Клубничный блеф. Каван - Лина Мур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нет. Это прощение для себя, но не для них. Прощение освобождает от плохого и дарит тебе свободу выбора.
— То есть я должен простить свою сестру за то, что она сделала со мной? Свою мать? Отца-ублюдка? — злобно рычу я.
— Да.
— Никогда, — шиплю я.
— Тогда ты всегда будешь видеть кошмары, Каван. Ты не отпускаешь прошлое, в этом твоя проблема. Почему оно так нравится тебе? — Таллия внимательно смотрит на меня, и я фыркаю.
— Оно мне не нравится. Я, блять, был мальчиком для удовлетворения похоти, — грубо огрызаюсь.
— Да, это так, но всё же, Каван, загляни глубже. Почему ты не можешь отпустить это? Что тебе не даёт это сделать?
Поджимаю губы, потому что я ненавижу говорить об этом. Меня это раздражает.
— Может быть, ты боишься, что если простишь их для себя, то у тебя не будет возможности спрятаться в темноте и оправдать своё одиночество? Ведь они мешают тебе двигаться дальше. Ты боишься, и это нормально, Каван. Но отпусти. Отпусти злость и обиду на них за то, что они с тобой сделали. Позволь другим поцеловать твои раны, полюбить твои шрамы и увидеть тебя настоящего. Настоящий ты прекрасен. И когда люди увидят, какое у тебя огромное сердце, то им будет плевать на твои шрамы. Они будут любить тебя за то, что ты просто живёшь.
— Если люди узнают, что у меня есть сердце, то они будут использовать меня и причинять боль. Они перестанут считать, что я могу их наказать.
— Я говорю тебе про отношения с близкими людьми. На работе ты можешь быть любым, а дома тебе нужно быть собой. Близкие тоже причиняют боль, Каван, но если ты не будешь двигаться дальше, то никогда не сможешь жить нормально. Чувствовать и иметь будущее. Ты думал о своём будущем? — интересуется она.
— Не особо, если честно. Я знаю, что всегда буду работать с Ноланами. Они моя семья. И всё.
— А собирался ли ты заводить свою семью? Думал ли ты о детях?
— Нет. Я не готов к этому, — отрезаю и сажусь на кровати, чтобы не видеть боли в глазах Таллии. Хотя я вру. Я лживый ублюдок и мечтаю о том, чтобы у меня была своя семья и дети, много детей, но страшно боюсь этого. И лучше пусть у Таллии не будет иллюзий на мой счёт, пока я сам не созрею, чтобы рассказать ей обо всём.
— Ты поедешь со мной на свадьбу? — Встаю и собираю вещи с пола.
— Если я тебе там нужна, то да.
— Ты мне нужна.
— Хорошо. Когда мне нужно быть готовой?
— Примерно через час. Я отправлю к тебе шофёра с платьем, а сам приеду за тобой ровно через час.
Надев футболку, опираюсь на кровать и целую Таллию в губы.
— Ладно. Буду ждать тебя. — Её улыбка разрывает моё сердце.
Она так прекрасна.
Киваю Таллии и, хватая свои вещи, выхожу из её квартиры.
В моей голове пустота. Ничего не хочу больше. Я вымотан и устал. Сейчас я должен сосредоточиться на работе, но хочу больше Таллии в моей жизни. Я должен быть тенью, а пытаюсь выбраться на свет. Чёрт, я просто ублюдок. Знаю, что снова причиню боль Таллии, но отпустить её не могу.
Ровно через час я, одетый в чёрный смокинг, стою у дома Таллии и жду, когда она спустится вниз. Ей отвезли платье, которое я выбрал, но я не уверен, что она бы выбрала всё это сама.
Когда Таллия появляется внизу, то у меня перехватывает дыхание. Она такая красивая. Элегантное платье в пол с длинными рукавами тёмно-синего цвета идеально смотрится на ней. Она чересчур сексуальна в нём. Почему я выбрал это платье?
— Нормально? Это то, чего ты ожидал? — взволнованно спрашивает она.
— Ты нанесла макияж, — замечаю я.
— Да. Это ведь свадьба. Если я появлюсь там со своими тёмными кругами под глазами, то буду выглядеть ужасно.
Мне нравятся её тёмные круги под глазами больше, чем пухлые губы, покрытые помадой, куча макияжа и слишком красивые глаза. Я боюсь, что кто-нибудь увидит моё сокровище, и оно ему тоже понравится. И этот кто-то будет куда сговорчивее, чем я.
— Каван, тебе не нравится? — спрашивает Таллия, и та печаль, которая сквозит в её глазах, убивает меня.
— Ты очень красивая. Мне нравится. Поехали.
Таллия садится в машину, и мы направляемся в поместье за городом.
— Никто обо мне не знает, кроме Дейзи и Кифа, да? — спрашивает Таллия.
— Нет, я никому о тебе не говорил. Ещё Дарина знает. Но я не уверен, что она там будет.
— То есть ты впервые ведёшь кого-то на подобное мероприятие.
— Да. Я никогда не приходил туда с женщинами. Хотя иногда приходил со шлюхами, чтобы никто не посчитал меня геем.
Но зачастую предпочитаю быть там один, потому что я на работе.
Каждый приём — это моя работа.
— Тебе всегда приходится присматривать за Ноланами? Они что, сумасшедшие?
— Ещё хуже. Они все воюют друг с другом. Долгая история, но нас она не касается. Не пугайся, если увидишь их ссору. Это для них нормально.
— Странно.
— Ещё как. Вероятно, ты увидишь мою мать, — мрачно говорю я. — И её мужа.
— Ох, — шумно вздыхает Таллия. — Она снова вышла замуж?
— Нет. Когда я убил своего отца, то мы заранее уже подготовили его копию. То есть нашли мужчину, заплатили ему и сделали пластические операции, чтобы он был похож. Свои сложности.
В общем, теперь она живёт с ним, а он уже много лет играет роль моего отца.
— И твоя мама согласилась? — ужасается Таллия.
— Она больше любит деньги и роскошь, которую дарит высшее общество. Её такая альтернатива устроила.
Таллия поджимает губы, а я наблюдаю за тем, как она хмурится, обдумывая мои слова.
— Ты же помнишь о том, что я убил своего отца?
— Да, помню. Просто всё это чуждо для меня, и немного страшно.
Выходит, что иногда можно встретить людей, которые просто играют свои роли, а настоящий человек давно мёртв.
— Выходит так.
