Песец подкрался незамеченным - Михаил Михеев

— Слышал, разумеется, — канцлер улыбнулся. — Поэтому вы вернетесь к своим и скажете то, что будет нужно нам. Ну и будете сообщать обо всех происках имперцев.

Канцлер, похоже, был намерен совершить типичнейшую ошибку всех киношных злодеев — выговориться перед пленными перед тем, как начать их убивать. То ли дурак, то ли психология у них, негодяев, такая, охота лишний раз унизить побежденных… Впрочем, плевать, лишняя информация никогда не лишняя, и как она получена не суть важно. Главное, вынести ее отсюда.

— Размечтался, ублюдок, — Дайяна надменно скрестила руки на груди.

— Да оскорбляйте, сколько вам влезет, — улыбка канцлера была такой же скользкой, как и он сам. — Проигравшие всегда пытаются оскорбить, им больше ничего просто не остается. Уважаемый Зегар, прошу вас, приступайте.

Адер неторопливо двинулся к ним. Полы его ярко-красного, похожего на халат одеяния развевались в такт шагам. Улыбочка его (кто бы мог подумать, что на бронированной морде могут так здорово отражаться эмоции) была, по меньшей мере, неприятной — такими разве что детей пугать, сработает за бабу Ягу, Кощея Бессмертного и Змея Горыныча вместе взятых. В общем, редкостный урод, если смотреть с точки зрения человеческой эстетики. Ковалев, возможно, подождал бы еще, но девушка начала бледнеть — похоже, готовилась упасть в обморок, поэтому адмирал решил начать действовать.

Скривив несчастную рожу, он глухо замычал. Внимание всех присутствующих моментально переключилось на него, стволы в руках дернулись. Даже адер — и тот остановился. Адмирал виновато пожал плечами:

— Простите, зубы… Всегда боялся стоматологов, а вот теперь…

На лицах некоторых охранников появилось некоторое подобие сочувствия — похоже, боязнь зубных врачей была фобией не только интернациональной, но и межпланетной. Впрочем, некоторые наоборот злорадно заулыбались.

Ковалев еще раз издал стонущий звук, выругался и вдруг плюнул на стол. По лакированной столешнице заплясал зуб. Самый обычный, ничем не примечательный коренной зуб — чуть желтоватый, с неприятного вида разводами, в луже тягучей слюны. И все клюнули — кто-то оказался раздражен, кто-то опешил, не ожидая такого хамства, но на пару секунд все они потеряли контроль за ситуацией. Хреноватые оказались профессионалы, можно сказать, и не профессионалы вовсе…

Ковалев резко откинулся назад, сбивая с ног Дайяну и накрывая ее своим телом. В следующий момент громыхнуло так, что, казалось, лопнут барабанные перепонки. По обтянутой комбинезоном спине хлестнуло осколками пластика, что-то тяжелое приложило адмирала по затылку, от чего перед глазами сразу заплясали разноцветные искры, однако сознания он не потерял. Моментально запахло гарью.

Не теряя времени, адмирал вскочил на ноги и резко рванул руки в стороны, пытаясь разорвать сковывающую их цепь. Обычная стальная цепочка должна была просто рассыпаться от рывка супера, но эта оказалась куда как прочнее — во всяком случае, она выдержала, что уже само по себе было подвигом. Вторую попытку Ковалев делать не стал, потому что среди валяющихся бесформенными грудами мяса охранников наметилось шевеление. Большинство, конечно, шевелились постольку-поскольку — их явно хорошо уконтропупило взрывной волной, да и осколки внесли свою лепту, поэтому, как правило, этот народ был сейчас или здорово оглушен, или ранен, или просто мертв. Однако один из них, явно еще не отошедший от шока, уже поднимался — видимо, сработали рефлексы. Ковалев, впрочем, успел раньше, чем тот смог подняться — подскочил, врезал тяжелым десантным ботинком в челюсть, сбивая с ног, и, несмотря на то, что наручники сильно мешали, ловко свернул незадачливому вояке шею. Почти сразу после этого с шелестом отъехала в сторону входная дверь и в комнату заглянул все тот же хмырь, которого Ковалев незадолго до бесславного начала переговоров помял в приемной. Очевидно, его привлек шум, однако лучше бы он притворился глухим — он даже не успел понять, что происходит, а адмирал, пользуясь сверхвозможностями своего тела, в прыжке достал его ногой и проломил грудную клетку. Любопытный офицер умер еще до того, как тело его, вылетевшее обратно в приемную, коснулось пола.

Адмирал выглянул за дверь, готовясь к схватке, но в приемной никого больше не было — то ли переговоры были настолько секретны, что всех услали куда подальше, то ли канцлер был слишком самоуверен, что привело к тому же результату. Ну и славненько. В два широких, стремительных шага адмирал подошел к наружной двери и наглухо ее заблокировал, после чего вернулся в комнату переговоров.

