Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936 - Эдуард Эррио

Социалисты готовили свой съезд; одно за другим следовали собрания их федераций. Статья Поля Фора, в которой он вновь обрушился на нас с бранью, столь обычной для него, вызвала даже внутри социалистической партии ожесточенные споры.

Меня гораздо больше беспокоило происходящее в Германии, чем то, что могло взбрести на ум Полю Фору. Утром 24 мая меня навестил г-н Франсуа-Понсэ, французский посол в Берлине. Он изложил мне с подчеркнутым пессимизмом политическое положение в Германии, почти монархическую власть президента Гинденбурга, вероятный образ мыслей канцлера Брюнинга и сделал очень интересный анализ характера гитлеровского движения как реакции протестантского пиетизма против католицизма центра и, в более общем порядке, против духовной анархии в стране. Что касается проблемы репараций, то он, как мне показалось, не мог предложить конкретного решения.

Его сведения совпадали с теми, которые мне сообщил Пьер Вьено об очень шатком социальном положении в Германии, о большом количестве безработных, вынужденных нищенствовать и готовых вступить в отряды неистовых штурмовиков. Молодежь воодушевляется идеализмом без идеалов. На службе у национал-социализма офицеры генерального штаба умело организуют голытьбу.

Во второй половине того же дня, в 15 часов 45 минут, меня принял президент республики. Он подтвердил мне свое намерение подождать с образованием кабинета до созыва новой палаты и попросил меня действовать быстро, как только она соберется. В 4 часа вошли гг. Тардье и Фланден. С самого начала беседы г-н Тардье, несмотря на внешнюю вежливость, выказал явную неприязнь и нетерпимость. Тем не менее он дал ясный и глубокий анализ переговоров в Женеве, различных вопросов репарационной проблемы и данных дунайской проблемы. Когда он закончил свое сообщение, а г-н Фланден изложил два срочных дела – о помощи Австрии и о возобновлении кредитов, предоставленных Германии Французским банком, – произошел инцидент, который можно было предвидеть. Упомянув с большой резкостью о критике, которой он подвергся за предоставление займов иностранным государствам, г-н Тардье наотрез отказался принять какое-либо решение по поводу этих двух вопросов. Тогда я заявил, что ни о чем не прошу и готов удалиться. Г-н Фланден не высказал своего мнения, а лишь присоединился к мнению своего председателя, но в гораздо более сдержанном тоне. По рассмотрении вопроса было признано, что нет надобности усугублять затруднение, возникшее в связи с предоставлением частных кредитов, ответственность за которые Французский банк не должен был возлагать на правительство. Спокойствие президента республики помогло восстановить мирную обстановку, которая позволила г-ну Фландену изложить положение казначейства. Министр финансов мимоходом указал на то, что, по его мнению, придется пересмотреть бюджет 1932 года. В ответ на мою просьбу мне обещали предоставить для ознакомления документы, касающиеся обсуждаемых вопросов. Довольно краткое коммюнике было составлено сравнительно легко. Беседа позволила мне хорошо познакомиться с характером обоих министров: один из них, председатель, – вспыльчивый, горячий, агрессивный; другой – хладнокровный, сдержанный, вполне владеющий собой и скрытный.

Гораздо более отрадное впечатление произвело на меня свидание с представителями Национальной конфедерации бывших фронтовиков во главе с г-ном Риволле, состоявшееся 25 мая. Достойные люди! Когда я говорил им о тех жертвах, которые мне, может быть, придется потребовать от них во имя Франции, какая преданность была в их добрых глазах! Такое же хорошее впечатление осталось у меня и от беседы с лордом Тиреллом, превосходным послом Англии. В ходе долгой и вполне дружественной беседы он посоветовал мне воспользоваться моим первым выступлением в палате, чтобы ознакомить его страну с подлинной точкой зрения Франции и моей программой: работать над организацией международного порядка, обеспечивая этот выгодный для всех порядок и для Франции. Он как будто хотел услышать формулировку, подобную той, которой воспользовался президент республики на приеме дипломатического корпуса. Он удивлялся, что правительство Тардье не захотело ответить на заявление, сделанное Невилем Чемберленом, министром финансов, в палате общин 2 февраля. Последний заявил следующее:

«Политика британского правительства Его Величества имеет целью полное и окончательное урегулирование вопроса репараций в возможно более короткий срок. Мы полагаем, как и некоторые правительства этой страны в прошлом, что смогли бы достичь этой цели путем всеобщего аннулирования репараций и военных долгов. Я хочу сделать еще одно замечание. Законные обязательства Германии установлены Гаагскими соглашениями; односторонние действия, исходящие от Германии, не могут ни изменить их, ни аннулировать. Это очевидно; насколько я знаю, никто никогда не оспаривал этого положения; но из отчета Базельского комитета точно так же ясно, что Германия не в состоянии возобновить выполнение своих обязательств. Поэтому, когда государства-кредиторы начинают рассматривать возможные в будущем соглашения, необходимо, конечно, учитывать этот факт».

«Я хочу, – прибавил лорд Тирелл, – помочь вам и позволить, если это возможно, наверстать часть потерянного времени. Если вы можете сообщить мне имя вашего будущего министра финансов, я приглашу г-на Лейт-Росса работать с ним». Я принял это предложение, выразив свою признательность, и попросил г-на Жермена Мартена связаться с английским посольством. Во время нашей беседы лорд Тирелл не раз доказывал мне свою проницательность. Он набросал мне портреты некоторых английских политических деятелей и привел фразу, сказанную им сэру Джону Саймону: «Факты для меня ничего не значат; впечатление, произведенное фактами, – для меня все».

26 мая Генеральная федерация служащих с улицы Пуатье вручила мне записку по поводу интересующих ее проблем: жалованье, пенсии, сотрудничество с профсоюзами. Я ответил, что не могу взять на себя никаких обязательств в отношении денежных вопросов; зато я обещал сделать все от меня зависящее, чтобы улучшить в демократическом отношении и в соответствии с современными идеями отношения между государством и его служащими. Сведения, получаемые о поступлении налогов, не располагают к щедрости. За один апрель 1932 года налог с оборота дал на 132 миллиона франков меньше, чем ожидали и на 104 миллиона меньше, чем поступило за соответствующий период 1931 года, иначе говоря, на 18 процентов меньше ожидаемых налоговых поступлений. Все поступления от косвенных налогов уменьшились в целом на 5 процентов.

Я думал об урегулировании вопроса возобновления кредитов Французского банка Рейхсбанку; но Тардье в письме от 25 мая вновь отказался высказать свое мнение. Тогда Французский банк обратился ко мне. Посоветовавшись с Кайо и сделав оговорки, которых требовало мое положение, я высказался за возобновление кредитов. 26 мая я поздравил себя с тем, что оказался одного мнения с Кайо и Жермен Мартеном относительно той процедуры, которую я наметил для обсуждения в Лозанне проблемы репараций. Мы согласились также с тем, что необходимо изучить европейский план лишь при одном решающем условии – если Соединенные Штаты не пойдут ни на какие жертвы, и требовать созыва самостоятельной международной валютной конференции.