У свободы цвет неба (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - Потом обсудим. Хорошо, что ты промолчала. - И сразу же продолжил. - Если оппонент настаивает на своем слишком упорно, можно заставить его пережить эмоцию, которая ему не понравится. Возможно, в другой раз мысль, которой он придерживался, будет ему менее приятна, и ему будет проще прислушаться к твоей позиции.

   Он учил меня насилию. Будь я сайхом, я ушла бы сразу же. И долго отмывалась от омерзения. Но я не была больше сайхом. Мой Дом изгнал меня и лишил Дара. То, что я имела сейчас, было вручено мне императором Аль Ас Саалан.

   - Тебе сложно? - спросил Унриаль да Шайни, развернувшись ко мне. - Мне подождать, пока ты сможешь слушать?

   - Боюсь, - сказала я осторожно, - тут есть дырка в логике. Ну то есть я ее вижу.

   - Да? - он улыбнулся с невероятно обаятельной иронией. - И какая же?

   - Смерть и правда дает очень сильные эмоции, но вот внести мертвому оппоненту в голову свою точку зрения пока еще никому не удавалось, - говоря это, я думала, а не отведут ли меня за ухо к ближайшему досточтимому и не скажут ли, что я одной фразой заработала расстрел. А Унриаль только сочувственно кивнул.

   - Да, кому, как не тебе знать об этом на собственном опыте... Но я хотел сказать не то, что ты поняла. Да, бывает так, что ты убиваешь на дуэли или в бою, но это, как бы тебе сказать... - он почесал кончик носа, выбирая слова, - это должно быть справедливым, понимаешь?

   - Нет, - честно сказала я.

   Он поочередно поднял брови, потом опустил. И вдруг задал ошарашивающий вопрос.

   - Алиса, ты никогда не задумывалась над вопросом, почему стрелять в спину считается подлостью?

   - Эээ... - сказала я.

   - Или ты не считаешь это неприемлемым? - уточнил он.

   - Конечно, нет! - сказала я. Поняла, что сказала двусмыслицу и срочно поправилась. - Это неприемлемо, конечно. Но я не знаю, почему так, я просто так чувствую.

   Унриаль указал на меня пальцем и торжествующе сказал:

   - Вот! Значит, выстрел - это тоже разговор. Только очень короткий.

   - Ну, наверное, - согласилась я осторожно.

   - Можно ли считать, что если люди идут стрелять друг в друга, они уже все друг другу сказали?

   - Да, - немного подумав, ответила я. - Если стреляют, то сказано уже все, причем давно.

   - Отлично! - обрадовался он. - А теперь представь, что у тебя нет времени доносить свою позицию. И бросаться оскорблениями тоже нет времени. Но ты можешь сделать нечто, что будет не хуже оскорбительных слов и даже вернее.

   - В морду дать? - предположила я уныло. - Так это дикость.

   Он засмеялся.

   - До морды, девочка, еще надо дотянуться.

   - Так обезьяны взяли в руки палки и начали первый философский диспут со смертельным исходом, - резюмировала я.

   - Про обезьян я ничего не знаю, - признался да Шайни, - но смотри, что можно сделать с человеком при помощи меча. Встань снова за мой левый локоть и смотри на болвана.

   Я послушно переместилась, отойдя на шаг, чтобы не болтаться у него под рукой. Да Шайни сделал короткий жест, манекен взмахнул руками и горестно сгорбился.

   - Каким он выглядит? - спросил меня Унриаль

   - Грустным, наверное, - я пожала плечами, присмотрелась. - Да, грустным.

   Да Шайни сделал второй неуловимый жест деревянным мечом, и манекен поменял позу.

   - А теперь?

   Болван стоял почти прямо, только руки висели вперед, и голова была чуть наклонена к груди.

   - Обижен? - предположила я, не слишком надеясь на успех.

   Но Унриаль, посмотрев на манекен, согласился со мной:

   - Пожалуй, что так. - И сделал еще один жест.

   Незавершенный шаг вперед я все-таки заметила. А вот что он сделал рукой, опять не поняла. Голова манекена запрокинулась назад, а руки повисли вперед еще сильнее.

   - Неужели страх? - догадалась я.

   - Нет, девочка, - мой инструктор покачал головой. - Это горе. А страх выглядит вот так, - и он снова стремительно и незаметно ткнул манекен мечом куда-то в пояс. Болван слегка согнул колени и чуть присел.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   - Обалдеть, - сказала я совершенно искренне. Этот театральный этюд мне очень понравился.

