним из символов мифического "фашизма".

— То ли Ставровы? — вспомнил геральдику Игорь и широким шагом двинулся к броду.

Его заметили. От группы всадников отделился один — с непокрытой головой, длинные русые волосы падали на плечи. Не доехав десятка метров, он соскочил наземь, ловко бросив повод на луку — конь послушно двинулся следом.

Северянину — плечистому, с глазами цвета воды в лесном омуте, светлокожему — было если и больше лет, чем Игорю, то не слишком. В лицо Игорь его не знал. Остановившись, приезжий слегка поклонился и представился, положив ладонь на рукоять полевки на поясе: