Лукиан Самосатский. Сочинения - Лукиан

— В остротах да будет мерой их безобидность для всех.

— Ко всему этому играть в кости на орехи. Если кто-нибудь станет играть на деньги, пусть на следующий день ему не дают есть. Оставаться или уходить каждому разрешается сколько хочется, когда вздумается.

— Когда же рабов начнет богач угощать, пусть прислуживают друзья его вместе с ним.

— Законы эти каждому из богатых людей записать на медную доску, выставить их на самой середине двора и перечитывать постоянно. Надлежит помнить, что до тех пор, пока будет стоять эта доска, ни голод, ни мор, ни пожар, ни другое какое-нибудь несчастье не войдут в жилище богача. Но если когда-нибудь — да не случится этого — доска будет уничтожена, тогда пусть богачи попробуют отвратить то, что им придется испытать.

ПЕРЕПИСКА С КРОНОМ

Перевод Н. П. Баранова

Письмо первое

ПРИВЕТ ОТ МЕНЯ КРОНУ

19. Я уже и раньше писал тебе откровенно о моем положении и о том, что по бедности моей мне одному лишь угрожает опасность не получить своей доли в том празднике, о котором ты возвестил людям. Я, помнится, присовокупил, что бессмысленнейшим считаю такой порядок, когда одни из нас, людей, богатеют сверх меры и живут в роскоши, не делясь тем, что имеют, с более бедными, а другие от голода погибают и все это накануне Кроновых праздников. Но поскольку ты мне на то письмо ничего не ответил, я счел нужным снова напомнить тебе о том же самом. Дело в том, любезнейший Крон, что тебе следовало бы сначала уничтожить это неравенство и все блага предоставить на общее пользование, а потом уже давать приказ относительно праздника. А так, как сейчас обстоит дело, муравью с верблюдом не тягаться, по пословице. Или еще лучше: вообрази себе трагического актера, который одной ногой стоит на подножье, которое представляют трагические котурны, другую же ногу оставим ему босой. Так вот, если актер вздумает в таком виде передвигаться, — ты сам понимаешь, — ему придется делаться попеременно то высоким, то низким, смотря по тому, на какую ногу он ступит. Такое же точно неравенство существует в нашей жизни: одни, подвязав котурны, выступают перед нами в торжественном хоре, ведомые счастливой Судьбой, а мы, большинство, собственной подошвой на землю ступаем, хотя, будь уверен, могли бы не хуже тех играть и двигаться, если бы кто-нибудь нас снарядил подобно актерам.

20. Однако от поэтов слыхал я рассказ, будто в старину у людей не так обстояли дела, когда ты еще один правил миром. Земля незаселенная, невспаханная рождала людям всякие блага, так что для каждого был готов обед: ешь досыта, а реки — одни вином, другие молоком, а третьи даже медом текли; лучше же всего, сами люди, говорят, в те времена золотыми были, бедность даже и близко к ним никогда не подходила. Нас же самих даже свинцовыми, пожалуй, было бы несправедливо назвать, а разве чем-нибудь еще менее ценным. И пища в трудах большинством добывается, но зато нужда и безвыходность, «охи» и всякие "откуда бы достать" и — "судьба наша горькая". И много еще подобных благ нам, беднякам, предоставлено. Но будь уверен, все это меньше бы нас мучило, если бы богачей мы не видели, которые в этаком блаженстве живут, столько золота, столько серебра под замками держат, столько одежды имеют и рабами, выездами, доходными домами, поместьями и всякой всячиной владея в изобилии, — не только никогда ничем с нами не поделятся, но и глядеть-то на нас в большинстве не считают нужным.

21. Вот это нас всего больше душит, Крон, и невыносимым нам представляется такое положение, когда один, развалясь на пурпурных покрывалах, среди множества благ, нежится, рыгает и, друзьями славословимый, справляет беспрерывный праздник, а я и мне подобные лишь во сне грезим, не удастся ли откуда-нибудь достать четыре обола, чтобы можно было хотя бы хлебом или горстью муки ячменной наполнить желудок и лечь спать, пощипывая на закуску кардамон, кресс-салат или грызя головку лука. Итак, Крон, если бы это изменить и переделать на жизнь для всех равную, или, в крайности, самим богачам приказать, чтобы они не в одиночку наслаждались благами, но из множества мер золота одну щепотку на нас на всех отсыпали и из одежды хотя бы ту, что молью поедена, выдали, право же, это бы их не обидело. Ведь все это гибнет и от времени портится. Лучше было бы отдать это нам, чтобы было что на себя накинуть, чем гноить в ящиках и сундуках, покрытое густой плесенью.

