Золотая ветвь - Галина Романова

— Скажи, зачем ты это сделал? — первой нарушила она молчание.

Хаук перестал полировать лезвие талгата суконкой и проверил остроту клинка пальцем.

— Разве ты не поняла, что сказал тебе Эйтх? Я дал ему четкие указания. Он не должен был перепутать ни слова.

— Я не о том! Неужели ты не мог…

— Не мог, — шепотом рявкнул он. — Это мое право! И перестань требовать, чтобы я перед тобой оправдывался! У меня есть долг поважнее…

Муж в первый раз за вечер обернулся к ней, и Ласкарирэль поразилась злому огню, горевшему в его глазах. И поняла, что причиной его злости была отнюдь не она.

Пять дней орки бежали на север, и осень катилась им навстречу. Местность вокруг была довольно дикой — здесь чаще встречались развалины древних поселений, чем жилые деревеньки в два-три двора. Селились в них в основном гоблины, коблинай, иногда попадались и человеческие поселения — бежавшие от своих баронов сервы забивались иной раз в такую глушь, что просто дальше некуда. Однажды наткнулись на типично орочьи землянки, но они принадлежали расе так называемых урюков — низкорослых орков, которых настоящие, «истинные» орки презирали за рост и манеры. Все поселения находились на таком порядочном расстоянии друг от друга, что обойти их стороной было проще простого.

Орки мчались своей знаменитой орочьей рысью, которая позволяла им обходиться без лошадей. В день они проходили столько же, сколько самый неутомимый пешеход-человек покрывает за два-три дня. Выстроившись цепочкой и ступая точно след в след, они двигались строго напрямик, сворачивая с прямого пути только если впереди вставала непреодолимая преграда в виде развалин очередного поселения или лесной завал. Но даже через реки они перебирались, стараясь держаться строго поперек течения — бросались в воду вплавь, подняв оружие и припасы над головой. Казалось, их гонит чья-то злая воля, и Ласкарирэль не решалась спросить, куда и зачем они так спешат. Ведь погоня уже давно должна была отстать — или по-прежнему держалась на одном и том же расстоянии.

Сама девушка выбивалась из сил, стараясь поспеть за орками. Она мужественно держалась рядом с Хауком, но в последние дни ее все чаще и чаще подхватывали на руки, а то и просто перебрасывали через плечо и волокли, как еще один мешок с припасами.

На шестой день сумасшедший бег внезапно прервался. Хаук вылетел на широкую поляну, с трех сторон окруженную лесом, пробежал по ней несколько шагов и остановился, вскинув руку. Его спутники немедленно заняли круговую оборону, Эйтх и еще один орк подняли арбалеты, остальные обнажили мечи и талгаты — у кого что было. Но драться было не с кем. Ласкарирэль, которую поначалу заключили в круг, вытолкнули вперед, и Хаук шепнул ей:

— Открывай!

Девушка в удивлении огляделась. Поляна была довольно широкой, заросшей высокой, чуть ли не по пояс, травой, в которой еще кое-где мелькали желтые осенние цветы. Примерно на середине поляны из травы торчали две каменные глыбы, невесть как попавшие сюда. Лес на противоположной стороне…

Ласкарирэль даже заморгала, не веря своим глазам, — лес не стоял на месте! Он то казался совсем близко — можно было пересчитать листья на деревьях и ощутить запах земли и грибов, — то вдруг оказывался так далеко, что все сливалось в одно желто-зеленое пятно. Решив разобраться со странным эффектом, девушка пошла к лесу.

В какой-то миг ей показалось, что перед нею зависла в воздухе полупрозрачная занавесь. И Ласкарирэль протянула руки и раздвинула ее резким движением, словно распахивала огромные тяжелые портьеры.

И сразу мир вокруг переменился. До леса оказалось чуть более ста шагов, он перестал перемещаться, но основательно изменился. На передний план выдвинулись кусты, усыпанные ярко-красными и темно-фиолетовыми ягодами, а над ними смыкали кроны клены и дубы. Несколько молодых рябинок словно выступили вперед. Их ветки клонились чуть ли не до земли под тяжестью плодов.

