Путешествие в революцию. Россия в огне Гражданской войны. 1917-1918 - Альберт Рис Вильямс

– К счастью для революции, – продолжал он, – даже интеллектуалы, бежавшие из царских тюрем или из ссылок и уехавшие к вам на родину, были вынуждены зарабатывать себе на жизнь, как рабочие. Мне так кажется. Они вернулись превосходными рабочими, нетерпимыми к нашему разгильдяйству, и заслужили уважение к себе со стороны людей. У нас даже работает бывший профессор английского языка, который получил такое прекрасное образование у вас на родине, что теперь он – председатель нашего совета профсоюзов. Сибирские рабочие русские до глубины души в том смысле, что они не работники умственного труда. Так что вы видите, Америка помогла нам, сама того не желая. Изгнанники способны убедить людей, что они теперь хозяева, а это означает, что им придется привыкать к дисциплине и к целенаправленному труду.

Молодой Суханов говорил, и вся его закаленность, его уравновешенность и задумчивость помогли мне понять, как это он в двадцать четыре года не только стал председателем Владивостокского Совета, но и членом Дальневосточного территориального бюро коммунистической партии. Он не рисовался, хотя такая поза ассоциируется с молодым возрастом, наоборот, в нем чувствовалась дерзкая созидательность, творческая активность, сдерживаемая осторожностью, которую он обрел здесь. Временами его молодое лицо казалось изрезанным морщинами, его движения были не суетливы, а хорошо сложенное тело никогда не напрягалось, но было замечательно быстрым, проворным, гибким, движения его были хорошо скоординированы. В редкие промежутки он даже смеялся, тогда веселость и отвага загорались в его глазах. Несмотря на юность, у Суханова была безошибочно угадываемая внешность руководителя. Он был более торжественным, чем Джером, который, несмотря на свои грустные глаза, любил высмеивать и обожал кормить меня преувеличенно страшными историями. Например, Джером настаивал, что после Октября все безработные, заполонявшие улицы в конце режима Керенского, были организованы профсоюзом шахтеров в советы от пятидесяти до сотни, им выдали старательский инвентарь и отправили на богатую золотом реку Амур. Там каждый человек намывал достаточно золота, чтобы получать от пятидесяти до ста рублей в день. Когда один из них выдвинул старый социалистический лозунг: «Каждому полный продукт его труда», то его чудесным образом подхватили. Однако вытащенные на ковер в Советы, старатели прислушались к голосу большинства и установили плату – пятьдесят рублей в день.

Я попросил Суханова рассказать мне о себе. Неохотно он признал, что родился в буржуазной семье, как и его первый заместитель – Всеволод Сибирцев, которого к этому времени я уже знал. Отец Суханова был немногим более чем незначительный буржуа, представлявший Николая II, заседая в качестве магистрата, в то время как его сын Константин и дочь, как выяснилось, участвовали в заговоре против царя. Я не уверен, какое наказание они понесли от своего отца, но во время Октябрьской революции Константин дважды побывал в тюрьме, потом был студентом Петроградского университета, затем меньшевиком. Он торопился домой и после провала выступления Корнилова сделался преданным большевиком.

После Октябрьской революции роли переменились; отца его обвинили в заговоре против Советов, а Константин судил его. Константин протестовал против того, чтобы его отца посадили в тюрьму, и я не слышал, чтобы его кто-нибудь за это критиковал.

Константин честно уверил меня, что он, Сибирцев и три девушки подверглись критике и самокритике, очистились от буржуазного образа жизни и легко примирились с тем, что их доход сократился до доходов пролетария. На самом деле я нашел, что они живут так же аскетически просто, как Ленин.

В «коммуне» были лишь армейские койки с соломенными тюфяками и несколько простых столов и стульев.

Время уходило, а намерения получить нечто большее чем набросок книги, чтобы закончить хотя бы предварительный проект, на некоторое время были отложены. Разумеется, я говорил себе, что у меня имелись убедительные подробности. Разве я не обнаружил, что глава YMKA Фред Гудсел – мой старинный приятель? И разве консул, Джон К. Колдвел, не казался человеком в высшей степени обязательным? И помимо всего, пророчество Ленина отчасти было доказано американским морским кораблем «Бруклин», бросившим якорь в заливе. Адмирал Остин М. Найт (командующий Азиатским флотом) пригласил меня отобедать на борту корабля и буквально засыпал меня вопросами о положении в России. Все эти люди всеми путями пытались дать мне понять, что они не разделяют мои идеи, не одобряют их, однако все заверили меня, что хотели бы услышать факты. Для того чтобы показать широту взглядов адмирала, экземпляр книги Томаса Киркапа «История социализма» демонстративно лежал на столе во время нашего разговора.

Правда состояла в том, что я – интернационалист, и за свою жизнь не мог надевать и снимать маску интернационалиста по своей воле. Когда я попросил Суханова, чтобы он откровенно сказал мне, что запасла Советская власть для ближайшего будущего в этом порту, который более чем на шесть тысяч миль отделен от сцены, где Троцкий организовывал интенсивное обучение и муштру для красноармейцев, он ответил:

– Что мы можем сделать? У нас есть прекрасный учет. Наша Красная гвардия отправилась в горы, чтобы преследовать самых зловредных казацких атаманов, двигающихся из Маньчжурии. Это хорошие партизаны-бойцы. Однако можем ли мы угрожать британцам, японцам и американцам винтовками, которые имеются в нашей Красной гвардии? Можем ли мы сказать чешским дивизиям, которые потоком льются сюда – их тут уже больше пятнадцати тысяч, а они еще прибывают, – «Отдайте нам ружья» ?

28 мая чехи, действуя согласованно, в одном за другим городе сбрасывали власть большевиков в Сибири. Было совершенно очевидно, что наступает очередь Владивостока.

– Все, что я могу сказать, – это что мы постоянно поддерживаем связь с товарищем Лениным. – Он напомнил мне, что в мае Ленин сказал: «Вопрос войны и мира висит на волоске и на Западе, и на Дальнем Востоке». – Но, – сказал Суханов, и лицо его снова сделалось напряженным, – мы не забываем, что Ленин сказал об империалистическом соперничестве между Америкой и Японией, которое сейчас ограничивает империалистов, удерживает их от попыток задушить советскую власть.

Я сказал Джерому, что напишу статью об интервенции. Джером пообещал напечатать ее в двух выпусках, которые должны были выйти последовательно, в ближайшие дни. Он поместил статью на видном месте, но под заголовком: «Некоторые заметки о нынешнем состоянии русской революции». Я сказал ему, что из него никогда не получился бы знаменитый журналист из концерна Херста. Тот рассмеялся.