Прочь из моей головы - Софья Валерьевна Ролдугина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ненадолго воцарилась тишина, а затем свет начал вспыхивать над трибунами всё чаще.
– Вистерия принимают сторону Эло Крокосмии…
– Водяная Лилия считает, что преступник Хорхе Альосо-и-Йедра…
– Хэнбейн Блэк поддерживает Крокосмию согласно заключённому договору…
Я рефлекторно стиснула кулаки, выслушивая всё это. Нет, а на что мы рассчитывали… Датура до сих пор – правящая семья, и, несмотря на конфликт с Крокосмией, к нам у них претензий гораздо больше. И мы ведь действительно убили их наследницу – да, она напала первой, да, я не отдавала душам приказ уничтожить её, но я ведь этого хотела. А значит – убила.
– Протестую, – раздался вдруг красивый женский голос, пожалуй, сопрано. Как ни странно, принадлежал он изысканно одетому молодому человеку, который стоял по правую руку от госпожи Франчески. – Датура поддерживают Крокосмию. Но я, Лукреция Датура, лично и независимо отдаю свой голос за Хорхе Альосо-и-Йедра.
– Наглая девчонка… – зашипела Франческа, оборачиваясь.
– И что вы сделаете? Изгоните меня из семьи? – ответила Лукреция. Мне, кстати, до сих пор упорно казалось, что она – элегантный худощавый юноша со смазливым лицом. – Но других наследников нет. Передадим власть побочной линии, тётя? – Франческа Датура явно не нашлась, что ответить, и промолчала. Лукреция же вдруг улыбнулась и махнула нам рукой: – Привет, Йен. Давно не виделись.
– Привет, Лука, – откликнулся он, и в глазах у него промелькнуло странное выражение. – Что, совесть заела за то, что топил меня в ведре?
Забавно, что Йен, похоже, единственный обращался к Лукреции как к мужчине.
– Тебя стоило разок утопить, засранца, – в тон ему ответила она. И добавила: – Сходим потом выпить?
– Если будет что отпраздновать, – усмехнулся Йен.
А Тильда склонилась к моему уху и громко прошептала:
– Не ходи с ними! Лука странная… – Откровенно признаться, ожидала услышать что-то насчёт мужской одежды и прочего, но продолжение заставило меня прикусить язык: – Прикинь, она всех травит! Испытывает на собутыльниках яды и противоядия!
– Спасибо за предупреждение, – только и смогла выдавить я.
Ну, конечно, тогда Лукреция будет дорожить таким другом, как Йен. Его же травить можно сколько угодно, он не обидится – ещё и подскажет, как яд сделать более смертоносным. После её выступления воцарилось шаткое равновесие: чародеи больше не спешили заявлять о своих симпатиях к Эло Крокосмии, потому что одно дело – прикрываться семьёй Датура, а другое дело – конфликтовать с будущим лидером этой же семьи. Несколько чародеев-одиночек высказались в пользу Хорхе, примерно столько же – против, и потом дело заглохло. Видимо, смельчаки закончились; те же, кто остался, тянули время, лихорадочно взвешивая про себя все аргументы… И в этот самый момент свет вспыхнул над самой большой ложей, увитой алыми розами.
Сердце у меня замерло; я рефлекторно сощурилась, пытаясь понять, кто из утончённых, безупречно элегантных женщин, расположившихся в первом ряду, та самая Флёр, но безуспешно. Образ из снов был размытым, да и сколько времени прошло с тех пор… Маленькая принцесса в голубом платье стала угловатым подростком, затем – гордой юной наследницей; их с Йеном пути разошлись, и если он нисколько не изменился, то для неё прошло полвека. Она стала старше, многое пережила… хотя что такое сто лет для чародейки, в перспективе способной прожить триста лет? Всего треть жизни позади?
…прямо как у меня.
Разглядеть Флёр так и не удалось. Говорить от лица Роз взялся убелённый сединами мужчина по имени Венсан, который назвался пресс-атташе. Он не стал делать долгих вступлений, объясняться или оправдываться, в отличие от представителей других семей, и объявил коротко:
– Розы считают, что Хорхе Альосо-и-Йедра был обвинён ложно, и предлагают ему свою защиту и покровительство.
Взорвать грязевую бомбу посреди Арены и то было бы менее эффектно.
Теперь всем уже стало ясно, чем закончится дело. Даже если кто-то колебался до сих пор и планировал отомстить Хорхе, прикрывшись кланом Датура, то сейчас желающих рисковать не осталось. И, хотя чародеи пока выдерживали паузу, я уже понимала, что победа на нашей стороне.
Понимал это и Эло Крокосмия – только вот разочарованным, потрясённым или даже просто огорчённым он не выглядел.
– Значит, вот что вы решили, – тихо произнёс он, и у меня мурашки по спине пробежали. – Что же, правильно – весы правосудия склоняются к тому, за кем сила. Но я действительно хотел обойтись без крайних мер, подождать ещё несколько лет… Видимо, не получится. Йен Лойероз, – повысил он голос, привлекая к себе внимание. – Ты обвинял меня в намерении создать оружие, способное уничтожить бессмертного. К счастью, обвинения запоздали: я уже его создал.
Что-то ярко, почти невыносимо вспыхнуло сбоку от нас, на трибунах. Я инстинктивно пригнулась, Йен воздел руки, окутывая нас чарами…
Тщетно.
Потому что целью были не мы.
Ложа Стальных Камелий – та самая, лишь на два яруса ниже Роз и немного меньше – исчезла. На её месте зияла дыра – сквозная, через всю толщу скалы, на многие сотни метров. Края не были оплавлены и не дымились; не пахло кровью или горелым, нигде не лежали обломки… Просто часть окружающего мира исчезла бесследно.
– Кто-нибудь ещё хочет выступить в пользу ублюдка Альосо-и-Йедра? – сдержанно спросил Крокосмия, и его нелепое вытянутое лицо на секунду показалось мне величественным и жутким, словно у какого-то древнего подземного божества.
Йен побледнел как смерть, и с леденящим душу ужасом я осознала, что он успел проследить направление удара, но защитить от него людей не смог.
– Я хочу! – послышался вдруг звонкий голос Юон. – Хорхе – мой друг. А значит, те, кто его защищает – мои друзья тоже.
Очень-очень медленно я обернулась к ней – и едва не потеряла сознание от облегчения.
Глава клана Камелий, импозантный немолодой мужчина в сером жакете, с ошалелым видом покоился на руках у довольной Юон. У неё под ногами, вповалку, словно брёвна, валялись его родичи – с не менее одурелыми выражениями лиц, но определённо живые. Близняшки в ярких футболках сидели на коленях у Сета, вцепившись в его плащ, и с любопытством таращили глаза.
– Телепортация, – выдохнул Йен, и уголок губ у него слабо дёрнулся. – И непревзойдённая скорость. Ну,