Изменились и каменные глыбы — теперь ни у кого не оставалось сомнений, что их принесли и установили здесь разумные существа. Они обтесали глыбы, придав им форму столбов, покрытых причудливой резьбой. А чуть в стороне, но за столбами, обнаружился небольшой домик-башенка, окруженный кустами шиповника и увитый по стенам плющом. Судя по всему, он был покинут совсем недавно, года три-четыре назад, и плющ еще не успел захватить все строение целиком.

Ласкарирэль покачнулась, хватаясь за ближайший столб, чтобы не упасть. Рядом зашелестела под тяжелыми орочьими шагами трава, но девушка даже не обернулась на своих спутников. Она сразу узнала местность. Это был Изумрудный Остров, и она сама привела сюда орков.

ГЛАВА 33

Прошло уже больше месяца, как беглецы из Пандара поселились в пещере в Озерном краю под охраной гостеприимного дракона. Тот не устал от общества эльфов, повторяя каждый день, что все лучше, чем опять долгие годы страдать от одиночества и невозможности ни с кем поговорить. Он даже начал учить кое-кого из молодых эльфов своей драконьей магии. Среди учеников нашлись не только девушки — даже двое мальчиков-подростков оказались достаточно одарены, чтобы освоить кое-какие заклинания. Леди Мирамирэль, которая продолжала оставаться для беглецов из замка Пандар повелительницей, внимательно присматривалась к юным дарованиям. Не было сомнений, что по окончании войны девочки пополнят ряды Видящих. Что же делать с мальчиками, оставалось открытым. Ведь эльфы-мужчины не способны к серьезной магии. Но ничего! Хоть бы только когда-нибудь закончилась эта война! Тогда она разберется, что к чему! Возможно, дело в том, что мальчики учились драконьей магии и окажутся слабаками в эльфийской.

Старшее поколение тяжело переживало изгнание. Хотя трудолюбивые альфары и элле и попытались сделать жизнь своих господ сносной, о многом беглецам приходилось только мечтать. Например, с окончанием лета встал вопрос о теплых одеждах. Ни прясть, ни ткать было не из чего, а из шкур добытых на охоте животных можно было шить только кожаные куртки и меховые плащи. На свой страх и риск элле несколько раз под покровом ночи наведывались через Портал к замку Пандар, но возвращались с пустыми руками и такие мрачные, что их никто не решился расспрашивать.

Дракон в конце концов внес свою лепту — однажды он слетал на какие-то поля и приволок целую охапку травы. Из ее волокон смогли сплести нити, которые пошли на изготовление чулок.

Единственный, кто чувствовал себя хорошо и даже немного воспрял духом, был юный Паномир, после смерти отца — лорд замка Пандар. Парализованный юноша-эльф снова обрел интерес к жизни и требовал, чтобы его каждое утро выносили из пещеры на свет. Мать устроила для сына ложе над входом, где он проводил долгие часы, наблюдая за окрестностями. Рядом с собой Паномир всегда держал старый меч — он сам долгими вечерами чистил его от ржавчины, срезал все заусенцы и подолгу, приподнявшись на локте, старательно вертел в руке, вспоминая боевые приемы. Этот меч отец подарил ему на совершеннолетие, всего за несколько лет до того, как несчастный случай на охоте приковал юношу к постели. Меч раньше принадлежал прадеду лорда Пандара, носившему то же имя, и Паномир еще не успел как следует им посражаться — несколько турнирных боев и короткая стычка с орками в приграничье весной того самого года, конечно, не в счет. И теперь юный лорд Пандар искренне сожалел о том, что потерял столько времени. Силы его медленно восстанавливались. Он иногда уже пробовал садиться, и с каждым днем ему все больше времени удавалось продержаться в сидячем положении. Вот только ноги по-прежнему не слушались его.