Все действо заняло меньше пятнадцати секунд, но в боевом режиме время, казалось, растягивалось. Сейчас тело неохотно выплывало из сладкого, как наркотические грезы, ощущения всемогущества, и Ковалев, возвращаясь к реальности, с удивлением видел, что Дайяна еще не пришла в себя, а канцлер и его шестерки лежали, шевелились, стонали, но встать, держась за стенку, пытался только один. Довольно безуспешно, кстати. Ковалев походя раздробил ему ботинком голову, еще раз попытался разорвать цепь, убедился в том, что это невозможно и, за неимением лучшего варианта, постарался найти что-нибудь, чем ее можно разрубить — искать ключи от наручников было в образовавшемся бардаке, по меньшей мере, наивно.

А бардак, кстати, образовался действительно первостатейный. Взрыв разметал стол, который, несмотря на свою монументальность и солидный, можно даже сказать, антикварный вид, оказался вовсе не деревянным, а довольно хлипкой пластиковой подделкой, на множество мелких осколков. Эти осколки и сыграли роль шрапнели, искрошив охрану и снеся канцлеру половину черепа. Впрочем, он и так был бы мертв — взрыв прогремел совсем рядом с ним, и если тех, кто был подальше, он, в первую очередь, оглушил и раскидал в стороны, то канцлера, похоже, он просто убил на месте. Ковалев прекрасно понимал, что и его самого в этой заварухе спасли только десантная броня да еще то, что на пути взрыва оказалась столешница. Она хотя и была, мягко говоря, непрочной, все же чуть-чуть отклонила ударную волну, хотя под конец и мстительно врезала адмиралу здоровенным обломком. Хорошо хоть обломок был нетяжелым, да и ударил удачно, а то лежал бы Ковалев сейчас, а Дайяне пришлось бы в одиночку выбираться отсюда. Так что, можно сказать, хоть в чем-то ему сегодня повезло.

Импровизированную отмычку адмирал нашел довольно быстро. В этом качестве выступила одна из его собственных силовых рапир, отброшенная взрывом как раз к выходу. Подобрав оружие, которое, к счастью, было не повреждено, Ковалев попытался рассечь цепь, но тут же сообразил, что рискует вместо этого отрезать себе что-нибудь важное и нужное. Клинок, способный одним прикосновением разрезать практически что угодно, из-за длинного клинка был слишком неуклюжим инструментом для подобной работы, поэтому Ковалеву пришлось подойти к Дайяне, которая вроде пришла в себя, но все еще смотрела ошалело, сунуть рапиру ей в руку и, показав наручники, скомандовать:

— Цепь режь. Только осторожно…

Дайяна справилась отлично. Ковалев кивнул благодарно, посмотрел вокруг, подобрал еще одну рапиру, проверил, действует ли она и направился туда, где лежала несуразная, зеленоватая туша адера. На полпути он обернулся и, ткнув пальцем в охранников, скомандовал Дайяне:

— Дорежь их пока.

Адер лежал неподвижно и Ковалев почти сразу понял, что он, вот невезение, тоже мертв. Носком ботинка перевернув адера на спину, он сразу понял причину этого — в груди ящера была здоровенная дыра. Очевидно, какой-то осколок, неясно, правда, чего обладал достаточно высокой скоростью и массой, чтобы, проломив чешую, эту природную защиту адера, прикончить его на месте. Было неясно даже, что это за осколок и осколок ли вообще — он полностью скрылся в ране и разглядеть его не было никакой возможности. Впрочем, Ковалев и не старался — ему был важен результат, а результат, увы, не впечатлял. Лужа крови и лежащий в ней труп, похоже, главного участника намечавшегося действа — совсем не то, что нужно. Шанс обзавестись ценным "языком" оказался упущен, и неизвестно было, когда он выпадет адмиралу снова и выпадет ли вообще. Обидно…

Сзади раздались неприятные звуки. Ковалев обернулся — так и есть, Дайяна, вместо того, чтобы, как он ей приказал, добивать раненых охранников, стояла на коленях посреди комнаты и извергала из себя непереваренный обед вместе с остатками завтрака. М-дя-а-а, дал же Бог помощницу. Похоже было, что справляться придется исключительно своими силами.

Подождав, пока девушка перестанет блевать, Ковалев аккуратно подхватил ее под мышки, поднял на ноги и усадил на чудом уцелевший стул, а сам занялся ранеными. К сожалению, годных для дальнейшего экстренного потрошения среди них не было, поэтому действительно оставалось лишь добить их. Нанести удар милосердия, иначе и не скажешь. И потом, не оставлять же за спиной врагов, имеющих хоть минимальный шанс выжить…