   - Ну, если ты этого так хочешь, то пожалуйста, - он снисходительно улыбнулся, разрешая мне обалдеть. - Но мне кажется, ты все еще не поняла идею. Вот что я хочу сказать. - Он отложил меч и пошел по песку периметра стадиона рядом с гаревой дорожкой. Я шагнула вслед за ним, только потом поняв, что сделала, а он размеренно шел вперед, продолжая свою лекцию. - Представь себе, что перед тобой тот, кто портил тебе жизнь, а у тебя в руках... допустим, длинная палка. И ты можешь вот так, как я тебе сейчас показал, заставить его пережить все, что он тебе устроил, но быстро, в считаные минуты вместо дней и недель. А только после этого дать ему как следует, например, по голове, чтобы он запомнил, что с тобой так было нельзя делать даже один раз.

   Я добросовестно попыталась представить себе, как я гоняю палкой по стадиону кого-нибудь. И поняла, что не вижу никого, с кем я бы хотела так поступить. Дейвин извинился и делает все, что в его силах, чтобы все стало если не как раньше, то хотя бы как надо. Князь честно тащит все обязательства, которые взял на себя - перед краем, передо мной, перед Полиной даже. Унриаль был, по большому счету, виноват не больше тех смертников, которые, взяв мои материалы из сети, устраивали саалан похохотать ценой своей жизни. Я попыталась еще раза три, результат вышел тот же. Вместо образа врага было белое овальное пятно.

   Да Шайни посмотрел на меня, не прекращая идти.

   - Сейчас ты скажешь, что тебя никто не обижал, - вздохнул он, - и гонять палкой тебе некого.

   - Нет, не угадал, - возразила я, вдруг поняв, что происходит в моей голове. - Просто первое, что я услышу, показав палку, - это вопрос "за что?".

   Он остановился и развернулся ко мне. И был очень серьезным, когда заговорил.

   - А вот за такое, девочка, надо убивать. На месте, без разговоров и без пощады. А если побежит - догнать и убить. Этому я и постараюсь тебя научить.

   Вейен да Шайни предпринял еще одну попытку договориться с мистрис Бауэр. Ради этого он даже согласился терпеть присутствие сайха, при условии, что тот не станет мешаться в разговор. Этот навязчивый тип наотрез отказался предоставить маркизу возможность для частного разговора с мистрис, а на вопрос "почему" начал плести сущую бессмыслицу про уже завершенное дознание. Развлечения из-за этого пришлось выбирать вовсе не такие, как маркиз собирался изначально. Он-то хотел устроить ей милый день с прогулкой по зимнему саду при его особняке, с обедом на крытой террасе, с катанием на повозке по столице - в общем, создать условия для того, чтобы прикосновение и откровенный разговор были естественными и ожидаемыми. Вместо этого они сперва ходили по открытым залам Старого дворца, рассматривая гобелены и витражи, успевшие Вейену надоесть хуже водорослевого супа, потом пошли в библиотеку, где мистрис вместе с сайхом созерцали свитки со стихами и карты земли Аль Ас Саалан. Затем Вейен предложил пообедать и отвел мистрис и ее сопровождающего в таверну, где обещали живую музыку ее земли. Хотя бы здесь ему повезло, праздничное меню еще не убрали. Более того, хозяин предложил им совершеннейшую экзотику из-за звезд: леща с гречневой кашей и похлебку из белых грибов. Мистрис, однако, не проявила к пище своей земли никакого интереса, а выбрала пресный пирог с овощами и сыром и десертную тарелку с фруктами и орехами. Сайх попросил только чай. Вейен пожал плечами и заказал себе рыбу в морском соусе. "Бывают же дни, когда у людей просто нет аппетита, - решил он, - и стоит попробовать скрасить вечер галантной беседой". Тему маркиз выбрал так, чтобы расположить мистрис если не к ответной откровенности, то хотя бы к какой-то симпатии к нему. Он начал рассказывать ей историю своей семьи. Она выразила вежливый интерес и даже начала задавать вопросы. Маркиз говорил легко и охотно. Свою бабушку он любил и восхищался ею, особенно историями времен ее молодости, до Ледового Перехода. Ради этой встречи он и припомнил одну из любимых своих историй.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})