22. Да и обедать каждому из богачей следовало бы, приглашая к себе кто — четвертых, кто — пятерых из бедняков; однако обращаться с простыми людьми на обеде не по нынешнему обыкновению, но более демократично, чтобы все получали долю равную, а не так, как теперь: одни набивают желудок яствами, и слуга стоит перед ним, дожидаясь пока тот не откажется есть, а как к нам подойдет, едва мы приготовимся протянуть руку — слуга уже спешит пройти мимо, только показав нам миску или то, что осталось от пирога. И когда подают жареного кабана, не следовало бы кравчему класть перед хозяином полсвиньи целиком, вместе с головой, а остальным подносить кости, во что-нибудь завернутые. Надо было бы и виночерпиев предупредить, чтобы не дожидались, чтобы семь раз попросил пить каждый из нас, но если раз велит — тотчас и наливали бы; и чашу подавать большую, наполнив доверху, как и хозяину. И самое вино должно быть для всех пирующих одно и то же; в самом деле, где, в каком законе написано, чтобы один напивался благоухающими винами, а у меня желудок разрывался от неперебродившего сока.23. Если ты все сказанное исправишь и переустроишь, Крон, — ты сделаешь так, что жизнь станет действительно жизнью и праздник — настоящим праздником. В противном случае, пусть богачи празднуют, мы же ляжем спать, от всей души желая им, когда придут после купанья к столу, чтобы раб опрокинул у них амфору и разбил ее, чтобы у повара пригорела похлебка, и, по рассеянности, он положил в чечевицу соленую рыбу; чтобы забежавшая собака сожрала всю колбасу, пока повара заняты другим делом, и полпирога в придачу. А свинья, лань, поросята, в то время как будут жариться, пусть учинят то же, что Гомер о быках Гелиоса рассказывает; или еще того лучше: пусть не поворачиваются медленно, но, вскочив, убегут в горы, унося с собой и вертелы. Откормленные же птицы, хотя уже ощипанные и приготовленные, пусть вспорхнут и тоже унесутся прочь, чтобы богачи без нас их и не попробовали бы.

24. А чтобы наибольшее испытать огорчение, пусть какие-нибудь муравьи, вроде индийских, вырыв из сокровищниц богачей их денежки, унесли ночью в народную казну. И одежды по небрежности смотрителей пусть будут уничтожены и в решето превращены любезными мышами, чтобы нельзя было отличить одежду от рыбацкой сети. И отроки у богачей цветущие и кудрявые, которых они Гиацинтами, Ахиллами и Нарциссами величают, пусть, протягивая им кубок, вдруг станут лысыми, пусть исчезнут их кудри и борода вырастет острая, как у тех клинобородых, что выступают в комедиях, а на висках щетина появится не в меру густая и очень колючая, середина же вся гладкой и голой останется.

Такие-то пожелания и еще того больше мы выскажем богачам, если они не решат, оставив свое чрезмерное себялюбие, на общую пользу употребить свое богатство и уделить нам из него хоть малую часть.

Письмо второе

ПРИВЕТ ОТ КРОНА МНЕ, ВЫСОКОЧТИМОМУ

25. Что ты за взор болтаешь, милейший, излагая мне в своем письме нынешнее положение и предлагая произвести передел благ. Это, скорее, дело другого, ныне правящего миром. Дивлюсь я, право, если ты один из всех людей не знаешь, что я, хоть и был в старину царем, уже давно перестал им быть, между сыновьями разделив царство. Теперь Зевс более других подобными делами занимается. Наша же власть не идет дальше игры в кости, веселого шума, песен и пьянства — да и то на срок не более семи дней. Так что в более важных случаях по вопросам, тобой затронутым, — о том, чтобы уничтожить неравенство и всем одинаково быть либо бедняками, либо богатыми, — пусть уже Зевс ведет переговоры с вами. Если же в чем-нибудь праздничном кто-нибудь обижен будет или получит лишнее — в этом случае, пожалуй, мне принадлежит решение. И я отправляю письмо богатым о пирушках, о мере золота и об одеждах, — чтобы и вам они что-нибудь посылали к празднику. Ибо справедливо и достойно богачам так поступать, как вы говорите, если нет у них никакого разумного возражения.

26. А в целом да будет вам, беднякам, ведомо, что вы в заблуждении пребываете и неправильно судите о богатых. Вы уверены, что богачи всячески блаженствуют и одни только этакую сладкую ведут жизнь, поскольку возможно им и обедать роскошно, и напиваться сладким вином, и с отроками цветущими и с женами иметь общение, и одеждами мягкими облекаться. А о том и знать не знаете, каково это все на самом деле. Ибо такая жизнь заботы возбуждает немалые и приходится богатым ночи не спать из боязни, как бы управляющий не оказался бездеятельным или не украл чего-нибудь тайком, как бы вино не прокисло, как бы в хлебе не завелись черви, а грабитель не похитил кубки, как бы народ не поверил клеветникам, распускающим слухи, будто он, богач, стремится к тирании. И все это лишь ничтожная часть того, что их огорчает. Да, если бы вы поняли, сколько у богача страхов и забот, вы решили бы, что богатства следует избегать всячески.